О детской библиотеке и детской книге (доклад и заключительное слово на конференции работников детских библиотек)

Как бы ни была хороша школьная программа, она не может никогда дать всего того, что надо знать молодежи, что надо будет знать человеку в дальнейшей жизни. Все знания, которые получаются в школе, постоянно пополняются самообразованием. Постоянно приходится обращаться к книге и из книги знакомиться с целым рядом областей знания.

У нас, в Советской России, вопрос о самообразовании стоит еще острее, чем в других странах, потому что у нас масса в лучшем случае может посылать своих ребят только в четырехлетку, только четырехлетка является массовой школой. Но если мы посмотрим на деревню и даже на некоторые города, то увидим, что большей частью ребята проходят только двухлетку. Даже в Москве имеется такое явление. Часто ребята научаются в школе кое-как читать и писать.

Необходимо, чтобы детвора как можно раньше привыкла пользоваться книгой, научилась из книги черпать необходимые ей знания. Тот, кто помнит свое детство, тот знает, какую громадную роль для ребенка может сыграть книга. Нельзя ждать от самой лучшей школы, что она даст ребенку все, что ему нужно. Как бы ни были хороши программы, они дают только крохи. Надо, чтобы ребенок пополнил чтением те знания, которые дает ему школа. Необходимо создать богатую детскую литературу, из которой ребята могли бы черпать как можно больше знаний. Такие страны, как Америка, давно оценили громадное значение детского чтения, и Америка по детским библиотекам стоит впереди всех. Мы как-то легкомысленно относимся к этому, недооценивая значения детского чтения.

Мы говорим о навыках в чтении, – но разве может идти речь о навыке в чтении, если ребята не увлекаются содержанием книг, если книга их не захватывает? Книга, кроме того, имеет и то значение, что она организует эмоциональные переживания ребенка. Конечно, книга может принести в этом отношении и вред, и потому особенно важно дать ребенку хорошую книгу. Когда в ГУС пришли из РКИ и спросили, что мы делаем, то я, отвечая на вопрос, сказала: «Самое больное место у нас – это детская книга, потому что ребята требуют книги, а ее у нас нет».

Перед нами стоит задача создания детской книги. Надо создать такие книги, которые давали бы ребятам то, что им необходимо. Подходя к этому вопросу, надо обратиться и к старой детской литературе. Старая литература давала детям очень многое, над этой литературой они многое переживали, она расширяла их горизонт, пробуждала новые интересы. Из своего детства помнишь, как, например, читали Жюля Верна – целый новый мир открывался. Можно по-разному относиться к Жюлю Верну, но он дает ребенку понятие о технике, дает так называемую романтику техники. И не только Жюль Берн, но и многие старые книги давали ребенку новые знания, будили новые интересы. В старых книгах наряду с увлекающим ребят содержанием много чуждой идеологии, совершенно для нас неприемлемой. Сплошь и рядом, когда тебе напоминают какую-нибудь книгу, то вспоминаешь, что над этой книжкой было пережито, и думаешь: «Ах, какая хорошая книжка». Но когда ее берешь, то видишь, что она совершенно неприемлема. Не всякую увлекательную книжку можно дать детям. Мне кажется, что старая литература должна быть пересмотрена и из нее должно быть взято то, что можно использовать для нас, а некоторые места можно выбросить. Старую книжку надо переделать, надо ее «осоветить», и мне думается, что на это мало обращено внимания, а между тем это надо сделать, потому что талантливые люди, которые умеют хорошо писать для детей, не родятся каждый день и при всем желании мы нового немного можем дать. Если мы просмотрим детских писателей, то мы увидим, что таких писателей, которые дали бы ребенку что-нибудь интересное, очень немного. И поэтому надо использовать и старые книги, переделать их так, чтобы они наравне с увлекательным материалом дали и ту идеологию, которую мы должны и хотим дать.

