Глава 3

Сибирское областничество в системе краеведных исследований

В последние года три-четыре в Западной Сибири было выпущено

более двух десятков книг, посвященных сибирскому областничеству — не

столько как современной политической программе, сколько как историче-

ской теме. Ясно, что интерес к исторической теме связан каким-то образом

с современными политическими программами, но мы уделим свое внима-

ние только исторической теме. Материалов же по ней крайне много, и не

все они нам доступны. Однако хотя обзор будет по этой причине не полон,

основные тенденции, надеюсь, удастся отразить адекватно⁴⁹.

Кириков Б.М. Кашин. Л.: Художник РСФСР, 1988.

За пределами обзора остались недоступные нам издания, известные только по вы-

ходным данным: Аблажей Н. Н. Сибирское областничество в эмиграции. Новосибирск:

Ин-т археологии и этнографии СО РАН, 2003. 304 с.; Ядринцев Н. М. Сибирь как коло-

ния в географическом, этнографическом и историческом отношении / Подгот. текста и

комм. Л. М. Горюшкина, М. В. Шиловского, С. В. Камышана. Новосибирск: Сибирский

хронограф, 2003. 555 с. 5000 экз.; Дэвлет М. А. Александр Васильевич Адрианов. Ке-

мерово: Кузбассвузиздат, 2004. 64 с. 400 экз.; Крюков Владимир. Александр Адрианов:

последние годы. Томск: НТЛ, 2004. 75 с. 1000 экз.; Шиловский М. В. «Полнейшая само-

отверженная преданность науке»: Г. Н. Потанин. Биографический очерк. Новосибирск:

Сова, 2005. 244 с.; Потанин Г. Н. Избранные сочинения: В 3 т. Павлодар: Павлодар.

гос. ун-т, 2005. 500 экз. Т. 1: Путешествия, воспоминания и письма; Т. 2. Общественно-

политические произведения; Т. 3. Труды по истории, этнографии и фольклору.

***

Ф. Шаляпин сказал о многотомной эпопее Г. Гребенщикова: «Когда

я читаю “Чураевых”, я горжусь, что я русский, и завидую, что не сиби-

ряк»⁵⁰. В известной песенке П. Лещенко про «чубчик кучерявый» сказано:

Но я Сибири, Сибири не боюся:

Сибирь ведь тоже русская земля!

В первом случае смысл однозначен: Сибирь — это часть России. Во

втором — всё несколько сложнее: Сибирь — то ли часть России (метропо-

лия), то ли принадлежит России (колония). Мне никогда не пришла бы в

голову мысль так задумываться над строчкой «Чубчика», если бы не инте-

рес к истории сибирского областничества.

История эта началась в 1865 г. после обнаружения антиправительст-

венных прокламаций «Патриотам Сибири» и «Сибирским патриотам». В

первой из этих прокламаций говорилось вполне отчетливо: «Интересы Си-

бири никогда не соединятся с интересами России как страны при других

условиях и в другом положении, нежели Россия. Особенное географиче-

ское положение, особенная территория, особенная производительность,

особенные экономические интересы, особенные соседние страны, а вслед-

ствие этого потребность особенной политики — всё это требует самостоя-

тельности Сибири, и она должна отделиться от России во имя блага своего

народа, создавшего свое государство на началах народного самоуправле-

ния. Демократический состав общества особенно благоприятствует Сиби-

ри создать республику, состоящую из штатов, подобно Америке. Понятно,

что она может достигнуть своей самостоятельности только восстанием и

войной за независимость»⁵¹. Читая и перечитывая эти несколько слов, вся-

кий раз поражаешься политической зрелости авторов этой прокламации.

Никогда — ни раньше, ни позже — сибирское областничество не заявляло

своих интересов столь точно, ярко и справедливо; всегда оно чего-то по-

баивалось, в чем-то уступало, где-то здравомыслило и потому — проигры-

вало.

Когда эти прокламации стали известны правительственным кругам,

возникло так называемое «Дело об отделении Сибири от России», которое

было подготовлено к печати, как сказано в предисловии, в 1963 г., когда

возможности опубликовать эти материалы не было. Этот том — первый в

серии «Сибирский архив», который пока посвящен исключительно обла-

стникам, что и делает его особенно интересным для нас. Качество подго-

Цит. по: Царегородцева С. Грани судьбы и творчества Г. Д. Гребенщикова: Учебное

Дело об отделении Сибири от России / Публикация А. Т. Топчия, Р. А. Топчия. Сост.

