Глава 7

Личность в региональной культуре

Князь Михаил как культурный герой Нового времени

В современной жизни Тверского региона святой благоверный вели-

кий князь Тверской и Владимирский Михаил Ярославич играет совершен-

ное особую роль, адекватным названием которой может быть только одно

— культурный герой Нового времени. Данное истолкование является не

прихотью увлекающегося краеведа, но единственно возможным ответом

на провокационный вопрос современной культурной ситуации. Ибо атри-

бутами князя Михаила как подлинного культурного героя оказываются

градостроение и вообще устроение земли, письменное и духовное просве-

щение, добродетельность и жертвенность.

Следует иметь в виду, что мифологизация реально-исторических лиц

совершалась и будет совершаться всегда. В настоящее время только само-

му наивному сознанию может быть неочевиден этот факт, но наивное соз-

нание и порождает самое большое количество мифов о современности²⁴⁷.

Мифологизация реально-исторических лиц является результатом текстуа-

лизации истории, результатом построения дискретного нарратива вокруг

определенного лица или события. С другой стороны, текстуализация исто-

рии является обязательным свойством и современного научного историче-

ского мышления, осознание чего давно уже вошло в обиход современной

культурной антропологии²⁴⁸. Если научное историческое мышление не

умеет преодолеть монадоподобную имманентность, оно смыкается с наив-

ным сознанием и становится подчас агрессивнее его.

Далее мы рассмотрим только несколько элементов, составляющих

образ князя Михаила как культурного героя, обратив особое внимание на

соотношение мифологического и скептического принципов истолкования

его личности в разные периоды исторической жизни Твери.

Составление жития князя Михаила и канонизация его при Иване

Грозном были самыми обычными актами в культурной ситуации древней

Руси. Эти акты нисколько не выделяли князя Михаила в ряду других дос-

тойных лиц, ибо канонизация и составление жития совершенно отвечали

той процедуре исторического увековечения значимой личности, которая в

иных исторических условиях стала называться «жизнь замечательных лю-

дей». Ни один герой не лучше другого, но все они составляют единый ге-

роический пантеон нации.

Мифологизации подвергается не подвиг земной жизни, но посмерт-

ное чудо святого. В созданных в XVII в. рассказах об обретении и о пере-

несении мощей святого благоверного князя Михаила Тверского чудотвор-

ца встречаются исторические неточности, а человеческие черты его сами

по себе не важны. Например, князь Михаил объезжает и охраняет осаж-

Под наивным сознанием мы понимаем не научное мышление, оперирующее в боль-

шинстве случаев не верифицированными фактами и опирающееся на вторичные источ-

ники. Наивное сознание довольствуется слухами и строит на их основе смелые и не-

пременно глобальные концепции, которые, собственно, и являются зародышами совре-

менных мифов.

248

ное обозрение. № 70 (6’2004). С. 21; Леви Джованни. Опасности гирцизма // Там же.

С. 25—29.

денный город, а враги признают, что только благодаря его заступничеству

они долго не могли взять Тверь, и не грабят города. С исторической точки

зрения это неверно. Но человек XVII в. верит в святого князя Михаила и

ждет от него заступничества. Святой осознается как хранитель людей не

только от политических врагов, но и от болезней — и рассказы наполня-

ются изложением чудесных исцелений. В околоцерковной традиции такая

трактовка князя Михаила сохраняется и позднее. Например, в «Сонете бла-

говерному князю Михаилу Тверскому» говорится следующее:

О! Тверь, блаженный град, в тебе опочивает

Угодник Вышнего святый князь Михаил.

От своея души красою так сияет,

Как во лазуревом пространстве царь светил.

Он жизнь препровождал свою всю благочестно,

Душою всей любил Всевышнего Творца.

Любил и ближнего, любил всегда, нелестно,

В нем видел всяк премудрого отца.

О благоверный князь, и днесь нас назидаешь,

Опасности и бед чудесно избавляешь.

Прибави милости свои, князь, до конца²⁴⁹.

Подобное толкование в настоящее время является либо признаком

культурной религиозности, либо ничего не значащим штампом. Так, на-

пример, для архиепископа Тверского и Кашинского Виктора князь Михаил

— это в первую очередь «небесный покровитель Тверского края», «надеж-

ный заступник и скорый помощник во всех наших нуждах и печалях»²⁵⁰. А

самодеятельный поэт Виктор Осит пишет:

Михаил Ярославич, полюбуйся на город –

Тот, который ты больше своей жизни любил.