Просматривая детские книги, я только диву далась, чем мы отравляем ребят. Я просмотрела книги не всех издательств, а только госиздатовские по каталогу, который издан в. 1927 г., и скажу прямо о впечатлении, которое я вынесла. Там 300 книжек для детей от 10 до 13 лет, 100 для дошкольного возраста и 75 для детей от 7 до 10 лет.

Я не была предубеждена против Госиздата, но я внимательно прочитала книжки, отмеченные в каталоге, и скажу: то, что дается для детей от 7 до 10 лет, – большинства этих книжек мы не должны давать. Мы ратуем против сказок, но в госиздатовских книгах есть нечто худшее. Я прочитала, например, книжку Коваленского «Лось и мальчик». Шел мальчик по лесу, заблудился, встретился ему лось, посмотрел на него понимающими глазами, вывел мальчика на опушку леса и на прощание махнул ему рогами. Ведь это мистика, ведь лучше дать ребенку книжку про волшебницу, о которой никто из ребят не подумает, что она действительно существует, а говорить о таинственном, все понимающем лосе – это чистая мистика. Брала я еще книжки Киплинга – там тоже говорится, например, о ките, который проглотил мальчика вместе с подтяжками. Что даст эта книжка ребенку 7 – 10 лет, ребенку, для которого жизнь – еще книга за семью печатями и который хочет ее познать. Просматривала я и книжки из деревенской жизни. Многие из них изложены очень увлекательно, но видно, что многие писатели – люди, которые деревни не знают, и я представляю, как посмотрит на эти книжки ребенок, который живет в деревне. У Л. Н. Толстого, в его педагогических сочинениях, отмечается где-то, что ребята требуют точности в мелочах, и когда учитель вместо слова «воз» скажет «телега», ребенок не может решить задачу, потому что он все время думает не над задачей, а над тем, почему учитель назвал воз телегой. И в детской книжке, когда ребенок видит неправильные детали о деревне, подучится то же самое – ему вся книжка не нравится. Книжки для детей от 10 до 13 лет также очень малосодержательны. Вот, например, книжка Заяицкого «Африканский гость». Эта книжка о слоненке. Когда говорят о слоненке, то надо бы говорить о его жизни, о тех условиях, в которых слоненок живет. А в этой книжке только рассказано о том, как слоненок убежал из вагона, когда его везли в Москву. Стоит ли эту книжку читать? Когда мы пишем программу, мы переоцениваем силы ребят, а когда мы пишем детские книжки, мы совершенно недооцениваем, чем ребенок живет и чем он дышит. Мне кажется, это неверно, что ребятам можно и надо рассказывать только о детях. Даже в сказках есть старики и старухи, и ловкие люди, и хитрые люди, и люди сильные, смелые, добрые и злые – вообще даются взрослые, даются яркие картины быта. А в наших детских книжках дается только искусственное описание какого-то быта детей, а взрослых совершенно нет. Вообще, прочитав все двести книжек, ребенок очень мало обогатится знаниями. А, кроме того, в смысле эмоциональном что тут есть для ребенка? Ничему ребенок не порадовался, никого не пожалел. Только две-три пионерские книжечки отображают пионерскую жизнь, дают пионерские радости, а в остальных ничего нет, и потому они не могут захватить ребенка. Для старшего возраста книжки несколько лучше. Я не хочу сказать, что все двести книжек негодны, есть отдельные хорошие книжки.

Кроме того, может быть, я слишком строгие требования предъявляю, но все-таки, когда посмотришь на эти книжки, то увидишь, что современному ребенку не «накормиться» ими. Поэтому я и говорю, что наряду с новыми книжками надо использовать и старую литературу, выбросив из нее все идеологически чуждое. Нам необходимо позаботиться о библиотечном ядре, потому что книжка влияет на ребенка, на его жизнь.