Н. В. Серебренников. Томск: Томск. гос. ун-т, 2002. С. 93—94. 338 с. 1000 экз. Серия

«Сибирский архив». Т. 1. Здесь и далее документы цитируются с унификацией их ор-

фографии и редакторских приемов подачи материала, различных в разных изданиях,

воспроизведение которых мешало бы восприятию текста читателем.

товки материалов высокое, хотя стремление передать все графические осо-

бенности, а подчас и неустойчивую орфографию документов иногда про-

сто избыточно.

Сибирскими сепаратистами оказались три человека: этнограф и пуб-

лицист Григорий Николаевич Потанин (1835—1920), не имевший к про-

кламациям никакого отношения, но заявивший, что в них «не много тако-

го, что не было бы обязано ему своим происхождением»; писатель Нико-

лай Михайлович Ядринцев (1842—1894) и историк Серафим Серафимович

Шашков (1841—1882), редактировавшие прокламации, написанные не

ими. Остальные прикосновенные и пострадавшие едва ли и после следст-

вия поняли, к чему оказались причастны. Иркутский же купец и историк

С. С. Попов, составивший эти прокламации, в поле следствия не попал.

Трем сибирским областникам в 1865 г. было: Потанину — тридцать лет,

Шашкову — двадцать четыре, Ядринцеву — двадцать три. Все они, конеч-

но, подлежали юридической ответственности, но какие молодые были они

все! И — видимо, по причине молодости — они не понимали, что прокла-

мацией Сибирь от России не отделится, а для настоящего отделения не

было в ней подлинно заинтересованного и интеллектуально зрелого слоя

населения, который уже существовал в Польше и вовсю формировался на

Украине.

Истории сибирского областничества и его литературного проекта

посвящена книга Н. В. Серебренникова «Опыт формирования областниче-

ской литературы»⁵². Автор выделяет в истории сибирского областничества

шесть периодов, подчас излишне дробных. Как следует из его описания

деятельности Потанина и Ядринцева, с большим основанием можно выде-

лять три периода. Первый: 1859—1871 гг. — это сепаратистский период в

деятельности областников. Хотя Потанин говорил на следствии о возмож-

ности альтернативных путей, сепаратистские тенденции, несомненно, при-

сутствовали в их построениях⁵³.

Серебренников Н. В. Опыт формирования областнической литературы / Ред.

А. П. Казаркин. Томск: Томск. гос. ун-т, 2004. 308 с. 500 экз. Ср. также: Серебренни-

ков Н. В. Опыт формирования областнической литературы: Автореф. дисс…. доктора

филол. наук. Великий Новгород, 2005.

Вся деятельность Н. В. Серебренникова — это выбор жизненного пути, явление уни-

кальное в современной гуманитаристике. Хотя это не касается профессиональной сто-

роны оцениваемой работы, но придает ей бесспорное социальное значение. С автором

соглашаешься и не соглашаешься не просто как с ученым, но как с человеком. Все ра-

боты Н. В. Серебренникова основаны на проведенном впервые и «по целине» изучении

огромного архивного и старопечатного материала. Он и сам опубликовал большой мас-

сив литературных, публицистических и бытовых текстов, и организовал ряд параллель-

ных исследований своих коллег.

