4. Законодательная техника

Законодательная техника — важнейшая составная часть (на­ряду с правоприменительной техникой) юридической техники, представляющей собой совокупность специфических средств, пра­вил и приемов наиболее оптимального правового регулирования общественных отношений.

Законодательная техника — совокупность средств, правил и приемов разработки, оформления, опубликования и система­тизации нормативно-правовых актов.

Законодательная техника включает в себя средства, способы и приемы:

а) выражения воли законодателя (языковые, логические и тех­нико-юридические приемы). Здесь речь идет прежде всего о тер­минах, конструкциях, символах, неопровержимых презумпциях и фикциях;

б) формирования и выражения содержания законодательного материала в статьях закона. Речь идет об абстрактном и казуис­тическом способе изложения норм, о наиболее оптимальном соот­ношении нормы права и статьи закона и др.;

в) структурного построения норм права и нормативных пра­вовых актов. С этой точки зрения норма права, регулирующая по­ведение людей, обязательно должна включать в себя гипотезу, диспозицию и санкцию. Крупные законодательные акты включа­ют преамбулу или иные вводные положения. Кодексы, как пра­вило, делятся на Общую и Особенную части; законы обычно де­лятся на статьи, а те, в свою очередь, на части; акты Президента, Правительства, федеральных органов исполнительной власти, акты субъектов Российской Федерации и органов местного само­управления — на пункты;

г) процедуры принятия законопроектов (проектов норматив­ных правовых актов). Имеются в виду стадии нормотворческой деятельности, процедурные приемы голосования, первое, второе и третье чтение законопроекта и др.;

д) опубликования и вступления в силу: сроки, способы и место опубликования, порядок вступления принятых нормативных пра­вовых актов в силу, обратная сила закона и др.;

е) систематизации законодательства. В строгом смысле сло­ва — это уже не законодательная техника, но приемы, средства и правила систематизации весьма близко примыкают к правотворчеству и связаны с последующей обработкой нормативного пра­вового материала. Речь идет о правилах, приемах и средствах кон­фискации, инкорпорации, консолидации.

Все названные нами приемы, средства и правила законода­тельной техники подробно рассмотрены в соответствующих темах данного учебника. Поэтому охарактеризуем лишь языко­вые, логические и технико-юридические средства, способы и при­емы выражения воли законодателя: о них ничего более не гово­рится в настоящем курсе и они мало освещены в учебной лите­ратуре.

Юридическая терминология

Юридические термины (лат. — 1;егтшиз — предел, грани­ца) — это слова или словосочетания, точно обозначающие опре­деленное правовое понятие.

Терминология, которой пользуются юридическая наука и за­конодательство, весьма неоднородна. Все юридические термины делятся на три группы.

1. Общеупотребительные термины — слова обычного лите­ратурного языка («жилое помещение», «доля», «захват» и др.). Без них не могут существовать ни юридическая наука, ни зако­нодательство, поскольку без общеупотребительных слов нельзя выразить мысли, сделать законодательство и юриспруденцию до­ступными для понимания.

2. Специальные юридические термины — это термины, отра­жающие особенности государства и права как специфических со­циальных явлений и возникающие в процессе юрисдикционной деятельности. Таковыми, например, являются: «правоотноше­ния», «подсудимый», «истец», «прокурор», «преюдиция» и др. Надо при этом заметить, что очень многие специальные юриди­ческие термины в современное право пришли из далеких прошлых правовых систем («алименты», «иск», «договор», «правоспособ­ность» и др.).

3. Специальные неюридические термины — это термины, со­ставляющие принадлежность других (неюридических) наук и от­раслей и используемые в законодательстве и юридической науке («перевозка», «кибернетика», «эпизоотия», «венерическая бо­лезнь» и др.).

Для уяснения их смысла надо обращаться к тем отраслям зна­ний, принадлежностью которых они являются.

Юридическая терминология должна отвечать требованиям:

- точности в обозначении того или иного понятия: единства (одно­значности, когда термин имеет одно, а не несколько значений);

- краткости, ясности и простоты.

Язык закона должен быть достаточно выразительным и в то же время лишенным эмоциональной окраски. «В законе нужен ровный, спокойный тон изложения, не окрашенный субъективным переживанием, не зависящий от характера трактуемого пред­мета, без пышной торжественности, нервной взволнованности, ро­мантической приподнятости или бытовой заземленности» (Язык закона / Под ред. А.С. Пиголкина. М., 1990. С. 29.).

Для законодательства, к примеру, привычен термин «государ­ство», но не употребляются близкие ему по смыслу слова «отече­ство», «отчизна», «родина», «держава». Законодатель оперирует термином «смерть», но не использует слова «гибель», «кончина» и т.д.

По образному замечанию известного русского правоведа С.В. Пахмана, «для того, кто уже успел близко освоиться с юри­дической наукой, сухость ее не отталкивает его, напротив, строгие и точные ее начала и без всякой окраски социального или поли­тического характера, будут для него столь же привлекательны, как числовые формулы для математика» (Пахман С.В. О современном движении в науке права. СПб., 1882. С. 67)..

