Классы и сословия.

Дискуссии о путях построения “гражданского общества” в России во многом обусловлена устоявшимися общими понятиями. В частности, резкое разделение сословного или классового подхода к анализу социальной реальности определяет неразрешимость споров между его представителями. Если в теории господствовал классовый анализ, в практиках составления и заполнения анкет «класс» остался синонимом “сословия”. Так что нет ничего удивительного, что мы сегодня с легкостью заменяем одно понятие на другое. Эта история поучительна в том отношении, что является обычной для развития процедур социальной стратификации.

Теоретики вкладывают в базисные социальные понятия иной смысл, нежели чиновники, занятые составлением переписей и сбором налогов. Последние склонны разделять людей по профессиям, по уровню доходов и способам их получения, по имуществу, месту проживания и т.л. Наоборот, теоретики, особенно ориентированные на социальную динамику, характеризуют базисные элементы общества с точки зрения, так сказать, энергетики. Но если спуститься на землю, проанализировать, как классифицируют нас чиновники, то мы придем к малоприятному выводу о том, что мы для них по-прежнему, как у Платона, – стадо домашних животных. Так, обозначается проблема: как соотносятся между собою теоретические и практические классификации, как люди идентифицируют самих себя, на фоне чего они конституируются, как складывается сам этот фон, что является другим по отношению к своему?

По своему происхождению понятие класса является биологическим. Уже аристотелевская логика самым тесным образом связана с разделением животных на роды и виды. Будучи классификационно-таксономическим, понятие класса представляет собой абстракцию. И поскольку общество отличается от природы тем, что в нем роды и виды, его составляющие, эволюционируют гораздо скорее, чем в природе, то ясно, что социальные классификации должны меняться гораздо быстрее, чем в зоологии.

Сегодня под подозрением само понятие класса. С философской точки зрения его инфляция вызвана чрезмерным кредитом, который взяли и не вернули социальные теоретики прошлого. Иначе говоря, абсолютизация и универсализация этого понятия привела к тому, что все стало определяться с точки зрения классового подхода и это парадоксальным образом привело к обеднению и упрощению представлений о социальной реальности. Так социологи и историки охотнее пользуются понятиями групп и слоев для описания стратификации общества. Однако такой подход не учитывает, что, согласно Марксу, движущей силой истории является классовая борьба. Всякий новый общественный строй возникает не автоматически, а сопровождается борьбой, исход которой определяет группа людей, осознающая себя представителями революционного, передового, прогрессивного класса, сложившегося на основе более развитых общественных отношений.

Критика такого определения не должна быть тотальной, т.е. она должна остановиться у той черты, за которой начинается отрицание роли человеческой воли и способности к изменению мира. Сословия, если мы откажемся от понятия классов, тоже представляют собой корпоративное образование. Будучи консервативными, стремящимися сохранить свой статус, они это делают не на бумаге, а посредством создания соответствующих социальных и культурных сфер труда и досуга, словом в повседневной жизни. Люди являются носителями не столько идеологии, сколько определенной формы жизни и это одинаково значимо как для средневековых сословий, отличавшихся друг от друга профессией, кварталом проживания и формой одежды, так и для современных групп, вынужденных соблюдать установленные стандарты поведения и потребления.

Сила класса состоит в пассионарности и вере в свое предназначение. В это понятие Маркс, несомненно, вложил нечто раннехристианское. Классы – это номады. Наоборот, в понятие сословия заключен скорее консервативный компонент истории. Скорее всего, сегодня у нас речь должна идти о соединении того и другого. Поэтому понятие "средний класс" и является удачным названием того, о чем мы мечтаем. Понятие среднего класса с точки зрения теории поляризации общества на рабочий класс и буржуазию кажется оппортунистическим. Но с точки зрения общества, отказавшегося от теории классовой борьбы, оно является желательным, так как в прилагательном "средний" содержится нечто примиряющее: средний класс сбалансирует и свяжет общество узами примирения и согласия. Введение этого понятия вместо сословия вызвано пониманием того, что такого сословия нет и для его формирования необходима, прежде всего, политическая воля, реализация которой в сфере экономики и политики, теории и повседневной жизни и приведет к его появлению.

Растворение рабочего класса произошло не только на Западе, но и в России, иначе как объяснить тот факт, что в начале приватизации наш доблестный пролетариат абсолютно спокойно воспринял приватизацию общенародной собственности. Даже сегодня, когда некоторые рабочие коллективы пытаются отстаивать свои права, это далеко не то самосознание, о котором мечтал Маркс. В лучшем случае мы имеем дело с формированием "тредюнионистского" сознания. Понятие среднего класса как нельзя лучше соответствует самопредставлению массы, которая не хочет причислять себя ни к пролетариям, ни к буржуа ("мелкая буржуазия" звучит как пошлость, точно также наши современники не хотят называться мещанами, хотя это было весьма достойное сословие).

Гносеологическим источником затруднений является натуралистическое понимание, что рабочие и буржуа существуют именно так, как они описаны теоретиками. На самом деле мы имеем дело с более сложной моделью, нежели та, согласно которой есть реальный класс и его теоретическое описание, как отражение социальной реальности. Следует учитывать, по меньшей мере, три компонента: «класс-в-себе», как объективную реальность, которая является не только непостижимой, но и находящейся в процессе становления; «класс-для-себя» или субъективное самосознание, представление, воображение; и, наконец, теоретическое представление, как об объективном, так и субъективном модусе существования класса. При этом два последних компонента также находятся в состоянии непрерывного изменения. Сегодня многие теоретики убеждены в том, что, вероятнее всего, единственным классом является только буржуазия, так как все остальные канули в лету не оставив заметного следа. Ведь, что значит быть классом? Ясно, что одного отношения к средствам производства и определенного материального уровня жизни для этого недостаточно. Класс характеризуется боевым мировоззрением или идеологией. Передовой класс должен мобилизовать все общество, а для этого создать свою идеологию или интерпретацию мира и навязать его остальным. Сегодня класс стал неким симулякром. Общество становится мультисистемным и кроме экономики развились другие сферы, где наиболее значимым оказывается культурный и символический капитал.

После крушения веры в единство рабочего класса, мы снова мечтаем соединиться на духовной основе, как это предлагали русские философы всеединства. Но пока время для этого не пришло, следует признавать более реалистичные проекты, согласно которым формирование общественного мнения и политической воли осуществляется не столько в форме единодушия, относительно общих интересов и общих врагов, сколько на основе публичных дискурсов, нацеленных на рациональную оценку общих интересов и ценностных ориентаций. Субъекты права – это не собственники самих себя и не солидарные частицы народа или класса, а индивиды, достигающие в процессе коммуникации нравственного признания друг друга, что и обеспечивает социальную интеграцию автономных индивидов.