53

только направление местного патриотизма при известных условиях. Другие условия

могут привести его к идее совершенно противоположной — об единстве. Я употреблял

Во второй период (1872—1894 гг.) сепаратизм сменяется децентра-

листской, федеральной тенденцией, которая находила наиболее адекватное

воплощение в трудах то Потанина (до 1881), то Ядринцева (с 1882), но ос-

тавалась неизменной в своих основных чертах. В это время сибирские об-

ластники не имеют собственного печатного органа и вынуждены сотруд-

ничать в «Камско-Волжской газете» К. В. Лаврского, а в собственном

«Восточном обозрении» Ядринцев оказывается в изоляции. С другой сто-

роны, они задумывают литературное произведение, отражающее сибир-

скую проблематику, то, что сейчас назвали бы сибирским текстом. Пота-

нин начал роман «Тайжане» (‘жители тайги’), который в недавнее только

время был опубликован Н. В. Серебренниковым⁵⁴, — набросал небольшой

фрагмент, имеющий автобиографическую основу и посвященный золотым

приискам: принудительной работе бедняков, спекуляциям и борьбе вла-

дельцев. Потом он стал просить Ядринцева завершить этот роман. У Яд-

ринцева же был свой беллетристический замысел: повествование очерко-

вого типа о каторжной колонизации Сибири «На чужой стороне». Потани-

на интересовала галерея сибирских типов; Ядринцева — то противопос-

тавление России и Сибири, которое сложилось в умах ссыльнокаторжных

и которое мешало и нормальной ассимиляции их в Сибири, и нормальному

развитию Сибири. Вот как реализуется этот лейтмотив в тексте Ядринцева:

«…с разбитым отчаянием сердцем стоит теперь этот путник на границе

Сибири.

Приходится вдобавок расстаться и с Россией. То сознание, которое

он отдалял, которое он душил в себе и развлекал всеми силами, стало пе-

ред ним ясно, развязка незаметно приблизилась. Наступает минута — по-

следний раз переступить родную землю. Смутное и таившееся чувство по-

тери отечества <…>

Ссыльные вполоборота еще смотрели по дороге на Россию-матушку,

которую им не видать больше <…>

— Ну, прощай, Расеюшка! — старик сделал земной поклон и припал

на землю.

Несколько ссыльных повалились на колени за ним.

— Матушка-Расеюшка! О проклятая Сибирь!»⁵⁵

В творческом сознании Ядринцева, как видим, оппозиция Сибири и

России сохраняется, и в этом нельзя не видеть отголосков сепаратистского

сепаратизм не как цель, а как средство, чтоб воспитывать местный патриотизм» (Дело

об отделении Сибири от России. С. 222—223). Но совершенно очевидно, что под един-

ством тут понимается союз суверенных государственных образований.

54

Н. В. Серебренников. Томск: Томск. гос. ун-т, 1997. 304 с. 1000 экз.

55

сформулированы те же мысли (с. 208, 216, 229, 261), хотя и всё повествование в целом

организовано также ими.

этапа сибирского областничества. Но ни Ядринцев, ни Потанин не обма-

нывали себя: в реальной жизни не было никаких даже мало-мальских по-

ползновений в сторону сибирского сепаратизма. Идеологи могли утвер-

ждать формирование провинциального самосознания в России (именно это

— движущая сила их работы в «Камско-Волжской газете»). Но обман этот

не мог длиться вечно. Ядринцев в 1894 г. совершил самоубийство — над

этим фактом следовало бы больше задуматься, так как из его воспомина-

ний о следствии 1865 г. ясно, что это был сознательный шаг.

Третий период, 1895—1920 гг., можно было бы назвать периодом

формирования сибирского областничества как общественного движения:

именно в это время вокруг Потанина формируется кружок сибирских ав-

торов, сам он получает огромное общественное признание как лидер ре-

гиональных интересов. Помимо книги Н. В. Серебренникова, этому перио-

ду посвящено издание переписки Потанина с его второй женой поэтессой

М. Г. Васильевой (1863—1943)⁵⁶. Потанин звал свою жену Маней, и она

была нужна ему, оставшемуся совершенно одиноким на старости лет. Она

же звала Потанина «милый друг», и он ее тоже вполне устраивал: будучи

на 28 лет моложе, Васильева до сорока восьми лет не была замужем, по-

этому выход замуж за нелюбимого старика (это ясно из переписки) в

1911 г. был для нее в какой-то мере решением личной жизни. Но переписка

дает читателю и представление о культурной жизни Сибири предреволю-

ционных лет. В 1917 г. Васильева бросила своего мужа — он был весь в

лучах славы, в лаврах, но совершенно слеп и одинок. Общество

В. Шишкова, А. Новосёлова или Г. Гребенщикова не могло заменить ему

семьи.

Признание Потанина лидером региональных интересов Сибири было

обусловлено, возможно, и тем, что в Сибири земская деятельность в самой

жизни реализовала, хотя и в очень скромных формах, идею культурной ав-

тономии регионов (в Европейской России произошло несколько ранее).