Эта же мысль, но дру­гими словами: «Для юриста слова-термины — то же, что для аст­ронома условные буквы; как с теми, так и с другими приходится ознакомиться приступающему к изучению» (Ефимов В.В. Догма римского права. СПб., 1897. С. 19.).

Юридическая конструкция — специфическое построение нор­мативного правового материала по тому или иному типу связи между его элементами.

Юридические конструкции представляют собой плод много­летней, а нередко и многовековой мыслительной деятельности и вызваны к жизни объективными потребностями урегулирования человеческих отношений.

Сфера и особенности регулируемых правом общественных от­ношений определяют и тип связи нормативного правового мате­риала, иными словами, своеобразие той или иной юридической конструкции. Для гражданского права, имеющего дело, главным образом, с имущественными отношениями, типичны такие юри­дические конструкции, как «договор», «право собственности», «добросовестный владелец» и др. Уголовное право, имеющее сво­им предметом преступление и наказание, оперирует конструкция­ми состава преступления, невменяемости, освобождения от уго­ловной ответственности и т.д.

Как и нормы права, юридические конструкции моделируют общественные отношения специфическими правовыми средства­ми и тем самым значительно сокращают, упрощают и стабилизи­руют процесс правового регулирования многообразной социаль­ной жизни.

Например, в случае совершения преступления лицо, осуще­ствляющее предварительное расследование, исходит из конст­рукции состава преступления: субъект, субъективная сторона, объект, объективная сторона. Эта конструкция четко определяет программу и порядок действий дознавателя, следователя или судьи, избавляет его от излишней работы, не имеющей отношения к делу. Конструкция гражданско-правового договора (например, купли-продажи, дарения и др.) однозначно определяет положение сторон, их права и обязанности.

«Прикладывая» юридические конструкции к тем или иным общественным отношениям, люди упорядочивают свою социаль­ную жизнь, удовлетворяют разнообразные интересы, нормализу­ют общественный порядок. Хорошо продуманные и эффективно работающие юридические конструкции — необходимое условие стабильности правовой системы.

Правовые символы. — это закрепленные законодательством условные образы, используемые для выражения определенного юридического содержания.

Символика — своеобразное средство формализации правового содержания в целях придания ему четкости, определенности, ла­пидарности и образности. Символам как разновидности искусст­венных, замещающих знаков присущ ряд особенностей. Они не­редко представляют собой материальные, осязаемые предметы, хотя выражают абстрактное содержание; символы должны быть понятны тем, кто ими пользуется; символы, как правило, рассчи­таны на чувственное, эмоциональное восприятие.

Символику, однако, нельзя считать архаизмом и уделом древ­них правовых систем. Используются юридические символы и в современных законодательных системах.

В отечественном праве, например, законодательно закреп­ляется и тем самым приобретает правовой характер ряд симво­лов. Таковыми, например, являются герб, флаг, гимн — как сим­волы государства, вставание присутствующих в суде судебного за­седания при появлении состава суда как символ уважения к нему и уважения к правосудию. То же самое назначение у введенной новым законодательством судейской мантии, принимаемой Пре­зидентом России присяги — как символа служения народу и т.д.

Использование в законодательстве символики освобождает от необходимости давать или повторять описание тех или иных правовых явлений, придает законодательству наряду с лаконичнос­тью, строгостью, определенную образность.

Особенно велика роль символов в праве была в период его зарождения. Тогда преобладали символы-действия, что объяснялось неразвитостью правовой формы, невысоким уровнем мышления, языка. «Каждый символ был необходимым и естественным вы­ражением мысли и имел священно-историческое значение. Что после осталось только символом, то в древности было самой ма­терией действия или содержанием» (Морошкин Ф.О. О постоянном образовании законодательства. М., 1832. С.128.).

Многочисленные примеры правовых символов можно найти в древнем праве, а упоминание о некоторых из них есть в Ветхом Завете:

«Прежде такой был обычай у Израиля при выкупе и при мене для подтверждения какого-либо дела: один снимал сапог свой и давал другому, и это было свидетельством у Израиля» ( Ветхий Завет. Книга Руфи, 4.7.).

В Древнем Риме широко был известен символический обряд приобретения собственности — «меди и весов». В присутствии пяти свидетелей — совершеннолетних полноправных граждан и еще одного — шестого, державшего весы, приобретатель касался рукой приобретенного имущества, одновременно ударяя кусочком меди или одной монетой в другой руке о весы, а затем немедленно вручал медь отчуждателю собственности (продавцу).

По-видимому, в еще более далекие времена, когда деньги от­мерялись на вес, обряд этот не был формальным (символическим), а являлся действительным актом купли-продажи (См.: Фейхтвангер Л. Сыновья // Собр. соч. в 12-ти томах. Т. 8. М., 1966. С.495.).