Семь столетий прошло — город древний наш молод,

Твоей жертвы за ближних до сих пор не забыл²⁵¹.

Высоко поставленный в церковной иерархии архиепископ Виктор

хорошо понимает, что небесным заступником города может быть только

князь Михаил, к которому мало знакомый с правилами именования кано-

низированных святых и небесных заступников Виктор Осит обращается по

имени-отчеству.

Цит. по: Михаил Тверской: тексты и материалы / Сост., вступит. статья, переводы,

Обращение архиепископа Тверского и Кашинского Виктора к дню памяти святого

благоверного Великого князя Михаила Тверского // Тверская газета. 2005. 9 декабря.

№ 49 (432). С. 1.

251

Секуляризация русской жизни в XVIII в. не принесла заметных из-

менений в трактовку образа князя Михаила на Тверской земле. В 1765 г.

архимандрит Желтикова Успенского монастыря и реактор тверской семи-

нарии Макарий написал житие святого благоверного князя Михаила Яро-

славича Тверского, оставшееся в рукописи, как и полагалось настоящей

монастырской книге. Макарий Пéтрович был сербом по происхождению, и

его повествование о князе Михаиле отличается излишней витиеватостью,

затрудняющей восприятие текста читателем и не получившей ни должного

распространения, ни оценки²⁵². Его ученик по семинарии Д. И. Карманов

взглянул на источники о князе Михаиле с присущим всей эпохе скепсисом.

Начиная раздел о князе Михаиле в своей книге «Исторические известия

Тверского княжества» (1775), он сразу же сообщает: «В житии его припи-

сывается ему построение в Твери каменной соборной церкви Преображе-

ния Господня, ибо до того была деревянная во имя святых бессребренни-

ков Козмы и Дамиана. Та каменная церковь заложена в 1285 году, и по по-

строении стенным письмом украшена в 1292 году, из чего явствует, что

она сложена еще в то время, когда князь Михаил Ярославич находился под

опекою князя Святослава»²⁵³. Князь Святослав Ярославич, старший едино-

кровный брат князя Михаила, умер между 1282 и 1285 гг. (верхняя дата —

последнее упоминание его имени в летописи, нижняя — первое упомина-

ние в качестве тверского князя Михаила)²⁵⁴. В этом смысле Д. И. Карманов

в своем скептицизме перегнул палку. Но по-своему он был прав: в 1285 г.

князю Михаилу шел только четырнадцатый год, поэтому инициатива по-

строения храма не может быть приписана именно ему; скорее всего ини-

циаторами этого строения были мать князя Михаила великая княгиня Ксе-

ния и первый тверской епископ Симеон. Едва ли найдется в современной

Твери историк, который не знает сочинений Д. И. Карманова, однако в со-

временных солидных исследованиях можно найти такие утверждения:

«Инициаторами создания главного храма княжества стали тверской князь

Михаил Ярославич, его мать — великая княгиня Ксения и епископ Симе-

он»²⁵⁵. Четырнадцатилетний храмоздатель симпатичен даже больше, чем

пятнадцатилетний капитан, только вот историк — это не романист. Поэто-

му вывод, который делает историк, оказывается и справедлив, и ложен од-

новременно: «Завершенный за 36 лет до закладки первого московского ка-

В ГАТО нам известно семь списков жития князя Михаила, написанные архимандри-

том Макарием: Михаил Тверской: тексты и материалы. С. 299—302 (№ 6—11, 13).

253

Клюг Эккехард. Княжество Тверское (1247—1485 гг.) / Пер. с нем. А. В. Чернышова.

Общая ред. П. Д. Малыгина, П. Г. Гайдукова. Тверь: «РИФ ЛДТ», 1994. С. 91.

255

Вал. А. Булкина. Тверь: «РИФ ЛДТ», 1994. С. 21.

менного собора, Спас стал не только символом тверской самостоятельно-

сти, но и обозначил претензии тверского княжеского дома на роль объеди-

нителя Руси»²⁵⁶. Княжеский дом в лице князя Михаила в 1285 г. не мог ни

на что претендовать. Поэтому прав Д. И. Карманов, когда относит замысел

построения церкви к князю Святославу, который, видимо, собирал и день-

ги, и силы для возведения храма и который подарил не только честь, но и

славу закладки его своему преемнику.

