3.3.1. Рассказ как форма самовыражения в таТе

Поскольку рассказ как форма ответа в данном проективном методе является очень существенным моментом, то на нем следует остановиться подробно. И, прежде всего, необходимо осознать условия производства рассказа в ситуации проективного эксперимента. Почему берется именно рассказ, а не описание, объяснение или какая-либо другая эстетическая форма? Если описание — это, прежде всего рациональная познавательная процедура, то рассказ с необходимостью содержит в себе и эстетический момент, имеет внутри своей структуры форму завершения, которая является существенным моментом эстетической формы (Бахтин М.М., 1979).

Можно сравнить ситуацию проективного эксперимента, где столь важным является компонент рассказа или другие заданное извне формы завершения, с ситуацией "естественного" эксперимента, например, с ситуацией естественного спонтанного появления рассказа. Например, человек приходит к другому и рассказывает о только что случившемся с ним происшествии. В это время он передает, пересказывает это происшествие, во затем он еще и оценивает случившееся как случившееся с ним, как принесшее ему облегчение или, напротив, доставившее страдание, как это происшествие случилось для него, человек покидает ситуацию случившегося и уже, в другой ситуации пересказывает это, тем самым изолируя жизненный случай из породившего его контекста, что превращает само случившееся в "случай из жизни", вынесенный из жизненного пространства, завершенный и поэтому самостоятельный. И это пересказанное, эта "картина жизни" сама становится; самодовлеющим целым, является клеточкой жизненности. Завершенность означает вынесенность вовне, законченность, в противоположность естественному течению жизни, которая никогда не заканчивается, но всегда имеет будущее. Рассказ всегда является изложением чего-то, осуществляемым из определенной авторской позиции: активного участника этого события или пассивного созерцателя; созерцателя, симпатизирующего тому, что происходит, или же напротив, ощущающего антипатию и т.п. Так или иначе, налицо аффективная окрашенность пересказанного; эта окраска может носить лирический характер, или, напротив, воспевающий и т.д. Трагическая структура рассказа тоже характеризует субъективное отношение, как и юмористическое. В любом случае налицо субъективная позиция, субъективная оценка, и она существует уже внутри самого рассказа как формы репрезентации содержания сознания.

Форма рассказа, как и все жизненные формы, требует воспроизведения, реализации и ситуаций, в которых это становится возможным. Например, если я вижу портрет знакомого, и при этом всплывает в памяти его образ и впечатление о нем, то это еще только чувство, рассказать про которое часто бывает не так просто. Или же в ситуации ожидания, неопределенности рассказывание в значительной мере определяется и характером той ситуации, в которой оказались рассказчик и его окружение: например, направленностью на будущее или же напротив, отвлечением от будущего как неопределенного и неясного. Праздник и праздничное настроение задает свои темы и жанры рассказа.

Из всего сказанного можно заключить, что, кроме того, что рассказ является своеобразной жизненной формой, жизненным жанром (Бахтин М.М., 1979), сама его форма и содержание определяются ситуацией, в которой оказывается человек, и которая обуславливает возможное поведение индивида. Иными словами, форма, содержание рассказа определяются социальной ситуацией рассказчика» например, тем, кто его слушает, кому он рассказывает, и в связи с этим, для чего это говорится.

Отсюда возникает особая задача описания таковых ситуаций, их осознания. Что касается ситуации проведения ТАТа, то можно вести размышление двумя путями: или же пытаться описать ту реальную ситуацию, в которой происходит исследование, или же исходить из первоначальной идеологии проективного эксперимента, и опираясь на это проектировать ситуации, которые необходимы для оптимального протекания такого рода эксперимента. Первый подход требует использования парадигм экологического мышления и экологической рефлексии (сущность экологического мышления состоит в фиксации значимых ценностей (потребностей) через ситуации, в которых эти ценности возникают). Иначе говоря, часто возникают такие задачи, которые можно решать только через осмысление ситуаций, которые с необходимостью должны иметься для их решения. Или, говоря языком феноменологии, необходимо определить условия возможности, внутри которых решается некоторая задача, и такие условия необходимо создавать через "подстройку" внешней ситуации к внутренним условиям. Первый путь ориентирован на построение объективного анализа в индивидуальном случае, в том смысле, что мы можем объективно изучать самосознание индивида, если будем четко фиксировать особенности той ситуации, в которой протекало исследование. Для реализации второго пути необходимо четкое определение понятия проекции, построение модели эксперимента, точное описание экспериментальных процедур, которые соответствуют выделенному общему понятию проекции и т.п. Второй вариант анализа близок традиционной экспериментальной психологии и является ее определенным развитием.

Поскольку в ТАТе рассказ является центральным элементом в структуре всей методики, то можно задаться вопросом: какой нужен рассказ, чтобы считать эксперимент удавшимся, т.е. каким он должен быть по проекту. По проекту же содержание рассказа, его тема определяется картинкой, ее непосредственным конфликтогенным содержанием. А если это так, то ответ испытуемого рассказом на перцептивный стимул должен являться непосредственным выражением чувств, мыслей и пр. субъекта, личностно окрашенным выражением по поводу картинки. В таком случае, когда содержание картины схвачено, стимул продуцирует в испытуемом некое состояние. Чувство как бы "вливается" в структуру изображения, и, отталкиваясь от него, происходит выражение, объективация данного чувства в рассказе.

Подводя некоторые итоги по поводу вышесказанного, мы должны отметить, что, во-первых, рассказ есть особая семиотическая форма, которая требует завершения и требует также определенной позиции ' рассказчика. И эта форма задается испытуемому извне в виде инструкции. Во-вторых, рассказ есть всегда некоторое выражение себя для другого. И в этом смысле он ориентирован на определенного слушателя, или еще шире, — рассказ тонко реагирует на социальную ситуацию, в которой он произносится. B-mpemьuх, эту социальную ситуацию мы можем стремиться описать, чтобы понять условия появления рассказа и в связи с этим его глубинное содержание. И в- четвертых, мы можем эту ситуацию заранее проектировать. Например, мы можем представлять себе некоторую идеальную ситуацию проведения проективного эксперимента и пытаться приблизить максимально реальную ситуацию к этой идеальной. Если, например, мы представим себе идеальную ситуацию ТАТа (и пр. аналогичных по замыслу методик) как рассказ по поводу картинки или выполнение заданной инструкции, то мы будем стремиться различными способами привести реальную ситуацию к идеальной. В данном случае необходимо учитывать лишь момент "двойной" стимуляции. Испытуемый реагирует с одной стороны, на предоставляемое ему изображение, а с другой, на инструкцию о создании рассказа. У него также может сложиться тенденция на определенный синтез этих двух стимулов.

Но есть и другой путь, когда мы исходим из реальной ситуации самовыражения и пытаемся ее развить. Это некоторые две стратегии возможного разворачивания проективного эксперимента. Можно в принципе принять любую из них, но необходимо помнить, что этот выбор накладывает; определенные условия на полученный материал, и эти, условия необходимо учитывать при анализе данных.