Своеобразный обряд определения зерна за убитую собаку су­ществовал у саксонских крестьян. Если была убита собака, то ее необходимо было повесить за хвост так, чтобы она касалась носом земли, и сыпать на нее пшеницу до тех пор, пока зерно полностью не покроет собаку (Пост А.Г. Зачатки государственных и правовых отношений. М., 1901. С. 13.).

В период зарождения земельной собственнос­ти в суд приносили глыбу земли и тяжущиеся вступали в борьбу над нею.

С развитием правовых систем, совершенствованием юридичес­кой формы символические действия уступали место правовым по­нятиям, конструкциям, терминологии.

Правовая презумпция — предположение (в сфере права либо только в связи с правом) о наличии или отсутствии определен­ных фактов, основанных на связи между предполагаемыми фак­тами и фактами наличными и подтвержденное предшествую­щим опытом.

Существенным признаком презумпции является ее предполо­жительный характер. Презумпция — это обобщения не достовер­ные, а вероятные. Однако степень их вероятности очень велика и основывается она на связи между предметом и явлениями объ­ективного мира и повторяемости повседневных жизненных про­цессов.

Роль презумпции в праве велика, и было бы неправильным видеть в них только средство юридической техники. Некото­рые общеправовые презумпции приобрели значимость правовых принципов: презумпция знания закона; презумпция добропоря­дочности гражданина, презумпция невиновности обвиняемого и др. К средствам законодательной техники можно отнести только неопровержимые презумпции. По своему характеру они также имеют вероятный характер и, в принципе, могли быть опроверг­нуты, но закон возможность их опровержения исключает. Так, в соответствии со ст. 20 УК РФ уголовной ответственности под­лежат лица, достигшие ко времени совершения преступления шестнадцатилетнего возраста, а за некоторые виды преступлений (тяжких и особо тяжких и некоторые другие) — с четырнадца­тилетнего возраста.

В основе этой нормы лежит презумпция непонимания обще­ственной опасности своего деяния лицом, не достигшим к моменту совершения преступления возраста, по достижении которого воз­можна уголовная ответственность. Неопровержима эта презумп­ция с точки зрения ее юридической значимости. Это означает, что если даже в силу каких-то причин (раннего психического разви­тия, например) малолетний правонарушитель и сознавал общест­венную опасность своего деяния, он все равно не будет привлечен к уголовной ответственности, поскольку закон не устанавливает такой возможности. Презумпция в данном случае опровергаться не будет, ее опровержение не имеет совершенно никакого юриди­ческого значения и смысла. Аналогична, как технико-юридичес­кий прием, презумпция недееспособности лица, не достигшего определенного законом возраста, в гражданском праве.

Весьма оригинальным приемом законодательной техники яв­ляются фикции.

Правовая фикция — несуществующее положение, признанное законодательством существующим и ставшее в силу этого об­щеобязательным.

Фикции — это положения заведомо неистинные. Однако они широко используются в различных отраслях знаний. Будучи за­крепленной в законодательстве, фикция становится правовой (юридической).

Применялись правовые фикции уже в древних правовых сис­темах. Таковой, в частности, была фикция римского права о при­знании «по вымыслу» иностранца римским гражданином, если он выступал истцом или ответчиком в гражданских сделках.

Фикции известны и отечественному праву. Так, ч. 3 ст. 45 ГК РФ устанавливает: «Днем смерти гражданина, объявленного умершим, считается день вступления в законную силу решения суда об объявлении его умершим».

Является ли истинным положение о том, что днем смерти гражданина считается день вступления в законную силу решения суда об объявлении его умершим? Нет, конечно, ибо оно не соот­ветствует действительности. Более того, можно с уверенностью сказать, что оно даже не вероятно. И если иногда день вступления решения суда в законную силу может совпасть с днем действи­тельной смерти гражданина, то это будет совершенно случайное совпадение.

Следовательно, в норме устанавливается положение, которое заведомо лишено истинности, т.е. признается существующим то, чего на самом деле не существует. Фиктивные положения закреп­ляются также в ст. 42 ГК РФ, устанавливающей время начала без­вестного отсутствия лица, в ст. 111 ГПК РФ, определяющей, что при отсутствии сообщения суду лицами, участвующими в деле, и представителями о перемене их адреса во время производства по делу, повестка посылается по последнему известному суду адресу и считается доставленной, хотя бы адресат по этому адресу не про­живал.

Фиктивным является и положение уголовного законодатель­ства, в силу которого судимость лица признается несуществую­щей, если она снята либо погашена в установленном законом по­рядке, и др.

Необходимость фикций в отечественном праве и в других пра­вовых системах обусловлена тем, что они вносят четкость и опре­деленность в регулирование общественных отношений, в правовое положение личности.

Признание гражданина безвестно отсутствующим, умершим, несудимым и другие подобные обстоятельства — это юридичес­кие факты, с которыми связано возникновение, изменение или прекращение субъективных прав и юридических обязанностей. И всякая неопределенность в их наличии или отсутствии недо­пустима. Поэтому фиктивное законодательное установление и за­крепление таких положений является не только оправданным, но и необходимым в правовой системе.