
- •Рубен дарио (Никарагуа) танатопия
- •Таинственная смерть брата педро
- •Смерть саломеи 18
- •Клементе пальма (Перу) белое поместье
- •Глаза лины
- •Леопольдо лугонес (Аргентина) необъяснимое явление
- •Орасио кирога (Уругвай) корабли‑самоубийцы
- •Абраам вальделомар (Перу) глаза иуды
- •Сесар вальехо (Перу) там, за могильной чертой
- •Мигель анхель астуриас (Гватемала) легенда о татуане
- •Хуан круготвор
- •Хорхе луис борхес (Аргентина) круги руин
- •Лотерея в вавилоне
- •Другая смерть
- •Роза парацельса
- •Синие тигры
- •Книга песчинок
- •Секта тридцати
- •Секта феникса
- •Сообщение броуди
- •Алехо карпентьер (Куба) возвращение к истокам
- •Богоизбранные
- •Феликс пита родригес (Куба) лудовико амаро, времяпроходец
- •Хосе лесама лима (Куба) фокус со снятием головы
- •Мануэль мухика лайнес (Аргентина) расстроенное зеркало
- •Адольфо бьой касарес (Аргентина) изобретение мореля
- •О форме мира
- •Хулио кортасар (Аргентина) захваченный дом
- •Зверинец
- •Дальняя Дневник Коры Оливе
- •Письмо в париж одной сеньорите
- •Непрерывность парков
- •Заколоченная дверь
- •Аксолотль
- •Все огни – огонь
- •Записки в блокноте
- •Карлота карвальо де нуньес (Перу) золотая птица, или старуха, что жила у хлебного дерева
- •Хуан хосе арреола (Мексика) безмолвие господа бога
- •Сильвина окампо (Аргентина) искупление
- •Элисео диего (Куба) никто
- •Улица химеры
- •Элена гарро (Мексика) во всем повинны тласкальтеки
- •Анхель аранго (Куба) полет пули
- •Карлос фуэнтес (Мексика) чак мооль 217
- •Габриэль гарсиа маркес (Колумбия) очень старый человек с огромными крыльями
- •Последнее путешествие корабля‑призрака
- •Самый красивый утопленник в мире
- •Хулио рамон рибейро (Перу) двойничество
- •Хакаранды 232
- •Риддер и пресс‑папье
- •Хосе эмилио пачеко (Мексика) возьмите и себя развлеките
- •Секретная информация
- •Рене авилес фабила (Мексика) в волчьей шкуре
Улица химеры
– Мне никогда не снились,– сказал он,– из ряда вон выходящие сны. Хоть бы раз приснилось какое‑нибудь необычные приключение – и простое ни разу не приснилось. Снятся мне только места. Да и в них тоже ничего романтичного, никаких там замков или подземелий, джунглей или бурных рек. Места, которые я вижу во сне,– просто места, которые вполне могли бы встретиться наяву. Но только в тысячу раз интересней, сказать вернее, в тысячу раз привлекательней.
Спичка наконец испустила дух, лениво задымила сигара, человек с наслаждением откинулся на спинку кресла.
Оба положения,– заявил он со странной педантичностью, совершенно неуместной, но с некоторых пор неискоренимой в нем,– оба положения подтверждаются следующим прелюбопытным совпадением: время от времени приснившиеся мне места возникают, а вернее, вторгаются в жизнь.
Официантка, розовощекая толстушка, прервала на этом месте его сообщение, осторожно поставив на мраморный столик две покрытые пеной кружки пива. Рассказчик улыбнулся – они не первый год были знакомы – и приготовился продолжать, но она, тихонько причмокнув, воскликнула с сожалением:
– Профессор порезался!
Несколько озадаченный профессор вспомнил, что на его левой руке, почти на конце указательного пальца, была плохо затянувшаяся ранка.
– Не стоит внимания,– сказал он, пожав плечами и пряча под стол объект вялого профессионального интереса, выказанного его другом‑врачом. Между тем официантка скрылась в темной комнатенке за прилавком.
– Эти места,– продолжил профессор, нахмурив брови,– вполне могли или должны были бы существовать в нашем квартале, а наталкиваешься ты или не наталкиваешься на них – зависит от какого‑нибудь случая, не такого уж и невероятного, если вдуматься. Например, знаете ли вы – а ведь ваш кабинет расположен рядом с моим домом,– знаете ли вы улочку под названием Химера? – И так как тот отрицательно покачал головой, благосклонно продолжил: – Конечно, не совсем достойно ошарашивать названием, на которое сам набрел случайно, впрочем, спроси я у вас об улице 32‑В, думаю, ответ был бы схожим... Так вот, когда вы пройдете по ней, а вы не станете отрицать, что любопытство приведет вас туда сегодня же вечером, в крайнем случае завтра утром, вы убедитесь, что место это из ряда вон выходящее: улочка похожа на полумесяц в тени ив – представляете! – и вся такая печальная. Прямо не от мира сего, скажете вы. И в некотором смысле будете правы,– заключил профессор, потирая висок пораненным указательным пальцем.
Пальцем, которым неожиданно завладела официантка, подвергнувшая его беззастенчивым нападкам йода.
– И однако,– продолжил он с гримасой смирения,– недавно произошли некоторые тревожные отклонения от нормы. Можете ли вы себе представить, что человек, подобный мне, выставляет окно в чужом доме, пусть и необитаемом, пусть даже и во сне?! Неубедительно даже и для сна, сказали бы вы! Причем внутри дома, в темном коридоре, я вдруг останавливаюсь перед дверью. Из далекого замызганного окна в коридор проникает слабый свет. А передо мной дверь с глубоким бестолковым рельефом, какой бывает у очень старых дверей. Я берусь за большой бронзовый набалдашник ручки и ощущаю невероятный холод – это страх перед тем, что скрыто за дверью, ужас перед тем, что по ту сторону. Подумайте, разве не абсурд! Даже во сне – что особенного могло со мной случиться?..
– Несчастье! Боже, вам грозит несчастный случай! Какой жуткий обрыв линии жизни! – маленький белоснежный палец официантки так и запрыгал по ладони профессора.
Хмурым ранним утром – в такие серые утра нас охватывает сомнение, не вечерние ли это сумерки,– доктор вышел пройтись, чтобы развеяться после того, как ночью от неожиданного приступа скончался его друг. Вызов по телефону разбудил весь дом, но, прибыв на место, он застал лишь маску ужаса, сковавшего лицо, так что визит был нанесен лишь для проформы. И вот что любопытно: хотя и не молодое, сердце друга хорошо приноравливалось к медленному течению его лет и могло обеспечить ему долголетнюю старость.
Кто‑то тронул его за рукав: доктор поднял глаза и увидел на своем локте руку, очень белую дрожащую руку, и скорбное лицо официантки, запричитавшей:
– Иду на работу и узнаю...
Да‑да,– ответил еле слышно доктор.– Он умер мгновенно, как вы и предсказывали. Разве что во сне.– Тут он заметил, что они как раз находились на изгибе затененного ивами полумесяца, среди очень странных домов с остроконечными кровлями. И, оставив ее там, около решетчатой калитки безлюдного дома, на которую она положила чрезмерно белую руку (такие калитки с коваными железными цветами бывают лишь в очень старых домах), он устало побрел в сумерках вниз по улице Химеры.