Какая книга нужна деревне

В своих воспоминаниях о Владимире Ильиче кто-то рассказал, как после его выступления в порту один рабочий сказал: «Самое главное, он говорит с нами всурьез». «Всурьез», т. е. о важном, о том, что для него самого имеет серьезное значение, что его самого волнует. То, что Владимир Ильич всегда говорил с рабочими не для препровождения времени, а «всурьез», особенно ценили рабочие. Этого же хочет и деревня.

То, что мы должны дать деревне, должно быть и с нашей точки зрения важно, полно содержания.

Обычно наши издательства, все – одни больше, другие меньше, – издавая книги для деревни, начинают гадать, что доступно деревенскому читателю. И знаете, мы совсем не так далеко ушли от дореволюционных «идейных» издательств, даже отстали от них. Даем о пчеловодстве и клевере, о том, как узнавать лошадь по зубам, с одной стороны, «О Спирьке-дезертире», «Как бабы самогон одолели» и «Живые мощи», «От нее все качества», «Песни Кольцова» – с другой.

Мы должны, обязаны дать деревне все то, что мы для себя считаем нужным знать, то, что считаем имеющим для всякого глубокое значение. Этого вправе требовать от нас деревня.

Это с точки зрения содержания.

Теперь с точки зрения формы. Форма должна быть такова, чтобы книжка была доступна крестьянину. Прежде всего она должна быть написана просто, т. е. без иностранных слов, с возможно меньшим количеством придаточных предложений, причастий и деепричастий. Язык должен быть как можно ярче и образнее. Но необходимо, чтобы язык был образен не вообще, а был пропитан образами, близкими читателю. «Как иссохшая земля жаждет воды, так жаждет народ знания», – пишет Л. Толстой. Этот образ близок крестьянину. Ленин сравнивает в «Что делать?» партию с машиной, а отдельных ее членов – с винтиками и колесиками этой машины. Работать машина может только тогда, когда каждый винтик на своем месте, и с точки зрения успешности работы машины одинаково ценна и работа махового колеса и самомалейшего винтика. Этот образ моментально впитывается рабочими и мало говорит крестьянину.

Чтобы понять, какая образность близка крестьянину, Владимир Ильич, между прочим, особенно внимательно читал и изучал словарь Даля, настаивал на его скорейшем переиздании.

Но этого мало. Есть целые научные исследования (например, Отто Каммерера), которые выяснили, что характер мышления у рабочего человека (тем более у крестьянина) иной, чем у интеллигента. Рабочий и крестьянин мыслят гораздо более образами, чем логическими рассуждениями. Так мыслит также художник. Это не низший тип мышления, как некоторые полагают, это просто другой тип. Поэтому в книгах, которые пишутся для деревни, необходимо как можно больше конкретности. Но, чтобы писать конкретно, надо знать хорошо современную действительность, конкретную крестьянскую жизнь. И тут-то обычно мы и наталкиваемся на главную трудность. У нас ведь такие вещи бывают. Пришлось мне читать одну биографию Ленина, написанную для крестьян. Биография была написана с прибауточками, в ней очень много говорилось о спорах по первому пункту Устава на II партсъезде, но ничего не говорилось об отношении Ленина к земле. Это, конечно, уж слишком грубая ошибка, над которой каждый рад посмеяться. Но разве мы не делаем на каждом шагу такого рода ошибок потому, что не знаем деревни, не знаем, куда устремлен ее интерес.

Надо изучать интерес деревни. Чем интересуется сейчас деревня? В «Известиях» промелькнула заметка. От крестьян за последние месяцы поступили тысячи требований на историю РКП(б), на книги по социальному воспитанию и по сельскому хозяйству. Вероятно, для многих покажется крайне неожиданным и даже неправдоподобным этот интерес к такому вопросу, как «социальное воспитание». Интеллигенция им очень мало интересуется. А крестьяне интересуются. Ездил Владимир Ильич в Волоколамский уезд. Крестьяне говорили ему: «Школа плоха. Мои ребята три года уже ходят в школу, а чтобы умней стали – не видать». Выступал Владимир Ильич в Горках. Опять крестьяне о школе: «Школа плоха». Выступал Ильич раньше еще на конференции крестьянской бедноты – и опять о школе. Это, несомненно, обостряло и интерес Владимира Ильича к вопросам народного образования. А теперь на крестьянских конференциях еще больше говорится о школе. Что надо давать детям вместо религии, чтобы знали, что хорошо, что плохо; хорошо ли, что в школе не бьют, делу ли там учат (т. е. хороши ли программы) – вот вопросы, которые теперь обсуждаются крестьянством. А мы даем в деревенские библиотеки лишь брошюрку «Что такое ясли» за 10 копеек.

