Синтагматическое знание

7:Отдельная синтагма §1Возникновение синтагматических знаний: постановка задачи

Итак, атрибутивное знание вида X—(A)(B), как мы выяснили в предыдущем разделе работы, является ни чем иным, как особым номинативным знанием ("номинативным комплексом интенсивности два"). Оба знака его формы абсолютно равноправны: они относятся к непосредственно данному предмету X одновременно и рядоположено и являются, фактически, одним сложным определением его. Однако сама особенность формы такого знания создаёт условия необходимые для того, чтобы при определённых условиях оно могло превратиться в знание принципиально иного вида, в так называемое "синтагматическое знание", которое наглядно-символически может быть изображено в формуле

(A)—(B)

Одним из важнейших условии, приводящих к появлению такого знания, является, по-видимому, исчезновение реального предмета высказывания из поля зрения человека, получающего сообщение или сообщающего. Если исчезает предмет любого не экстенсивного, не комплексного знания, то вместе с этим исчезает и само знание: не к чему будет относить знак языка. В случае с экстенсивным комплексным знанием дело обстоит иначе: оно может сохранить общую структуру знания и в том случае, когда исчезает, перестаёт быть непосредственно данным реальный предмет высказывания. Но для этого, как легко сообразить необходимо особое преобразование и переосмысление самой формы номинативно-комплексного знания, установление связи значения между самими знаками формы, следовательно, – определённая организация её. Последнее, в свою очередь, предполагает появление особой рефлективной способности разума – способности учитывать и осознавать множественность знаков в форме и их отношения друг к другу. Характеризуя всю эту совокупность условий в общем и целом, мы условились говорить о синтагматической способности разума (см. §17). Исследование условий и механизмов её фило- и онтогенетического формирования представляет собой сложную задачу, лежащую на стыке многих наук – логики, психологии, языкознания, отчасти антропологии и этнографии. Попытки решить или как то осветить её были сделаны с различных сторон, однако до сих пор ни одна из них не привела к сколь-нибудь значительном результатам.

Характерной чертой многих из этих попыток является удивительная (после Маркса) слабость метода исторического анализа. Проявляется эта слабость либо в том, что уже начальному состоянию рассматриваемого предмета приписываются те свойства, которые должны быть генетически выведены, – и тогда все рассуждения, долженствующие изображать генетическое выведение, на деле становятся часто схоластической маскировкой уже проделанного (без всякого выведения) скачка, либо в том, что просто указывается факт появления чего-то нового (нового элемента, новой связи), а в качестве его условий и причин нагромождается в кучу, без всякого указания связи и её характера, самые разнообразные и многочисленные факторы, фактически ни как не связанные с генезисом рассматриваемого явления, или связанные столь опосредовано, что это равносильно отсутствию связи.

О первом способе подмены задачи мы будем говорить ниже, примером псевдоанализа второго вида могут служить рассуждения В.В. Бунак об условиях и причинах возникновения синтагматического знания. Он исходит из того, что начальная речь состояла из отдельных неизменяемых слов, выражавших сложное нерасчленённое содержание производственных ситуаций (стр. 272). Более высокой, развитой формой речи, что всем известно, являются предложения. Надо перейти от одних к другим, вывести вторые из первых, и средством для этого является следующее рассуждение:

«Наличие более или менее обширного словаря, схватывающего разнообразные стороны жизни, подготовляет следующий этап уже гораздо большего принципиального значения. Человек научается пользоваться не только изолированными понятиями, но и формулировать связь между ними. Эта задача, непосильная, в условиях жизни малочисленных, тесно связанных коллективов, разрешается в связи с ростом количественного состава коллектива, с переходом от первобытного стада к зачаткам родовой организации, с изменением роли женщины в коллективе, усовершенствованием приёмов охоты, освоением техники изготовления сравнительно мелких специализированных орудий, применением металлического орудия – гарпуна, расширением хозяйственного инвентаря и т.д.»²²

Очевидно, что декламации подобного рода не могут заменить научного анализа процессов генезиса синтагмы, хотя, к сожалению, к ним очень часто прибегают, особенно в последнее время при исторических исследованиях. Одно из двух: либо нужно раскрыть связи между рассматриваемым предметом и факторами, определяющими его генезис, либо просто указать на факт превращения одного явления в другое, отказавшись от бестолкового перечисления всех (реально или предполагаемо) сопутствующих факторов.

Мы ограничимся этими немногими замечаниями относительно задач исследования генезиса атрибутивно-синтагмати­ческих знаний, примем как факт их существование и будем заниматься анализом содержания, строения и способов их образования и употребления.