2.2 Женщина в семье. Сватовство. Брак

Ритуал замужества в дворянском обществе XVIII -- начала XIX века носит следы тех же противоречий, что и вся бытовая жизнь. Быт -- это обычное протекание жизни в ее реально-практических формах; быт -- это вещи, которые окружают нас, наши привычки и каждодневное поведение. Быт окружает нас как воздух, и, как воздух, он заметен нам только тогда, когда его не хватает или он портится. Мы замечаем особенности чужого быта, но свой быт для нас неуловим -- мы склонны его считать «просто жизнью», естественной нормой практического бытия. Принадлежность к дворянству означает, и обязательность определенных правил поведения, принципов чести, даже покроя одежды. Были случаи, когда «ношение неприличной дворянке одежды» (то есть крестьянского платья) делались предметом тревоги политической полиции и самого императора.

Быт всегда находится в сфере практики, это мир вещей, прежде всего. Как же он может соприкасаться с миром символов и знаков, составляющих пространство культуры?

Обращаясь к истории быта, мы легко различаем в ней глубинные формы, связь которых с идеями, с интеллектуальным, нравственным, духовным развитием эпохи. Так, представления о дворянской чести или же придворный этикет, хотя и принадлежат истории быта, но неотделимы и от истории. Но как быть с такими, казалось бы, внешними чертами времени, как моды, обычаи каждодневной жизни, детали практического поведения и предметы, в которых оно воплощается? Так ли уж нам важно знать? Для каждой девушки того времени считалось позором не выйти замуж. Это могло привести к различным отрицательным поступкам, которые можно проследить в героине О.Бальзака - «Кузине Бете».

«Эта девушка с неукротимым нравом удивительно, похожая на корсиканку. Ее обуревали не находившие себе выхода инстинкты сильной натуры: она могла найти свое счастье в покровительстве слабому существу; но она жила в столице, и столица оказала на нее свое влияние. Парижский лоск обратился в ржавчину, разъедавшую эту мужественную, закаленную душу. Прирожденное коварство, пустившее в ее сердце глубокие корни, как это случается со всеми людьми, обреченными на полное одиночество, и насмешливый склад ума могли бы сделать ее просто опасной при других обстоятельствах. В злобе она способна была внести раздор в самую дружную семью». [1, стр41]

В русском дворянском быту еще доминировали традиционные формы вступления в брак: жених добивался согласия родителей, после чего уже следовало объяснение с невестой. Предварительное объяснение в любви, да и вообще романтические отношения между молодыми людьми хотя и вторгались в практику, но по нормам приличия считались необязательными или даже нежелательными. Молодежь осуждала строгость родительских требований, считая их результатом необразованности. Обрядовая традиция, связанная с церковными и календарными праздниками, практически была единой у крестьян и поместного дворянства.

Даты брачного цикла группировались вокруг осени, между «бабьим летом» и осенним постом (от 15 ноября до 24 декабря -- от мучеников Гурия и Авивы до Рождества), и весенних праздников, которые начинались с Пасхи. Дворянские свадьбы сохраняли определенную связь с этой традицией, однако переводили ее на язык европеизированных нравов. Осенью в Москву съезжались девушки, чей возраст приближался к заветному, и проводили там время до Троицы.

Обряд сватовства и свадьба образовывали длительное ритуальное действо, характер которого менялся в различные десятилетия. В начале XIX века в дворянском быту проявилась тенденция вновь сблизиться с ритуальными народными обычаями, хотя и в специфически измененной форме. Сватовство состояло обычно в беседе с родителями. После полученного от них предварительного согласия, в залу приглашалась невеста, у которой спрашивали, согласна ли она выйти замуж. Предварительное объяснение с девушкой считалось нарушением приличия. Случаи сватовства (чаще всего, если инициатором их был знатный, богатый и немолодой жених) могли осуществляться и без согласия девушки, уступавшей приказу или уговорам родителей.

В случае если невеста отвергала брак на более раннем этапе или родители находили эту партию неподходящей, отказ делался в ритуальной форме: претендента благодарили за честь, но говорили, что дочь еще не думает о браке, слишком молода или же, намеревается уехать, чтобы совершенствоваться в пении. В случае согласия начинался ритуал подготовки к браку. Жених устраивал «мальчишник»: встречу с приятелями по холостой жизни и прощание с молодостью.

Сама свадьба также представляла собой сложное ритуальное действо. При этом дворянская свадьба в общей ритуальной схеме повторяла традиционную национальную структуру. Однако в ней проявлялась и социальная специфика, и мода.

Накануне свадьбы, около полуночи, жених ехал на кладбище проститься с усопшими сродниками и испросить у покойных благословения. Это он исполнял с пролитием слез на могиле. Назначенного числа, вечером собирались все родственники и знакомые; священник с диаконом и дьячками. В это время, по обычаю, двое холостых сродников посланы были к невесте с башмаками, чулками, мылом, духами, гребешком и прочим. Посланных у невесты приняли, одарили платками и угостили. Между тем отец начинал жениха обувать и вкладывал ему в правый сапог 3 руб. для того, чтобы, когда молодая жена станет разувать, то возьмет эти деньги себе. Когда тот был одет, отец брал образ Божией матери в серебряном окладе, благословил его им и заливался слезами; недаром старики говорили, что свадьба есть последнее счастье человека. Потом благословили своими иконами отец крестный, мать крестная и садили его в переднем углу, к образам. Все, начиная с отца, с ним прощались, после чего, помолившись Богу, священник вел жениха в церковь. Между тем сваха и дружка с хлебом и солью поехали за невестой. Всегда, на столе находился также хлеб и соль. Сваха брала эту соль и высыпала себе, а свою отдавала; хлебами тоже менялись. Потом невесту, покрытую платком, садили за стол. После благословения невесты от родителей иконами все с невестою прощались и дарили ей, по возможности, деньгами. Затем священник выводил невесту из комнаты и ехал в церковь со свахою, дружкою и светчим, который нес образа невестины и восковые свечи. За ними ехали на нескольких повозках мужчины и женщины, называющиеся проежатыми. По окончании таинства брака новобрачные, по обычаю, несли образ Божией матери из церкви в дом отца жениха.[1, стр112].

В доме встречал их отец с иконою и хлебом-солью; они приложились к образу и поцеловались с отцом. После этого начинался Божией матери молебен. По окончании молебна сваха молодых, вела в спальню, усаживала рядом и давала им просфору. Потом сваха убрала голову молодой так, как это бывает у замужних. После этого они выходили к гостям, и вскоре начинался стол, или брачный пир. [4, стр. 114]

Одним из нововведений послепетровской действительности был развод. Продиктованный новым положением женщины и тем, что послепетровская реальность сохраняла за дворянской женщиной права юридической личности. Развод сделался в XVIII -- начале XIX века явлением значительно более частым, чем прежде. Это вступало в противоречие, как с обычаями, так и с церковной традицией.

Брак мог быть расторгнут лишь при наличии строго оговоренных условий. Прелюбодеяние, доказанное свидетелями или собственным признанием, двоеженство, болезнь, делающая брак физически невозможным, безвестное отсутствие, ссылка и лишение прав состояния, покушение на жизнь супруга, монашество. Известны случаи, когда личное вмешательство царя или царицы решало бракоразводное дело в нарушение существующих законов. Редкая и скандальная форма развода часто заменялась практическим разводом: супруги разъезжались, мирно или немирно делили владения, после чего женщина получала свободу.