Между тем эта градостроительная функция князя Михаила как куль-

турного героя проникает даже в тексты, которые не связаны напрямую с

Тверской землей. Вот цитата из поэмы В. Винниченко «За други своя»,

вышедшей в 1996 г.: «Он строил храмы и по Правде жил»²⁵⁷. Здесь уже не

один храм, но многие, ибо куда князь Михаил, как обычный культурный

герой, не помавает рукой — тут и храм становится.

Историки прошлого пишут об этом в более мягкой и более коррект-

ной форме: «На первые годы княжения Михаила Ярославича падает уст-

ройство каменного соборного храма во имя Преображения Господня с

двумя приделами — во имя Введения Божией Матери и великомученика

Димитрия»²⁵⁸. Причина этой мягкости и корректности в том, что мифоло-

гизация светского образа князя Михаила еще не состоялась вполне. Для

историков XIX в. князь Михаил — это еще в первую очередь святой, каким

он представлен в переложении жития, подготовленном священником Спа-

со-Преображенского собора Александром Соколовым (Святый благовер-

ный великий князь Михаил Ярославич Тверский. Тверь, 1864), в биогра-

фическом очерке о князе Михаиле того же В. И. Колосова (1899), в книге ,

наконец в книге В. Успенского, C. Писарева «Святый благоверный князь

Михаил Ярославич Тверский: Выпись из лицевого Царственного Летопис-

ца» (В 2 ч. СПб., 1903).

Вместе с тем в XIX в. начинает формироваться и вполне мирское

представление о князе Михаиле как о защитнике русской земли. Черты его

облика как святого отошли на второй план (что вполне, впрочем, естест-

венно) уже под пером Н. М. Карамзина, у которого в «Истории государст-

ва Российского» князь Михаил «готов всем жертвовать благу России»²⁵⁹.

Следует, прежде всего, напомнить, что самого понятия России на рубеже

XIII—XIV вв. еще не существовало. Но гораздо важнее учесть то, что

вкладывать в голову человека этого времени мысль о защите всех русских

земель совершенно не справедливо: Карамзин осовременил князя Михаи-

ла. Поэты же, вдохновленные его страстным описанием, продолжили дан-

Там же. С. 42. А. М. Салимов не одинок в такой оценке событий, хотя другие исто-

Винниченко Владимир. За други своя: (Хроника). Санкт-Петербург: Б. и., 1996. С. 8.

Колосов В. И. Прошлое и настоящее г. Твери. Тверь: Леан, 1994. С. 24.

Цит. по: Михаил Тверской: тексты и материалы. С. 235.

ную трактовку, и в стихах К. Ф. Рылеева князь Михаил говорит следующие

речи:

Я любил страну родную

И пылал разрушить в ней

Наших бед вину прямую:

Распри злобные князей²⁶⁰.

А в стихах А.А. Бестужева он утверждает, что должен своею головой

«купить отечеству покой»²⁶¹. Князь Михаил выглядит здесь человеком

XIX в. — сугубо светским гражданином, и хотя все авторы упоминают

преданность его православной церкви, но концепция его образа сводится

именно к гражданскому служению.

Правда, до сих пор бытует (и даже всё более распространяется) име-

нование князя Михаила отечестволюбцем²⁶². Стоит поэтому приглядеться

к употреблению этого слова в Пространной редакции повести о князе Ми-

хаиле: «Крепкий же умом, исполнен смирения, глаголаше: Видите, чада,

яко не требует вас царь, детей моих и ни иного кого, разве мене, но моея

главы хощет. Аще бо аз где уклонюся, отчина моя в полону будет, и мно-

жество християн избиено будет, а опосле того умрети же ми есть, то лучше

ми есть ныне положити душу за многия душа. Помянул бяше блаженнаго

отечестволюбца, великаго христова мученика Дмитрея, рекша про отчину

свою, про град Селунь: Господи, аще погубиши я, с ними и аз погибну,

аще ли спасеши я, то и аз с ними спасен буду. Сий убо тако же сотвори и

умысли положити душу свою за свое отечество и избави нас множество от

смерти своею кровию и от многих различных бед»²⁶³. Князь Михаил упо-

минает святого великомученика Димитрия Солунского, пострадавшего во

времена императора Диоклетиана в 306 г., которого сербы и болгары назы-

вали отечестволюбцем и считали славянином. Речь в этом отрывке идет,

как видим, вовсе не о любви к стране в ее современных (или хотя бы де-

вятнадцатого века) масштабах. Речь в этом отрывке идет только о любви к

своему родному городу: как Димитрий Солунский любил свою отчину —

«град Селунь», так же точно и князь Михаил заботится о своей именно от-

чине — о городе Твери. Это, впрочем, совсем не мало; но это вовсе не та

любовь, о которой писали Карамзин, Рылеев, Бестужев и многие совре-

менные авторы.

