8.1.3. Генетический анализ особенностей ответов детей 3-4 лет на вопросы экспериментатора в связи с рассказом

Приведем результаты исследования специфики ответов детей (исследовалось 13 человек) на поставленные экспериментатором вопросы в ходе создания рассказа по 2-ой картинке. Отметим, что сам характер этих вопросов и ответы на них могут служить индикатором возрастной нормы, не формальной, но коммуникативной природы. В частности, детям задавался вопрос о том, что хотят сделать персонажи, увиденные ребенком на стимульной таблице. Вопрос задавался именно о "множественном субъекте", во множественном числе ("они хотят"), поскольку, как это было показано ранее, данная форма восприятия и соответствующего сознания специфична для этого возраста, и в этом смысле вопрос соответствовал ей. Ответы распределились следующим образом. Наиболее представленными оказались ответы "деструктивного" характера: "хочется оторвать"; "разорвать"; "подраться", "съесть друг друга" (5 человек (около 39%)); далее следовали "эгоцентричные" ответы: "хочется веревку", "хочется, чтоб катался Дима" (ребенок в данном случае говорит о себе, это его собственное имя), "торт", "мама или папа хочет потянуть веревку" (4 человека (около 31%)); за ними следовали "функциональные ответы": "хотят сделать что-то дома", "завязать", "просто тянуть" (3 человека (около 23%)); единичным выступал случай, когда ребенок сказал "хотят не знаю че".

Рассмотрим представленные ответы генетически, увидев их представленности некоторую возрастную логику развития и реконструировав ее. Наиболее непосредственными, выражающими желанием ребенка, является часть высказываний, названные нами "эгоцентрическими", прямые в плане выражения ("хотят торт", "веревку"). При попытках актуализации и воплощения подобных желаний с большой долей вероятности возникают проблемные ситуации (конфликт интересов, запреты ти т.п.), на которых происходит специфическое "застревание", отсюда появление высказываний "деструктивной природы" ("оторвать", "разорвать", "вытянуть к себе" и пр.), отсылающих к импульсивной попытке обладания. В том случае, если запреты выражены и неоднократно возобновлялись, появляются заимствования взрослой позиции либо "в ущерб" своим непосредственным проявлениям, "интроекты" (по Ф. Перлзу) ("папа и мама хочет..."), либо различного рода переходы в позицию предметной деятельности, заимствованной также извне ("завязать", "сделать что-то дома" и т.п.). Таким образом, в зависимости от того, насколько спонтанно проявляются непосредственные влечения ребенка ("Я хочу") и насколько они фрустрируются и поддерживаются взрослыми (важна специфическая мера и пропорция этой фрустрации и поддержки (Winnicott D.W. (1971) и др.)), в зависимости от этого формируется сложная динамическая позиция или оппозиция "Я хочу — Другие хотят". Например, если фрустрация чрезмерна, то может быть либо навязчивое застревание на позиции "деструкции", либо происходит "отказ от желаний" ("Хотят не знаю че" — данное высказывание весьма диагностично и стоит особняком на фоне легко актуализируемых в этом возрасте "желаний" при ответе на данный вопрос. В этом видится отражение неспособности выражать желания, сильная фрустрация, связанная с этим выражением). Если же фрустрация отсутствует, минимальна, то может произойти слияние состояний "Я хочу" и "мама хочет", что приводит к заключению, что "взрослый хочет для меня, так, как и я" ("мама хочет, чтоб катался Дима" — в этом высказывании присоединяется еще и момент обязательности, властности исполнения собственного желания, не встречающего сопротивления у взрослых; невозможность "оторвать себя от имени своего" также указывает на позицию неразличения себя от другого).

Рассмотрим также ответы и на вопрос "Кто же эти мишки (волки и пр., в зависимости от персонажей, увиденных ребенком)?", в котором содержится просьба определить некоторые качества проецируемой внутренней реальности. Таким образом создаются условия для проекции некоторого интенционального характера восприятия, в котором содержатся существенные для ребенка социальные, интерактивные позиции самосознания. На этот вопрос чаще всего актуализируется определенная семейная структура (6 человек из 11 (около 55%). В группу из 11 детей, которым задавался этот вопрос, входило 8Д и 3 М)), это выражено прежде всего у девочек — их пятеро из 6, что, вероятно, связано с тем, что девочки в большей мере обращены к миру социальных отношений, чаще "играют в куклы" и пр. Как было показано в некоторых исследованиях, (например, О Brien, M., Nagle, K.J. (1987)), "игры с куклами" вызывают наибольшее число вербальных интеракций по сравнению с играми в машинки и с набором игрушек различной формы, вне зависимости от кола ребенка. Но так как мальчики в этом возрасте в большей мере переориентированы на атрибуты "мужских" игр, то девочки имеют больше возможностей обратиться к миру семейных и социальных отношений и освоить их в языке). Помимо этого, встречаются варианты ответов, заостряющие оппозицию "большой — маленький" — (3 человека (около 28%): 2 Ми 1 Д ("большие, а этот маленький мишка"); отражающие общее отношение к героям ("хорошие, маленькие не кусаются, а большие кусаются") — 1 дев.; помимо этого, у одного мальчика встречался рационализированный ответ явно защитного характера (сам ответ научно-натуралистический, и крайне отчужденный по форме, крайне не характерен в этом возрасте: "животные... медведи страшные". Здесь содержится как бы самораскрытие, вскрытие природы защитного отстранения, основанного на страхе, опять-таки "умноженном" на всю совокупность героев); присутствовал так же ответ девочки, предельно заостряющий обособленность и разобщенность персонажей (ответ так же не характерен для этой возрастной группы, импульс противопоставления себя крайне утрирован "сам по себе, сам по себе, сам по себе" — имеются в виду все три героя. Таким образом, альянс персонажей продиктован скорее структурой восприятия, чем' внутренней связностью образов, что является отражением специфики семейных отношений, где каждый "сам по себе". Столь акцентированная собственная позиционность свидетельствует об определенной закрытости, недоверии другим, в отличие от более спокойной эмансипации, характерной для большинства детей этой возрастной группы).

На вопрос о том, "что будет потом?", дети отвечают самое большее как на вопрос о непосредственных следствиях происходящего, т.е. в их сознании это вопрос о том, "что же будет, если вот так вот сделать?" ("упасть", "бросят веревку и к себе домой будут бежать", "сломается", "разорвалась веревка" и т.п.). Другие варианты ответов были такими: "машину прицеплять" (т.е. ребенок понимает этот вопрос как "для чего это делается?"); "ничего не будет потом"; "веревка", либо ребенок, явно не понимая вопрос, дает бессмысленный ответ "из кораблика нитку будут".