Часто говорят, что необходимо, чтобы детские библиотечки были при школе. Я боюсь, как бы тут не перехватили через край. Конечно, там, где нет библиотечки, нет избы-читальни, там это необходимо, но, где есть библиотека с детским отделением, там неправильно заводить еще специальные школьные библиотеки. Важно, чтобы ребенок с самых ранних лет учился пользоваться общественной библиотекой, брать из нее книжки. Кроме того, нельзя требовать от учителя, чтобы он учил ребят и руководил их чтением, – это слишком большая работа. Кроме того, нам важно, чтобы ребята, которые не попали почему-либо в школу, а выучились читать самоучкой, чтобы и они получили книжку, а если учитель будет всех ребят обслуживать, то он будет очень загружен, а у нас и так уже жалуются на перегрузку учителя. Поэтому там, где нет библиотеки, пусть книжка будет в школе, а где есть библиотеки, избы-читальни, надо, чтобы в них были детские отделения. Мне представляется, что между библиотекой и школой должна обязательно быть тесная связь, потому что библиотекарь не следит за ребенком, он знает ребенка только как читателя. С другой стороны, книжки пробуждают в ребенке новые интересы, их должен учитывать учитель. Самая тесная увязка между школой и библиотекой во всяком случае должна быть.

В последнее время приходится иногда слышать мнение, что ребенок должен читать только о том, о чем говорится в школьной программе: вот это надо читать в первый год, это – во второй, это – в третий и т. д. Я думаю, что это неправильно. У разных ребят в одном и том же возрасте бывают разные интересы. Каждый ребенок по-своему развивается, и стеснять его чересчур в выборе книг было бы неправильно. Можно и нужно подобрать в детской библиотеке лучшие книжки, но надо дать ребенку право выбора. Важно даже ребенка первой ступени приучить самостоятельно выбирать книжки, важно, чтобы не постоянно помогал ему в выборе учитель или библиотекарь, а чтобы он научился разбираться в каталоге, потому что иначе он не сможет пользоваться книжкой и в дальнейшем. Тут очень важна постановка справочного отдела в детской библиотеке.

У нас очень много говорят о детской энциклопедии, но только говорят – не знаю, идет ли работа в этом направлении.

Очень важны детские справочники, особенно нужен детский рекомендательный каталог, написанный самими ребятами. Прочел ребенок книжку, увлекся ею, понравилась она ему – он записывает отзыв о ней в каталог. Вот такие небольшие рекомендательные каталоги, где рекомендуют книгу сами ребята, были бы очень важны. Конечно, тут нельзя совершенно оставить ребят без помощи, но надо пробудить самодеятельность, собирать наиболее яркие отзывы ребят и вписывать их в детские каталоги. Ребенок часто рекомендует книжку другому ребенку: прочитай такое-то путешествие – и даже подчеркивает то место, которое и его и другого ребенка наиболее заинтересует. Взрослый посмотрит на ту же книжку совершенно иначе, а ребенок обратит внимание именно на то, что интересует и других ребят.

Часто ребят привлекают в качестве друзей книги, друзей библиотеки, и та общественная работа, которую делают ребята по подклейке, раздаче книг и т. д., очень важна, но, мне кажется, надо обращать внимание и на другую сторону. Надо, чтобы ребенок явился пропагандистом книги, чтобы, прочитав книгу, он шел к другим ребятам, рассказывал о прочитанном, пробуждая в них интерес к чтению, желание записываться в библиотеку и т. д. Такая пропаганда очень важна, и в нее надо было бы вовлекать побольше ребят.

Затем очень важен с нашей точки зрения вопрос о рассказывании. У ребят, которые сообща слушают рассказ, создаются общие переживания, они ближе знакомятся друг с другом, на почве совместного слушания ребята могут сорганизоваться в кружки на основе однородных интересов.

Кружки, которые создаются на основе интереса, могут иметь большое значение. Например, одни ребята интересуются самолетом – сорганизуется небольшой кружок из трех ребят, которые будут об этом читать. Вносить такие кружки в статистику, может быть, не стоит, потому что они то создаются, то распадаются, но все-таки они могут иметь громадное значение. Там, где есть детские клубы, это имеет еще большее значение. Ребята не удовлетворяются тем, что прочитали в книжках: ребенку хочется сделать то, о чем в книжке говорится, или изобразить прочитанное, – и тут клуб может сделать очень многое. Например, прочли ребята о растениях, заинтересовались ими – клуб поможет им сделать гербарий; увлеклись дети животными, устройством праздников – и тут опять-таки клуб может помочь детям, дать выход той энергии, которая накопляется у ребят во время чтения. Конечно, говорить об этом легче, чем сделать. Много ли у нас детских клубов?

