§ 3. Внутренняя политика после крестьянской войны

Крестьянская война провела четкую разграничительную линию в расстановке социальных сил: в борьбе с мятежным крестьянством главную опору самодержавию составило дворянство. Но во враж­дебном крестьянству лагере оказались также купцы и промышленники. Этот факт едва ли не убедительнее всего характеризует низкий уровень развития капиталистических отношений и такой же низкий уровень классового сознания формировавшейся буржу­азии. Получая привилегии от феодального государства, используя ресурсы крепостнической системы, купцы и промышленники не выступали ни против самодержавия, ни против крепостничества. Более того, купцы и промышленники в Уложенной комиссии, как отмечалось выше, требовали не ликвидации дворянских привилегий и буржуазного равенства, а предоставления их им самим.

Плоды «истинного торжества» вкусило прежде всего дворянство. Вместе с тем правительство оценило верность старым порядкам промышленников и верхушки купечества. Правительственная политика ближайших десятилетий была нацелена на удовлетво­рение чаяний дворянства и купечества.

Правительство организовало специальные банки, выдававшие ссуды помещикам и заводчикам для восстановления хозяйства на крайне выгодных условиях – ссуду они получали сроком на 10 лет под заклад вотчин и заводов, причем в течение первых трех лет из 1%, а остальных семи лет из 3% годовых. В том же 1775 г. правительство осуществило еще две меры, надолго определившие пути социально-экономического и политического развития страны в духе просвещенного абсолютизма.

Крестьянская война обнаружила слабость местных органов власти, неспособность их собственными силами поддерживать «тишину». Именно поэтому заботы императрицы были направлены на совершенствование областной администрации, реформирование которой намечалось провести еще до крестьянской войны. «Я только что дала моей империи "учреждение о губернии", – информировала Екатерина Вольтера в 1775 г., – которое содержит в себе 215 печатных страниц... и, как говорят, ни в чем не уступает Наказу».

Проведение областной реформы преследовало охранительные и фискальные цели. Вместо ранее существовавшего деления территории России на губернии, провинции и уезды вводилось двухчленное деление на губернии и уезды, в основе которого лежал принцип численности податного населения: в губернии должно было жить 300 – 400 тыс. душ, а в уездах – 20 – 30 тыс. д.м.п.

В итоге проведения реформы вместо 23 губерний было создано 50. Областную администрацию возглавлял наместник или генерал-губернатор, управлявший двумя-тремя губерниями, во главе кото­рых стояли губернаторы. Исполнительным органом губернатора являлось губернское правление, осуществлявшее общий надзор за деятельностью учреждений и должностных лиц. Среди них важ­нейшим была Казенная палата, ведавшая промышленностью и финансами. К новым учреждениям относился Приказ обществен­ного призрения, в ведении которого находились школы, больницы и приюты, а также сословные судебные учреждения: Верхний земской суд для дворян, Губернский магистрат, рассматривавший тяжбы между горожанами, и Верхняя расправа для суда над госу­дарственными крестьянами. Палата уголовная и гражданская судила все сословия. Бюрократический принцип комплектования местных органов власти сочетался с занятием выборных должностей пред­ставителями уездных корпораций дворян. Если наместники, губер­наторы, председатели казенных палат, землемеры, казначеи назначались правительством, то уездная администрация оказалась в руках местного дворянства: реформа вводила дворянские уездные собрания, на которых избирались предводители дворянства. Уезд­ные дворяне раз в три года избирали из своей среды высшее должностное лицо уезда – капитана-исправника. Он являлся исполнительным органом губернского правления. В каждом уезде должны были существовать такие же сословные учреждения, как и в губерниях: для дворян (уездный суд), для горожан (городской магистрат) и для государственных крестьян (нижняя расправа).

Областная реформа осуществила давнишнюю мечту дворян о создании своих корпораций и сословных учреждений. Теперь дво­рянину не было нужды отправляться в дальний путь в столицу для судебного разбирательства.

Выше, когда речь шла об Уложении 1649 г., отмечалась роль государства в оформлении сословного строя России. Теперь госу­дарство положило начало формированию корпоративного устрой­ства прежде всего двух сословий: дворян и горожан, причем не в масштабах всей империи, а ее самой низшей административной единицы – уезда и города, где правили выборные представители дворянства и отчасти горожан. Таким образом, значение областной реформы не исчерпывалось совершенствованием аппарата власти на местах, она имела и огромные социальные последствия.

Еще одно следствие областной реформы состояло в том, что она значительно увеличила штат чиновников. А так как все высшие и средние должности в губернской и уездной администрации запол­нялись дворянами, то последние получили новый источник дохода: обычно в губернских и уездных учреждениях служили ушедшие в отставку офицеры. Значительные выгоды от реформы извлекло также городское население, особенно верхушка купечества. Горо­жане получили свои выборные органы власти. Параллельно с ними городом управлял городничий, назначаемый правительством.

Областная реформа почти вдвое увеличила численность в стране городов: все пункты размещения губернской и уездной администрации были объявлены городами, а их население – ме­щанами и купцами. Появилось 216 новых городов. Население четвертой части их продолжало заниматься земледелием. Большинство городов, однако, имели не только административное, но и экономическое значение, их облик в связи с тем, что они стали губернскими центрами, существенно изменился. В Пензе, преоб­разованной из уездного в губернский город, через два десятилетия появились мощеные улицы, кирпичные двух- и трехэтажные дома, оживилась торговля. Державин, назначенный тамбовским губерна­тором, писал о появлении в Тамбове после превращения его в губернский центр театра, газеты, об открытии народного училища.