У нас есть богатейшие «лаборатории», которые могут определенно и довольно точно выявить требования, предъявляемые различными слоями крестьянства к книге, и направление их интереса, надо только уметь ими пользоваться. Такими лабораториями являются редакции крестьянских газет и журналов («Беднота», «Крестьянская газета», «Новая деревня», «Крестьянка»), наши политпросветучреждения в деревне, в первую очередь избы-читальни. Крайне ценной лабораторией является Красная Армия. Надо только уметь читать, уметь видеть, уметь наблюдать. Письма, посылаемые в редакции, – неистощимый кладезь для учета интересов деревни, для учета ценности для нее той или другой книжки.

Еще несколько слов об учете. Не следует увлекаться учетом при помощи анкет. Анкета слишком много навязывает и предрешает. И потом в анкете спрашивается о вещах, на которые неизвестно, что отвечать. Вопросы обычно слишком общи. Спрашивается, например, что вам больше нравится: о любви, о приключениях, о вере, о сельском хозяйстве, стихи и пр. (спрашивают обычно еще мудренее). Ответить на этот вопрос может только тот, кто много читал. Затем выбирать очень трудно: интересы почти у каждого человека многогранны. Хочется знать и о любви, и о пчелах, и о вере. И к тому же, чем менее развит человек, тем менее дифференцирован у него интерес к знанию. Он хочет знать вообще обо всем – «о жизни», а к нему пристают: ты путешествия читать хочешь или историю? Это зависит часто от того, какая книжка попадется. Хорошо хорошую книжку и по истории прочесть, и путешествия интересно. Ответы на анкеты случайны, а их усердно разрабатывают, тратят на это силы, время, деньги. Может быть, иногда анкеты и не бесполезны, но они должны быть очень кратки, обдуманны, преследовать определенную узкую цель.

Самое главное – учиться понимать современного деревенского читателя, понимать окружающие его условия, изучать его не с птичьего полета, а живя бок о бок с ним.

Деревня жаждет книги; и хоть трудно, но необходимо дать ей именно ту книгу, которая ей нужна, и над этим надо серьезно и много работать.

Примечание. Говоря о том, какая книга нужна деревне, я хочу напомнить план Владимира Ильича – создать советскую хрестоматию по злободневным вопросам, которая была бы принята как общепризнанная и утверждена для чтения вслух во всех избах-читальнях, на сходках – всюду, где собираются крестьяне. Эта хрестоматия должна состоять из коротеньких деловых статеек по самым важным для страны и крестьянства вопросам, из соответствующей беллетристики, должна включать в себя объяснения наиболее важных декретов и т. п. Для этой целив период VIII партийного съезда у нас на квартире собиралась созванная Владимиром Ильичей комиссия из литераторов, наиболее приспособленных для писания для деревни. Были там, помнится, И. Степанов, Карпинский и др. Поговорили, пообсуждали. Названные товарищи написали немало хороших брошюрок, но советской хрестоматии, которую хотел создать Владимир Ильич и для которой он хотел сам писать, и по сию пору нет. Эту мысль Владимира Ильича надо теперь, наконец, осуществить, дав для этой работы лучшие литературные силы. Важно написать хрестоматию и не менее важно ее утвердить в каком-то особом порядке, а затем подумать, какие силы в деревне мобилизовать для чтения ее вслух. И еще другую хрестоматию надо дать деревне – хрестоматию по Ильичу. Сейчас деревня не имеет совершенно никаких ни речей, ни статей Ильича. Надо же об этом подумать. И эта хрестоматия, как и биография Ильича для деревни, должна быть утверждена также в особом порядке особенно ответственными товарищами,

1924 г.