По-моему, детские объединения, детские звенья часто не знают, что им делать, но если они будут заниматься чтением, то для них работа найдется. Наиболее важная наша задача, конечно, – пробудить интерес к книге, любовь к книге, пробудить интерес к чтению, потому что это поможет ребенку в дальнейшем стать строителем новой жизни.

______________

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО

Я, конечно, товарищи, когда говорила о новой и старой книге, меньше всего хотела сказать, что все старые книги хороши и все новые плохи. Дело в том, что в старых книгах есть очень много неприемлемого для нас, и я подчеркивала, что есть целый ряд старых книг, которые нельзя пускать в обращение. Относительно же переделки, то искони целый ряд книг переделывался. Например, если мы возьмем известную книжку «Робинзон Крузо», то ведь детские «Робинзоны Крузо» – это переделка большой книги «Робинзон Крузо». Так переделывалось очень много книг. Если взять, например, Жюля Верна, то из него можно выбросить ряд мест, проникнутых архибуржуазной психологией. Тут мне подали записки – как быть с классиками. Я думаю, что если Толстого будет переделывать человек, не умеющий писать, то из этого не будет толку, но я думаю, что не всегда надо переделывать книги, очень важен умелый выбор; из Л. Толстого можно выбрать целый ряд мест, очень интересных и доступных для детей (конечно, не «Бог правду видит, да не скоро скажет»), и не только такие места, где говорится о детях, но и такие, где пишут о взрослых. Но надо обязательно выбрать. Часто бывает, что из-за двух страниц нельзя дать целую книжку, но, конечно, я не думаю, что надо старые книжки обязательно класть на полку; такие книжки, которые захватывают детей, например «Робинзон Крузо», надо детям дать, посмотрев, что можно здесь переделать и, может быть, переделать самым существенным образом. Из классиков, по-моему, надо только выбирать, но не переделывать. Я, например, не представляю себе, чтобы в Тургенева и Толстого кто-нибудь вписывал свои страницы или переделывал их (у нас бывали примеры таких переделок; так, например, в какой-то хрестоматии ухитрились переделать «Школьника» Некрасова и вместо «по своей и божьей воле» написали «по своей мужицкой воле стал разумен и велик»).

Теперь о новой книге. Я тут нарочно заострила вопрос и, может быть, к новой книге предъявила большие требования, но это потому, что в новой книжке хотелось бы видеть действительно нечто ценное для детей. Не всякую книжку, которая выпущена после 1917 г., можно считать действительно новой книжкой. Таких книг, которые по духу были бы новыми, которые научили бы ребят по-новому подходить к жизни, научили бы их понимать жизнь, – таких книг почти нет, и я должна сказать, что книги, которые пишутся, например, о Ленине для ребят, в большинстве своем лучше не писались бы. Вот, например, книжка «Миллионный Ленин». Она написана в новом стиле, в стихах, в ней много болтовни, трескотни, но о Ленине в ней ничего ценного нет. Громкие фразы. Очень много детских книг, изображающих Ленина каким-то патриархом, который постоянно с детьми беседовал, поучал их, говорил им, например, «чисти зубы». Конечно, таких книжек не надо издавать. Если я говорила о книжках, выпущенных Госиздатом, и очень нападала на них, то это потому, что хотелось бы, чтобы Госиздат выпустил действительно интересные, захватывающие ребят, увлекающие их книжки, – над этим надо работать.

Сейчас Главсоцвос, Главполитпросвет производят пересмотр имеющихся на книжном рынке книг; будет издан общий рекомендательный каталог детских книг. Собираются все отзывы, сверяются, подытоживаются. Думается, в результате получится ценная работа. Работа в значительной мере подходит к концу.