Там же. С. 260.

Там же. С. 263.

Ср. характерное название: Пономарев Георгий. Отечестволюбец Михаил Тверской:

Последние дни первого великого князя всея Руси. Тверь: Колонна, 1998. Книга эта

принадлежит весьма авторитетному и уважаемому человеку, иллюстрации к ней сдела-

ны одним из лучших графиков Твери Л. Югой, тираж этой книги для Твери был очень

велик — 3000 экземпляров. Поэтому неудивительно огромное влияние данного издания

на современное массовое сознание.

263

Аналогичный характер имеет и толкование князя Михаила как про-

светителя. Известный лицевой Троицкой список одной из двух редакций

Хроники Георгия Амартола, где запечатлен еще не иконописный образ

князя Михаила, был изготовлен, как считалось некоторое время назад, ли-

бо в 1292—1312 гг., либо вскоре после смерти князя Михаила (после

1318 г.)²⁶⁴, — таким образом, он мог и относиться ко времени князя Ми-

хаила, и быть созданным после его смерти. Как установлено сравнительно

недавно, кодекс и иллюстрации следует датировать 1319—1327 гг.²⁶⁵, то

есть после смерти князя. Однако автор этой атрибуции называет свою ста-

тью «Миниатюры Хроник Георгия Амартола и тверское искусство эпохи

Михаила Ярославича». А знакомые с этой атрибуцией авторы пишут:

«Тверь времен Михаила Ярославича тверского, первого Великого князя

всея Руси и его борьбы с татаро-монгольскими завоевателями — земля,

внесшая весомый вклад в развитие русской культуры и искусства (камен-

ное строительство в городах, иконопись, памятники лицевого книгописа-

ния)»²⁶⁶. Ясно, что тут уже ничего не докажешь: если даже самомý скепти-

ческому историку мифологическое мышление мешает взглянуть правде в

глаза и отказать князю Михаилу в деле книгописания, то чего же требовать

от добросовестного и честного просветителя и пропагандиста. Вполне ес-

тественно, что на изданной без выходных данных открытке-репродукции

копии В. Храпоненко с портрета князя Михаила из Хроники говорится:

«Будучи широко образованным человеком, Михаил Ярославич отдал при-

каз сделать тверскую копию “Хроник Георгия Амартола” — свода сведе-

ний по всемирной истории <…> Михаил Ярославич дает распоряжение

снабдить “Хроники Георгия Амартола” иллюстрациями — сценами из

тверской жизни, а на “выходной миниатюре” — главной иллюстрации —

художники изобразили и самого заказчика, князя Михаила». Тут мифоло-

гический образ князя Михаила как культурного героя подан, что называет-

ся, с полным размахом, который с фантастической, с завидной лихостью

продолжен в уже упомянутой поэме В. Винниченко (хотя, впрочем, с по-

эмы и спрос не велик):

…Среди мирян

Слыл благочестьем, поощрял искусства

И не порол без удержу крестьян²⁶⁷.

Творогов О. В. Хроника Георгия Амартола // Словарь книжников и книжности Древ-

Попов Г. В. Миниатюры Хроник Георгия Амартола и тверское искусство эпохи Ми-

хаила Ярославича // Великий князь Тверской и Владимирский Михаил Ярославич: лич-

ность, эпоха, наследие. Международная научная конференция (Тверь, 26—29 ноября

1996 г.): Тезисы докладов и сообщений. Тверь: Б. и., 1996. С. 21.

266

Винниченко Владимир. За други своя: (Хроника). С. 9.