Кроме того, общая либерализация общественной жизни во время двух ре-

волюций, а также разрушение централизованной власти и реальная само-

стоятельность каждого региона в период гражданской войны способство-

вали реализации сибирского областничества как политического прецеден-

та. Потанин пытался сменить флаги на башнях, сокрушался о прежнем

«неуменьи отделить две вещи: сепаратизм и любовь к родине; первая —

идея преступная», призывал к «скреплению связей Сибири с метрополи-

ей»⁵⁷. Обратим, однако, внимание на использование Потаниным и Ядрин-

цевым терминов метрополия и колония⁵⁸. Сколько они ни открещивались

Потанин Н. Г., Васильева М. Г. «Мне хочется служить Вам, одеть Вас своей любо-

вью»: Переписка / Сост. Н. В. Васенькин, Г. И. Колосова. Томск: Томск. гос. ун-т, 2004.

418 с. 1000 экз. Серия «Сибирский архив». Т. 2.

57

58

от сепаратизма, это словоупотребление выдавало их: у колонии нет и быть

не может иного стремления, кроме как отделения от метрополии.

Но, как известно, и этому прецеденту была суждена недолгая жизнь.

Смерть Потанина в 1920 г. совпала с установлением советской власти в

Сибири, с утверждением ее с 1921 г. по всей стране. Это неизбежно вело к

централистским тенденциям во внутренней политике страны и к разгрому

не только областничества (которое пережило свой последний период в

эмиграции до 1933 г.⁵⁹), но и вообще всех краеведческих работ⁶⁰.

Предреволюционный и послереволюционный периоды сибирского

областничества изучаются в основном на материале творчества

Современные исследователи приходят к тем же выводам. В. П. Зиновьев, исходя из

марксистского унификационного представления о типах экономического развития, пи-

шет, что «Сибирь прошла те же ступени модернизации, что и вся Россия <…> Особен-

ностью сибирского варианта было: отставание по времени от аналогичных российских

процессов, еще большая ее зависимость от экономической политики государства, зави-

симость темпов и масштабов модернизации края от капитала центра страны <…> Рос-

сийские особенности модернизации в Сибири усиливались и не были принципиально

иными». Вместе с тем и он приходит к выводу, что «Сибирь всегда считалась в России

скорее колонией, чем равноправной провинцией. Неважно, какая это колония — эко-

номическая или политическая. Неважно, какой при этом политический строй в России

— монархия, пролетарская диктатура, или демократическая республика» (Зиновь-

ев В. П. Особенности перехода Сибири от аграрного общества к индустриальному //

Сибирь в контексте мировой культуры. Опыт самоописания: Коллективная монография

/ Ред. А. П. Казаркин. Томск: АНО «Изд-во “Сибирика”», 2003. 216 с. 250 экз. С. 24—

25, 26—27). Этот сборник как «коллективная монография», нельзя признать вполне

удачным; но отдельные оставляющие его работы весьма интересны. Именно эти рабо-

ты и будут названы нами в нашем обзоре.

59

судьбе В. И. Моравского — члена правительства автономной Сибири (Моравский Н. В.

Мой отец Валериан // Сибирь в контексте мировой культуры. С. 176—206), и указатель

материалов пражского сборника «Вольная Сибирь» (1927—1930), который выходил

под редакцией А. И. Якушева (там же. С. 207—214). Указатель, к сожалению, сделан не

de visu, но определенное представление об издании он всё же дает.

60

М.; Л., 1928. Ср. также: Соколов Ю. М. Материалы по народной словесности в общем

масштабе краеведных работ // Дневник Всерос. конф. науч. обществ по изучению мест-

ного края, созываемый Акад. центром Наркомпроса в Москве 10—20 декабря 1921 г.

М., 1921. № 4. С. 55—58; Соколов Ю. М. Материалы по народной словесности в общем

масштабе краеведных работ // Вопросы краеведения: Сб. докл., сделанных на Вcepoc.

конф. науч. обществ по изучению местного края в Москве в декабре 1921 г., созванной

Акад. центром / Под ред. В. В. Богданова. Нижний Новгород, 1923. С. 109—113; Соко-

лов Ю. М. Фольклор и краеведение // Советское краеведение. 1933. № 10. С. 13—28;

Азадовский М. К. Из литературы об областном искусстве (1923) // Азадовский М. К.

