О соотношении категорий "аффилированные лица" и "группа лиц"

Как следует из приведенных положений, институт аффилированных лиц в российском законодательстве пока определяется в контексте антимонопольного понятия "группа лиц". Понятия "аффилированные лица" и "группа лиц" относятся друг к другу как общее к частному, поскольку лица могут быть признаны аффилированными по иным критериям, а не только в связи с принадлежностью к группе лиц.

Отличие аффилированных лиц и группы лиц заключается в степени влияния или глубине экономического контроля: для признания лица аффилированным достаточно наличия менее тесных взаимосвязей, чем для установления группы лиц.

Например, в группу входят два юридических лица, одно из которых имеет право распоряжаться более чем 50% от общего количества голосов, приходящихся на голосующие акции другого юридического лица. Для признания аффилированными достаточно иметь 20% голосов. Если в качестве примера рассматривать формирование управленческих органов, то физическое лицо, осуществляющее полномочия единоличного исполнительного органа юридического лица, составляет с ним группу лиц. Что касается аффилированности, то не только лицо, осуществляющее полномочия единоличного исполнительного органа, но и члены совета директоров, члены коллегиального исполнительного органа являются аффилированными лицами юридического лица.

В специальной литературе правовое регулирование аффилированности через понятие "группа лиц" неоднократно подвергалось справедливой критике. Так, Т. Бойко пишет, что исследуемые понятия относятся к двум совершенно самостоятельным отраслям законодательства, каждая из которых имеет свой собственный предмет и метод регулирования. Антимонопольное (конкурентное) право в основном содержит черты публичного права, поскольку призвано защищать публичный интерес, который заключается в создании конкурентных отношений между продавцами на рынке, а также в защите участников рынка от монополистических действий лиц, занимающих на нем доминирующее положение; государство регулирует такие правоотношения по большей части императивно-властными методами. Корпоративное законодательство, напротив, стоит на защите частных интересов инвесторов, обеспечивает нормальное функционирование внутрикорпоративных механизмов путем создания прозрачных процедур взаимодействия менеджмента и владельцев компаний, используя при этом частноправовые методы регулирования*(1021).

Закон о защите конкуренции 2006 г. определяет "группу лиц", не привязывая ее к категории аффилированности. Перед законодателем сегодня стоит важная для правоприменительной практики задача - разработать адекватное требованиям времени понятие "аффилированное лицо", избегая при этом выявившихся в процессе применения прежнего Закона о конкуренции недостатков.

Новые тенденции в регулировании аффилированности

Следует заметить, что понятие "аффилированные лица" в последнее время превращается в межотраслевое. Положения об аффилированных лицах содержатся в законодательстве об инвестиционных фондах (ст. 8, 37 Федерального закона "Об инвестиционных фондах"), об инвестировании средств для финансирования накопительной части трудовой пенсии (ст. 9, 11, 12, 23, 25, 37 Федерального закона "Об инвестировании средств для финансирования накопительной части трудовой пенсии в Российской Федерации"*(1022)), в Федеральном законе "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях"*(1023) (ст. 22, 28), Законе о рынке ценных бумаг (ст. 11, 22, 22.1) и др. Категория "аффилированные лица" используется и в законодательстве о бухгалтерском учете*(1024), предполагающем раскрытие информации в бухгалтерской отчетности о связанных сторонах, к которым, в частности, относятся юридическое и (или) физическое лицо и организация, составляющая бухгалтерскую отчетность, которые являются аффилированными лицами в соответствии с законодательством РФ.

Превратившись в межотраслевое понятие, аффилированность нуждается в адекватном правовом регулировании применительно к конкретным целям, преследуемым при его использовании в соответствующей отрасли законодательства. При этом базовое понимание аффилированности как способности влиять на предпринимательскую деятельность других лиц должно быть закреплено на уровне федерального закона (возможно, в ГК РФ) и может быть конкретизировано в различных отраслях и институтах законодательства с учетом целей, наиболее близко отвечающих функциональному предназначению соответствующих отраслей и институтов.

Так, цель регулирования экономической зависимости в корпоративном законодательстве - обеспечение правового механизма предотвращения конфликта интересов субъектов корпоративных правоотношений; в антимонопольном законодательстве - обеспечение возможности конкурентного поведения хозяйствующих субъектов на товарном и финансовом рынках; в налоговом - защита публичных интересов с целью наиболее полного взимания налогов.

Представляется обоснованным предложение о внесении в законодательство изменения относительно отказа от единственно принятой в настоящее время формулировки аффилированности как способности одностороннего влияния одного участника оборота на другого. Необходимо легальное признание категории социальной связанности, т.е. заинтересованности одного участника оборота в наступлении положительных последствий для другого участника оборота.

В качестве основою критерия "связанности" в корпоративном праве по аналогии с дочерностью должна выступать возможность определять решения юридического лица.

В литературе высказаны и другие позиции по поводу совершенствования законодательства об аффилированных лицах. Так, А.Н. Варламова предлагает: (1) при регулировании аффилированности учитывать возможность не только прямого, но и косвенного контроля; (2) сделать открытым перечень оснований отнесения лиц к числу аффилированных; и (3) возможно, даже отказаться от выделения в законодательстве двух понятий "аффилированное лицо" и "группа лиц", ограничившись одним из них*(1025).

Не со всеми приведенными аспектами можно согласиться. Так, открытый перечень оснований аффилированности сделает эту категорию "расплывчатой", трудно применимой для конкретных целей, например, для раскрытия информации. Представляется, что решение вопроса о способе регулирования аффилированных лиц - предусматривать ли закрытый перечень оснований аффилированности или оставлять его открытым, когда аффилированность не исчерпывается перечнем определенных в законодательстве критериев, а зависит от фактических обстоятельств, от наличия реальных отношений экономического контроля, - не может быть однозначным. Нужны различные подходы в зависимости от целей правового регулирования. Так, для эффективного применения императивных норм, например, о раскрытии информации, в законодательстве должен быть приведен закрытый перечень критериев отнесения лиц к числу аффилированных. При этом надо оставить за судом возможность признания лица аффилированным в иных случаях, специально не оговоренных законодательством, когда это необходимо для защиты нарушенных прав. Что касается предложения А.Н. Варламовой об отказе от одной из двух категорий - "группа лиц" или "аффилированные лица" - как регулирующих экономическую зависимость хозяйствующих субъектов и отличающихся только степенью проявления этой экономической зависимости, то оно находит поддержку в литературе. Так, А.В. Анисимов имеет в этом плане даже более радикальную точку зрения. "Стоит задуматься, - пишет автор, - о перенесении норм о контроле за переходом прав собственности на определенные пакеты акций в корпоративное право. В Законе о защите конкуренции нормы о группе лиц станут излишними.

Определенные запреты, установленные ст. 12 Закона о защите конкуренции, распространяются на всех участников рынка, поэтому выделение группы лиц, как особого субъекта в данном случае не является необходимым"*(1026). С нашей точки зрения, этого не следует делать, поскольку цели и сферы использования правовых институтов аффилированности и группы лиц различны.

Требуется "развести" категории "аффилированное лицо" и "группа лиц", базово определив первую в корпоративном законодательстве, а вторую - в законодательстве о защите конкуренции.