Итак, мы рассмотрели пока три элемента, составляющих образ князя

Михаила, но и их уже достаточно для подтверждения высказанного нами

тезиса о том, что в современном массовом сознании образ князя Михаила

играет роль культурного героя. Теперь самое время попытаться объяснить

причины этого явления. Как мы видели, в восприятии князя Михаила дол-

гое время господствовало религиозное начало. Хотя в отдельных текстах

XIX в. уже появлялись тенденции к секуляризации образа, но они не опре-

деляли картины в целом. Однако на протяжении почти всего XX в. к исто-

рии князя Михаила Тверского почти не обращались ни писатели, ни уче-

ные. И только с начала 1990-х гг. начался настоящий «княжеский бум».

Постоянно выходят издания текстов, переводы, произведения, посвящен-

ные великому князю Михаилу²⁶⁸. Огромную роль в закреплении образа

князя Михаила в массовом сознании сыграли спектакли Г. Пономарева в

областном драматическом театре. Установка памятного знака в честь князя

Михаила в Городском саду, возведение часовни святого благоверного Ми-

хаила сделали образ князя, так сказать, зримым и материально осязаемым.

Был создан даже свод рассказов о князе Михаиле, старых и новых, в раз-

ной степени удачных, — «Михаил Ярославич, великий князь Тверской и

Владимирский» (Тверь, 1995), но подбор материалов здесь произволен.

Всё это произошло в условиях перерыва в религиозной традиции

восприятия образа князя Михаила и в условиях забвения текстов о князе

Михаиле — собственно церковных и светских. Как следствие этого забве-

ния мифологическому осмыслению стали подвергаться не духовные каче-

ства князя Михаила, а его земная жизнь. Дело в том, что однажды князь

Михаил был назван великим князем всея Руси — все подробности этого

титулования были уже описаны в специальной литературе²⁶⁹. В юбилейном

1996 г. международная научная конференция называлась «Великий князь

Тверской и Владимирский Михаил Ярославич: личность, эпоха, наследие»:

всё это было исторически достоверно и корректно. Правда, в опублико-

ванных материалах этой конференции можно не один раз встретить подоб-

ного рода формулировки: «…он был первым, кого стали называть “Вели-

ким князем всея Руси”»²⁷⁰. Автору этих слов известно, конечно, что князя

Михаила не называли, а только один раз назвали великим князем. Но когда

место исторического скепсиса занимает мифологический пафос, происхо-

дит невольная подмена.

Большинство из них подробно описано во вступительной статье В. З. Исакова в изд.:

Житие Михаила Тверского: Рукописный список Государственного архива Тверской об-

ласти. Тверь, 2001. С. 15–16. См. также: Ильин М. А. Михаил Ярославич, великий князь

Тверской и всея Руси в народной памяти. Проблемы изучения // Великий князь Твер-

ской и Владимирский Михаил Ярославич: личность, эпоха, наследие. С. 8—9.

269

270

ской и Владимирский Михаил Ярославич: личность, эпоха, наследие. С. 12.

Но что говорить об одном авторе, когда следующая после уже упо-

мянутой юбилейной конференции — областная научная конференция была

названа «К 700-летию принятия титула “Великий князь всея Руси”: роль

Тверского княжества и Михаила Ярославича Тверского в становлении рос-

сийской государственности» (21—22 декабря 2005 г.). По чести мы долж-

ны отдавать себе отчет, что наши высокоумные научные дискуссии отзы-

ваются в массовом сознании вовсе не так, как мы себе планируем, и что

высказанная один раз гипотеза при многочисленном повторении становит-

ся утверждением, которое получает широчайшее распространение. И мы

должны признаться в том, что конференция 2005 г. оборачивается манипу-

лированием общественным сознанием: информация, что она посвящена

700-летию принятия князем Михаилом титула великого князя, появилась

во многих газетах²⁷¹.

Причем, появилась, в значительно искаженном виде как вследствие

исторической неграмотности авторов публикаций и журналистов, так и

вследствие пропагандистского напора, ради которого прощается всё. На-

пример, в информации о том, что «4 декабря в Тверском гарнизонном До-

ме офицеров прошли уже ставшие традиционными Михайловские вос-

кресные чтения», приветственное слово мэра города передается так: «В

этом году отмечается 700-летие восшествия на великокняжеский престол

святого благоверного князя Михаила Тверского». Ясно, что никакого вос-

шествия не было: князь Михаил Ярославич наследовал титул великого

князя как старший в роде, но формула восшествие на престол, традицион-

ная в современном культурном обиходе при разговоре о властвующих осо-

бах, естественно воспроизводится и в данном контексте. Далее говорится:

«Михаил Ярославич был патриотом своей земли, мужественным челове-

ком, мудрым политиком, который действительно заботился о сохранении и

процветании города». Всё это насквозь не верно: князь Михаил получил

Тверское княжество в наследство, это была его собственность, которую он

вполне естественно (как всякий собственник) охранял и заботился о том,

чтобы передать ее своим детям. Это примерно так же, как любой совре-

менный владелец недвижимости (земельного надела и построек на нем)

заботится о них и охраняет их для передачи своим детям, нисколько не

чувствую себя патриотом своей недвижимости.