Теперь о другом. Тут товарищи указывали, что необходимо, чтобы оценки текущей детской литературы были бы где-нибудь сосредоточены, чтобы они не были распылены. Комиссия по книге при ГУСе, куда входят работники Главсоцвоса и Главполитпросвета, пришла к тому, что необходимо издавать бюллетень по детской книжке. Он будет иметь не только то значение, что там будут помещаться все рецензии о детских книгах, он также будет являться организующим центром. Но теперь очень трудно издавать новые журналы, их нужно проводить через Отдел печати ЦК; журналов теперь расплодилось выше всякой меры, и потому Отдел печати очень осторожно подходит к изданию новых журналов, и очень трудно добиться разрешения на них. Но мы решили защищать необходимость издания бюллетеня, потому что бюллетень может иметь громадное значение³¹

Тут поступили две записки, где пишут, что я ничего не сказала о книжке для ребят-нацменов. Это моя большая промашка, потому что ребята нацменовские еще больше, чем ребята ненацменовские, нуждаются в книжке, и тут хорошая переводная книжка или издание своей книжки – дело очень важное. Вообще мне кажется, что работе над местной нацменовской книжкой должно быть уделено большое внимание в бюллетене. Хотелось бы, чтобы все присутствующие в той или иной форме приняли участие в издании бюллетеня. Важно писать, как ребята реагируют на ту или иную книжку, какую дают ей оценку. Тут мнение библиотекарей имеет громадное значение. Также важно нам, чтобы писали те, кто ведет рассказывание. Каждый рассказывает по-своему, часто рассказчик чувствует ребенка, изменяет некоторые места книжки, но надо, чтобы это делалось не бессознательно, не чисто инстинктивно.

Когда писатель пишет, он не видит ребенка и не чувствует его, а когда мы рассказываем живому ребенку, то ближе подходим к нему и больше его чувствуем, и вот тут-то нам очень важны замечания библиотекарей-рассказчиков.

Теперь вопрос о том, где быть библиотеке. Конечно, если бы мы были очень богаты, мы могли бы при каждой школе создать хорошую библиотеку, но товарищи знают, как обстоит дело с нашими богатствами. Может быть, в Ленинграде дело обстоит лучше, но в деревне очень плохо. И если мы пойдем по пути распыления средств, это будет не очень хорошо. Конечно, при школе должны быть книги, необходимые для работы.

Я боюсь излишней опеки со стороны учителя. Ему легко сбиться на нее. Положим, проходится материал о зиме, и часто бывает, что учитель хочет, чтобы школьник читал о зиме, а тому хочется об аэроплане читать. Когда-то Бокль писал, что ребенку надо позволять читать все, что он хочет, – он воспримет все хорошее, а все вредное откинет. Я не ручаюсь за точность цитаты, но я думаю, что в этой мысли есть доля истины. Надо ребенку дать больше самостоятельности, – мало ли какие у ребят интересы, которые их захватывают и ответы на которые они находят в книжках? Если мы все чтение разделим по комплексам и скажем: «Теперь читай вот это, а потом вот то-то, а затем вот то», – то я думаю, что мы отобьем у ребят интерес к чтению и помешаем их развитию.

Я думаю, что библиотекарь также не должен перебарщивать с руководством детским чтением.

Надо давать хорошо подобранные книжки, и из этой суммы книг выбирай, что хочешь. Когда я слушаю педагогов, то я чувствую, что они хотят превратить книжку в подсобный учебник, а ведь читать надо не только по программе. Что библиотекарю и учителю надо работать вместе в самом тесном контакте, – это безусловно. У нас и сейчас еще есть большой разрыв между школой и библиотекой, и этот разрыв надо изжить. Надо общими силами найти путь, как наилучше обслужить ребят. Мне кажется, что сейчас вопрос о детской книге все больше и больше привлекает к себе внимание, и это служит порукой тому, что дело это пойдет, и библиотекарю совместно с теми, кто пишет и работает над детской книжкой, удастся детскую книжку создать.

1927 г.