Сибирские страницы: Статьи, рецензии, письма. Иркутск, 1988. С. 273—282; Азадов-

ский М. К. Поэтика гиблого места // Сибирские огни. 1927. № 1. С. 138—158.

Г. Д. Гребенщикова, самого раскручиваемого сейчас в Сибири автора⁶¹.

Проза Гребенщикова — это, конечно, заметное явление в русской культуре

XX в., но для стороннего наблюдателя ажитация вокруг него свидетельст-

вует о местном патриотизме, а не о реальном его значении. В качестве

учебного пособия и краеведческой работы книга С. С. Царегородцевой (см.

прим. 2) выполнит очень важную роль: она впервые вводит в научный

оборот документальные материалы о судьбах родственников и друзей Гре-

бенщикова, оставшихся в Советской России, впервые подробно рассказы-

вает о жизни писателя за границей, републикует его произведения и свод

отзывов. Но литературоведческий анализ произведений Гребенщикова и

его места в литературном процессе первой половины XX в. оставляет же-

лать лучшего. В диссертации того же автора дан целостный анализ эпопеи

Гребенщикова «Чураевы»⁶²; но и сам жанр эпопеи, и истолкование его как

новаторского слова в литературе — это анахронизм для XX в. Гораздо

важнее, что «Чураевы» эмигранта Гребенщикова и «Тени исчезают в пол-

день» советского писателя А. Иванова — это эпопеи: литературное мыш-

ление о Сибири без эпического размаха обойтись не может (во всяком слу-

чае, не могло в первой половине XX в.) — и это интереснейшая проблема.

Сами областники понимали связь своей идеологии с проблемой по-

ложения провинции в таком централистском государстве, каким является

Россия⁶³. Оценивая отношение провинции и столицы, Ядринцев, в частно-

сти, писал: «Провинция — вечный лакей, копирующий своего барина. Чем

он более отдаляется от “провинциального”, тем провинциальное более во-

няет от него»⁶⁴. Учитывая это, исследователи областничества неизбежно

касаются вопроса, может ли провинция иметь свой собственный язык⁶⁵.

Гребенщиков Г. Д. Избранные произведения: В 2 т. / Сост., послесловие

А. П. Казаркина. Томск: АНО «Изд-во “Сибирика”», 2004. 500 экз. Т. 1: Повести и рас-

сказы. Былина о Микуле Буяновиче. 600 с. Т. 2: Егоркина жизнь. Публицистика. Гонец:

Письма с Помперага. 602 с.

Известно, что в Барнауле с 1998 г. подходит к завершению Собрание сочинений Гре-

бенщикова (в 30 т.; объем от 67 до 366 с.; тираж отдельных томов — 4—5 экз.; «Чурае-

вы» занимают тт. 7—13; тираж этих томов — 3 экз.; редактор А. Б. Фирсов, издатель

«Общество возрождения истории литературы <!> Сибири»). Кроме того, роман «Чу-

раевы» издан тем же А. Б. Фирсовым отдельным томом энциклопедического формата,

текст в два столбца: 2000. 632 с. 540 экз. К сожалению, все эти издания оказались нам

недоступны.

62

63

областнической точки зрения // Сибирь в контексте мировой культуры. Ср. также зна-

чительно более раннюю и лежащую вне проблем сибирского областничества работу:

Федоров Ф. П. Флобер и Добычин (к типологии провинциального сознания) // Добы-

чинский сборник. 2 / Ред. Ф. П. Федоров. Даугавпилс: DPU izdevniecība “Saule”, 2000.

64

65

Сибирский текст в русской культуре: Сборник статей. Томск: Томск. гос. ун-т, 2002;

Н. В. Серебренников — добросовестный филолог, поэтому он всё

время подчеркивает, что ни Потанин и Ядринцев, ни их современники и

потомки не создали текстов, которые удовлетворяли их собственным тре-

бованиям и представлениям о них исследователя: «Получается, что гово-

рить об областнической поэтике можно, однако произведений, ей соответ-

ствующих почти нет»⁶⁶. Но в финальной части Заключения

Н. В. Серебренников полагает, что такого рода тексты были созданы

В. Распутиным и С. Залыгиным в 1970-е гг., хотя с собственно филологи-

ческой точки зрения он их не изучает.