На том же заседании «протоиерей Александр Шабанов постарался

максимально приблизить далекое прошлое». Цель, вроде бы, и благая, но

оправдывают ли ее исторические неточности? «Михаил Ярославич был

физически сильным человеком, с детства занимался верховой ездой, стре-

мился к знаниям, прекрасно знал церковно-славянский язык»²⁷². Всё здесь

и правда, и неправда. Конечно, юного княжича учили верховой езде: а куда

Тверская газета. С. 1, 4; Горожанин. Тверь. 2005. 6 декабря. № 225 (275). С. 1.

Горожанин. Тверь. 2005. 7 декабря. № 226 (276). С. 3.

без нее денешься в те поры? Это было так же элементарно, как теперь

пользование электричеством, телефоном. Конечно, князь Михаил прекрас-

но знал церковно-славянский язык, как английская королева Елизавета

прекрасно знала английский язык. Дело в том, что древнерусский язык во

времена князя Михаила еще не был осмыслен как отдельный язык от цер-

ковно-славянского, а вся славянская письменность создавалась в первую

очередь для богослужебных целей и, естественно, была церковно-

славянской (вообще же владетельным особам полагалось знать и более). А

вот откуда известно, что князь Михаил «был физически сильным челове-

ком», «стремился к знаниям», — этого мы не знаем. Наверное, был силь-

ным человеком, наверное, тянулся к знаниям. Но откуда это известно?

Главы и представители современных властных структур открывают по

должности спортивные и культурные мероприятия, из чего вовсе не следу-

ет, что они испытывают интерес к спорту или культуре. Всё это результат

мифологизации образа князя Михаила, совершенно не обратимого уже

процесса.

Я думаю, не случайно параллельно с нашей конференцией скульптор

А. Рукавишников завершил конный портрет князя Михаила, внешность ко-

торого напоминает президента России В. В. Путина. Это сходство объяс-

няется таким образом: «Он ведь ваш земляк по крови, его семейные корни

— в Тверской губернии. Вот Александр Иулианович и взял его лицо за ос-

нову, когда лепил тверского князя…»²⁷³ Но если бы на самом деле сущест-

вовал некий этнический тверской тип и если бы В. В. Путин на самом деле

репрезентировал его!.. В настоящей же ситуации мифологизация князя

Михаила как культурного героя — основателя государства достигла своего

предела: после опыта Рукавишникова и нашей конференции идти некуда.

Между тем проблемы остались. Существуют дорогостоящие издания

повести о князе Михаиле, но доступного массового издания, переведенно-

го на современный язык, хорошо откомментированного и адекватным об-

разом проиллюстрированного, нет. Поэтому широкий читатель имеет лишь

многочисленные авторские версии рассказов о князе Михаиле, которые

сами по себе являются продуктом мифологизации его образа (впрочем, они

в последнее время стали тоже редки)²⁷⁴. Широкие массы живут в мире ми-

фов, но и мы сами всё больше и больше погружаемся в них.

Локтев Николай. Рукавишников лепит Михаила Тверского // Тверская газета. С. 13.

Автор настоящего учебника пытался восполнить этот пробел в издательской прак-

тике, хотя два издания его книги «Михаил Тверской: тексты и материалы» (см. приме-

чание 2) не смогли удовлетворить читательский спрос. Создавая эту книгу, мы хотели

представить читателю не очередную версию рассказа о Михаиле Тверском, а сохра-

нившиеся исторические документы, на основании которых строятся все позднейшие

пересказы-переложения (XIV, XVI, XVII, XIX, XX вв.). Мы стремились по возможно-

сти убрать свой собственный — современный — голос, чтобы читатель остался наеди-

не с героем и с эпохами, рассказывающими о нем.