Вергилий. Путешествие в преисподнюю

Публий Вергилий Марон (70–19 гг. до Р. Х.) – римский поэт. Родился в Южной Италии, учился в Кремоне, Медиолане и Риме. Был близок императору Августу и находился под покровительством его друга Мецената. Наибольшую известность Вергилию принесла «Энеида» – эпопея, по своему значению для римской литературы сопоставимая с гомеровскими поэмами. В ней повествуется о первом переселенце в Италию Энее, к которому Август возводил свою родословную. В VI книге описано путешествие Энея по загробному миру в сопровождении Сивиллы (сюжет, перекликающийся с «Божественной комедией» Данте). Печатается по изд.: Вергилий. Энеида. М., 1888. Ч. 1. Перев. А. Фета. С. 175–179.

<…> С этим покончив, спешит он завет исполнить Сивиллы.

Там пещера была глубокая с зевом огромным,

Каменистая, мраком лесов и озером черным

Скрыта, над ней не могли никакие летящие птицы

(240) Путь свой держать: таким из черного зева дыханьем,

Отдавая, несло к самому надземному своду..:

(243) Здесь сперва четырех выставляет тельцов черноспинных

Жрица и им на лбы вино выливает, и верхней

(245) Шерсти между рогов срезает, затем возлагает

На священный огонь приношением первым, взывая

Громко к Гекате, она же сильна в небесах и в Эребе.

Подставляют ножи другие³⁶ и кровь собирают

Теплую в чаши. А сам Эней чернорунную ярку

(250) Матери Эвменид³⁷ и сестре великой железом

Колет и яловую тебе, Прозерпина³⁸, корову.

Тут ночной он царю Стигийскому³⁹ жертвенник ставит

И быков целиком возлагает мясо на пламя,

Сверху елеем густым поливая горящие туки⁴⁰.

(255) Вот между тем, при лучах едва восходящего солнца,

Под ногами земля застонала, и леса вершины

Двигаться стали, и псов перед приходом богини⁴¹

Вой во мгле раздался. «Прочь, прочь, недостойные входа!⁴² –

Жрица громко вопит, – изо всей удалитесь вы рощи;

(260) Ты же в путь выступай и меч из ножен свой исторгни;

Вот где храбрость нужна, Эней, где твердое сердце».

Так сказав, разъярясь, в пещеру открытую входит,

Он за ведущей вослед идет неробкой стопою.

Боги, властители вы и душ, и теней молчаливых,

(265) И с Флегетоном⁴³ Хаос, места ночного безмолвья,

Буде дано мне сказать, что слышал; при вашем наитьи

Вскрыть дела, что в земной глубине и во мраке таятся.

Шли в одинокой ночи они через мрачные тени,

Через Дисов⁴⁴ чертог пустой и пустынное царство:

(270) Так при неверной луне и под обманчивым светом

Путь бывает в лесах, коль тенью Зевес покрывает

Небо, и черная ночь у всего цвета отнимает.

Перед входом самим и в начале Оркова зева

Плач и ложа свои утвердили мстящие Думы⁴⁵,

(275) Бледные Недуги тут, и тут же печальная Старость,

Страх, и наставник дурной тут Голод, и гнусная Бедность,

Страшные лики на вид, и с ними Смерть и Работа;

Смерти тут сродственный Сон, и злые Радости сердца,

И смертоносная тож Война, на пороге напротив

(280) Из железа чертог Эвменид и безумная Распря,

Что свой волос из змей повязкой кровавой сплетает.

Посредине, суки вековые развеся как руки,

Темный ильм пребольшой, обитель, где лживые Грезы

Держатся, как говорят, и под всеми листами витают.

(285) Множество, кроме того, различных чудищ звериных,

Стойла Кентавров в дверях и тут же двувидные Сциллы⁴⁶,

С сотнею рук Бриарей и подле чудовище Лерны⁴⁷;

С шипом ужасным своим и огнем воюет Химера.

Гарпии близ Горгон и образ тени трехтелой⁴⁸.

(290) В страхе дрожащий Эней тут разом хватает железо

И обнаженный клинок навстречу идущим наставил,

И когда б вразумлен он не был спутницей вещей,

Что тут души без тел под пустым обличьем летают,

Он бы напал и вотще поражал бы тени железом.

(295) Тут дорога пошла к волнам Ахеронта⁴⁹ подземным.

Здесь огромный провал с завоем, мутным от грязи,

Плещет вскипая и весь песок в Коцит изрыгает.

Эти воды блюдет и реки паромщик ужасный

В страшной грязи Харон; у него же подбородок густою

(300) Сединою покрыт, нечесан, и очи сверкают.

Грязное платье узлом с плеча у него ниспадает,

Сам ладью он багром проводит и парусами

Правит и в темном своем челне тела перевозит;

Он уже старик, но крепка и цветуща старость у бога⁵⁰.

(305) Вся, разливаясь, толпа сюда к берегам устремлялась,

Жены и мужи, тела великих героев, скончавших

Жизнь, и отроки тут и незамужние девы,

И пред глазами отцов на костры возложенные чада:

Как в лесах под мороз осенний первый слетает

(310) Множество павших листов, иль к земле с пучины высокой

Множество скучится птиц, когда зима ледяная

Гонит их чрез моря и к теплым землям посылает.

Первые тут стоят, моля о своей переправе,

И простирают, стремясь к противному берегу, руки.

(315) Но перевозчик то тех, то других принимает, угрюмый,

А иных далеко от берега прочь отгоняет:

Тут, удивляясь, Эней, и тронут смятением, молвил:

«Дева, скажи, для чего у потока такое собранье?

Души тут просят чего? По какому различию берег

(320) Те оставляют, а те гребут через сизые волны?»

Тут ему кратко на то многолетняя молвила жрица:

«Сын Анхиза, о ты, богов несомненная отрасль,

Топь Коцита ты здесь и Стикса видишь болота,

Чьим клянясь божеством, обманывать боги страшатся⁵¹.

(325) Это, что видишь ты, вся толпа незарытых⁵², несчастных.

Это паромщик Харон, а плывут по волнам, что в могилах.

И не дано по волнам глухим и ужасным на берег

Раньше их перевезть, чем почиют на месте их кости.

Бродят они сто лет и на береге этом кружатся;

(330) Их тогда наконец допустят к желанным болотам».

Остановился тут сын Анхиза и шаг свой замедлил,

В сильном раздумье скорбя в душе о доле неправой <…>