Еще более тонко ставит вопрос А. П. Казаркин: «Если под ориги-

нальностью понимать не тематику или пейзажную экзотику, а картину

мира, то придется согласиться: сибирской литературы, как ее понимали

областники, по существу, не было», — и ссылается на сохраняющее до сих

пор актуальность мнение Потанина: «…если литератор не стал “свобод-

ным от могущественного потока русских умственных сил”, не освободился

от внешнего взгляда на свою малую родину, он еще не сибиряк»⁶⁷. До это-

го места мы во всем согласны с автором. Но вот А. П. Казаркин пишет, что

«в известной степени, областническая литературная программа — проти-

воположность модернизму»⁶⁸, и — как следствие этой посылки — начина-

ет подчеркивать значение эпопеи Гребенщикова именно как эпопеи. Тут

мы и возразим: «Былина о Микуле Буяновиче» (1925) — это вполне мо-

дернистский текст. Что здесь сибирского, областнического? На этот во-

прос так же легко ответить, как и на вопрос: а что собственно американ-

ского в книге Хемингуэя «Фиеста»? Но если на этот вопрос весьма затруд-

нительно ответить, значит ли это, что Хемингуэй был не американским пи-

сателем?

Короче, надо еще подумать и не спешить с ответом. А. П. Казаркин

верно заостряет проблему, указывая, что наиболее интересные произведе-

Алтайский текст в русской культуре. Барнаул: Барнаул. гос. ун-т, 2002. Вып. 1; 2004.

Вып. 2; Люсый А. П. Крымский текст в русской литературе. СПб.: Алетейя, 2003. 314 с.

1000 экз. Серия «Крымский текст» (см.: НЛО. № 64 (6’2003). С. 380—382); Северный

текст в русской культуре: материалы международной конференции. Северодвинск,

25—27 июня 2003 г. / Ред. Н. И. Николаев. Архангельск: Поморский ун-т, 2003. 272 с.

150 экз.; Геопанорама русской культуры. Провинция и ее локальные тексты / Ред.

Л. О. Зайонц. М.: Языки славянской культуры, 2004. 672 с. Тираж не указан; «Во глу-

бине России…»: Статьи и материалы о русской провинции / Ред. А. Ф. Белоусов,

Н. З. Коковина, М. В. Строганов. Курск: Курский гос. ун-т, 2005. 269 с. 100 экз. Про-

блема текстуализации пространства, вокруг которой посвящены наиболее перспектив-

ные исследования, обусловлена всё тем же вопросом — может ли быть у провинции

свой язык. Не вполне отрефлектированная большинством авторов, эта проблема есть

центр и итог всех исканий.

66

67

Там же. С. 103.

ния авторов из малых народов: нивха В. Санги, нанайца Г. Ходжера, манси

Ю. Шесталова — написана уже не на родном, а на русском языке. Произ-

ведения этих авторов нельзя понимать иначе, как следствие культурной ас-

симиляции, но нельзя относить и к собственно русской литературе. Еще

более осложняется вопрос, когда А. П. Казаркин справедливо же указывает

на типологическое сходство этих авторов с писателями, которых принято

называть «деревенщиками», хотя эти последние репрезентировали в своем

творчестве вовсе не региональные, не областнические, а общероссийские

(весьма специфически интерпретированные ими) интересы. Короче, что ни

город, то норов, и подумать надо.

Третий ответ на вопрос о возможности существования специфически

сибирской литературы предложен в монографии К. В. Анисимова «Про-

блемы поэтики литературы Сибири XIX — начала XX века: Особенности

становления и развития региональной литературной традиции»⁶⁹. Моно-

графия основана на богатейшем архивном и печатном материале; в ней да-

на реконструкция истории сибирской литературы XVIII—XX вв., что вы-

зывает интерес и уважение читателя. Конкретные решения автора в боль-

шинстве случаев очевидны и бесспорны. Впрочем, хотя автор скептически

относится к самой категории локального текста, наиболее ценные страни-

цы его исследования принадлежат к описанию именно этого явления. Урал

как естественная граница между Россией и Сибирью и его культурный об-

раз в массовом сознании; Ермак как культурный герой Сибири Нового

времени (с его похода и началась истории Сибири, а до этого ее как будто

и не было вовсе); культурно-исторический тип сибиряка в трактовке

П. А. Словцова, и многое, многое другое — всё это следует признать со-

ставляющими собственно сибирского текста. И, как мне уже приходилось

объяснять, всё это относится к тем тематическим составляющим, к тому

«материалу», который никак не определяет поэтику тех текстов, в которые

он снуется. Поэтика московского, петербургского и крымского текстов

строится точно так же; ничего специфического ни в одной локальной по-

этике нет.

Из сказанного выше легко понять наше отношение к общей концеп-

ции работы К. В. Анисимова, которая называется «Проблемы поэтики ли-

тературы Сибири XIX — начала XX века: Особенности становления и раз-

вития региональной литературной традиции». К сожалению, согласиться с

автором в том, что у сибирской литературы есть своя поэтика, мы не мо-

жем. Это, впрочем, вовсе не значит, что мы хотим умалить значение си-

бирской литературы (по чести сказать, знакомство с сибирским областни-

чеством и сибирской литературой стало большой радостью для автора этих

строк). Мы так же точно не видим ничего специфического ни в поэтике

Анисимов К. В. Проблемы поэтики литературы Сибири XIX — начала XX века: Осо-

бенности становления и развития региональной литературной традиции. Томск: Томск.

гос. ун-т, 2005. 304 с. 500 экз.

русской, ни в поэтике американской, ни в поэтике французской литерату-

ры. Национальное своеобразие, конечно, у каждой из них есть (описывать

его, однако, надо очень осторожно, чтобы не впасть в преувеличения), но

своей поэтики — нет, разумеется, нет. Вот у замкнутых культур (типа

японской до столкновения с европейской культурой) была своя поэтика

(например, поэтика жанров), но у открытых культур, причем в тех случаях,

когда одна породила другую, существует одна единая поэтика.

К. В. Анисимов с большей настойчивостью, чем

Н. В. Серебренников и А. П. Казаркин, стремится доказать, что у регио-

нальной литературной традиции Сибири XIX — начала XX в. есть свои

особенности становления и развития. На счет этого тезиса спорить было

бы бессмысленно. Конечно, есть у сибирской традиции особенности ста-

новления и развития: ведь сибирская литературы долгое время «догоняла»

литературу русских европий! Но в том-то и дело, что сибирская литература

именно «догоняла» европейскую поэтику, а вовсе не пыталась создать сво-

ей собственной. Иначе сказать, Сибирь хотела войти (и вошла) в круг ев-

ропейски ориентированной культуры.

Другим важным недостатком концепции К. В. Анисимова является, с

нашей точки зрения, «внеисторическая» точка зрения, которая проявляет-

ся, в частности, в следующем пассаже: «При анализе образцов региональ-

ной словесности, часть которых еще не кристаллизовалась как собственно

литературные произведения (скажем, тексты П. А. Словцова или проект

романа Г. Н. Потанина и Н. М. Ядринцева “Тайжане”), уместно восприятие

их как явлений своеобразной “смысловой среды”»⁷⁰. Словцов, литератор

начала XIX в., и областники XIX в. поставлены в один ряд, хотя для деяте-

ля русской культуры второй половины XVIII — начала XIX в. вовсе не

были актуальны та проблематика и те формы ее воплощения, которые бы-

ли свойственны молодым радикалам эпохи великих реформ. Правда,

К. В. Анисимов достаточно убедительно говорит о том, что идея поиска

региональной идентичности всё время возрождалась в сибирской литера-

туре, потому что так и не находила адекватного воплощения. Может быть,

именно это и дает ему внутреннее основание ставить в один ряд разные

исторические периоды, но нельзя не видеть и их разности. Мы бы от себя

добавили, поиск региональной идентичности так и не завершился, потому

что называемые К. В. Анисимовым тексты Распутина и Астафьева имеют

публицистический, программный характер, а их «сибирская» поэтика

только декларируется, а не доказывается. Отыскать нечто собственно си-

бирское в поэтике «Прощания с Матерой» и «Последнего поклона» я ре-

шительно затрудняюсь.

Там же. С. 22.

Как показывает опыт, провинциальности не свойственна внутренняя

точка зрения на себя⁷¹, поэтому провинция не имеет своего языка и не мо-

жет порождать специфические литературные тексты⁷². Однако если пони-

мать литературу (словесность) как форму самосознания той или иной са-

мобытной культуры, а не как систему художественно организованных тек-

стов, то нельзя не признать, что там, где есть такая самобытная культура,

— там найдутся и самобытные литературные тексты. Областничество и

отличается от провинциальности именно стремлением выработать эту

внутреннюю точку зрения на окружающий мир и само себя. Если мыслить

вполне последовательно, то нельзя не признать, что следствием осуществ-

ления самобытной культуры может быть только одно: сепаратизм, отделе-

ние провинции (колонии) от метрополии. И именно это приведет к «вне-

запному» появлению самобытной литературы.

Например, вологодские «деревенщики», будучи лично очень талант-

ливыми, не предложили какой-то специфически вологодской концепции

жизни, но дали концепцию жизни нестоличной России вообще; у них не

было собственно вологодского языка, хотя само явление в одном регионе

целого ряда ярких писателей свидетельствовало о больших возможностях

его культурного самоосмысления. Другой пример дает история Соединен-

ных Штатов. Пока они были колониальной провинцией Англии, там не

могла развиваться и не развивалась оригинальная культура, которая репре-

зентировала бы внутреннюю точку зрения страны на себя. Но уже первое

поколение, сформировавшееся в штатах на волне принятия Декларации не-

зависимости (1787), породило мощную и вполне самостоятельную литера-

туру, которая не могла появиться в Новой Англии: Вашингтон Ирвинг

(1783 г. р.), Фенимор Купер (1789 г. р.). Поэтому нельзя говорить, что по-

Отсутствие этой внешней точки зрения наиболее ярко выражается в тех непроиз-

вольных самовосхвалениях, которые весьма неожиданны для научного дискурса: «У

нас в Томске есть очень большой потенциал исследователей (археологов, этнографов,

историков, культурологов, лингвистов и т. д.) и богатейший опыт исследований. Такого

опыта нет ни в одном регионе России. Мы имеем областной краеведческий музей, ар-

хеолого-этнографический музей при ТГУ, кафедру археологии и краеведения, лингвис-

тическую лабораторию педагогического университета» (Кулемзин В. М. Коренные на-

роды земли Томской: прошлое, настоящее, будущее // Сибирь в контексте мировой

культуры. С. 32). Бедные, несчастные жители других регионов! Сидеть вам теперь в

мурье по гроб жизни и не высидеть такого комплекса культурных учреждений! А ведь

в Томске и на самом деле богатейшие архивы и библиотеки, невозможности работать в

которых (за дальностию расстояния) завидуют все знающие о них люди. Только вот

хвастаться перед нами этой возможностью — дело провинциальное.

Вместе с тем в том же издании помещены превосходнейшие записки того же автора,

яркой наблюдательности которого можно только позавидовать, а ему и хвастать этим

не нужно: Кулемзин В. М. Встречи. Из записной книжки этнографа. С. 150—163.

72

«Утреннем свете» из библиотеки Тверской семинарии // Русская провинция: миф —

текст — реальность. М.; СПб.: Тема, 2000. С. 414—443

литический сепаратизм был, есть и будет непродуктивен для культурного

развития сибирского областничества. Как следует полагать, именно сепа-

ратизм мог стать реальной причиной развития независимой культуры. По-

танин и Ядринцев не смогли осуществить свои литературные замыслы не

из-за нехватки литературного таланта, а по причине непоследовательности.

Там, где найдена адекватная точка зрения, адекватный язык, находятся —

сами собой — и необходимые литературные таланты⁷³.

Тему сибирского областничества приходится признать не просто ак-

туальной, но социально ангажированной, о чем можно судить по количе-

ству посвященных ей в последнее время работ. Вместе с тем она в высшей

степени удовлетворяет и отстраненно беспристрастной профессиональной

филологической требовательности. Ее можно было бы сформулировать

следующим образом: может ли сформироваться особая региональная лите-

ратура, имеющая свой особый художественный язык; иначе сказать: может

ли идеология областничества найти адекватное художественное выраже-

ние в слове. В результате чисто академическая проблематика приобретает

остро публицистический интерес, и работы читаются каждым филологом

(столичным и провинциальным) как ответ на его не только профессио-

нальные, но и повседневные житейские вопросы.

«Пора провинциям вставать» — этот стих из стихотворения

А. П. Щапова мог бы стать и требованием к современной жизни провин-

ции, и девизом исторического изучения прошлого.