Областная реформа унифицировала органы местной администрации на территории всей страны, что привело к упразд­нению автономии некоторых окраин.

Первыми, кому царизм нанес удар, были запорожские казаки, издавна привлекавшие в свою среду активные элементы, готовые выступить против крепостничества. В начале нюня 1775 г. войска генерала П.А. Текелли, возвращавшиеся с русско-турецкой войны, внезапно напали на Запорожскую Сечь и полностью разрушили ее. В манифесте, извещавшем об этом событии население России, Ека­терина писала, что казаки якобы помышляли «составить из себя область, совершенно независимую, под собственным своим неисто­вым управлением». После Ясского мира 1791 г. основная масса запорожских казаков была переселена на Кубань.

Распространение губернской реформы на Левобережную Украину привело в начале 80-х гг. к упразднению там административного деления на полки и сотни и введению наместничеств, губерний и уездов. Все войсковые регалии, напоминавшие о прежней автономии Украины (знамена, печати и др.), были доставлены в Петербург. Тем самым были окончательно ликвидированы остатки автономии Украины и элементы ее национальной государственности.

Проведение реформы на Дону сопровождалось созданием Вой­скового гражданского правительства, копировавшего губернскую администрацию центральных районов России. В Эстляндии и Лифляндии был ликвидирован особый прибалтийский порядок, предусматривавший более обширные, чем у русских помещиков, права местных дворян на труд и личность крестьянина. Прибалтика в результате проведения областной реформы в 1782 – 1783 гг. была разделена на две губернии – Рижскую и Ревельскую – с учреж­дениями, существовавшими в прочих губерниях России.

Унификации подверглось и управление народами Среднего Поволжья, Сибири и прочих районов, причем правительство, про­водя там губернскую реформу, нередко игнорировало этнический состав населения. Так, территория Мордовии была поделена между четырьмя губерниями: Пензенской, Симбирской, Тамбовской и Нижегородской.

Сибирь была разделена на три губернии: Тобольскую, Колыванскую и Иркутскую. Губернская и уездная администрация опиралась на местную верхушку: князей, тайшей и зайсанов, распределявших ясак и чинивших суд и расправу.

Одновременно с проведением областной реформы правительст­во осуществило ряд мер в пользу купечества. Манифестом 1775 г. была объявлена свобода предпринимательства. Это был второй шаг в этом направлении. Первый Екатерина совершила еще 1762 г., упразднив монополии в торговле и промышленности.

Введенные еще при Петре Великом торгово-промышленные монополии были важным средством поощрения развития отечест­венной промышленности в годы ее становления. Тогда русского промышленника ограждал от конкуренции изделий западноевро­пейских мануфактур высокий таможенный тариф 1724 г., а от конкуренции внутри страны – предоставление этому промыш­леннику монопольных прав на производство какого-либо изделия. Со временем монопольное положение мануфактуриста на внутрен­нем рынке привело к застою, стало тормозом для развития промышленности, поскольку владелец мануфактуры лишался стимулов к совершенствованию производства.

Предоставив условия для свободной конкуренции внутри стра­ны и лишив отдельных промышленников их привилегий, правительство Екатерины не отказалось от покровительства русской промышленности в целом. Протекционистскую политику правительства продолжали таможенные тарифы 1766, 1782 и осо­бенно 1796 г., устанавливавшие высокие ввозные пошлины на предметы роскоши и товары, которыми могла обеспечить внут­ренний рынок отечественная промышленность. Тариф 1796 г. запрещал ввоз кожевенных изделий, чугуна, изделий из железа, полотен и др.

Манифест 1775 г. провозглашал свободу открытия предприятий, т. е. они могли вступить в строй без разрешения правительственных инстанций и без регистрации их в учреждениях. Отменялся также сбор рублевого налога с каждого стана. Причина обнародования Манифеста – стремление устранить помехи в развитии промыш­ленности. Эту же цель преследовало освобождение купцов, вла­девших капиталом свыше 500 руб., от уплаты подушной подати: для таких купцов устанавливался сбор в размере 1% с капитала. В следующем году купцам была предоставлена еще одна привилегия – они освобождались от рекрутской повинности при условии уплаты за каждого рекрута 360 руб. Купечество, таким образом, формирова­лось как феодальное сословие, его богатая часть занимала промежуточное положение между привилегированным дворянством и «подлыми» сословиями.

Процесс оформления привилегий дворян и купцов завершают две грамоты: «Грамота на права, вольности и преимущества благо­родного российского дворянства» и «Жалованная грамота городам». Одновременное их опубликование (21 апреля 1785 г.) свидетельст­вует о стремлении самодержавия консолидировать силы, на которые они опирались, – дворянство и верхушку городского населения. Обе грамоты сводили воедино привилегии, в разное время предос­тавленные дворянам и купцам, и вместе с тем расширяли их права.

Жалованная грамота дворянству повторяла привилегии, кото­рыми издавна пользовалось это сословие: освобождение от подуш­ной подати, от расквартирования воинских команд, от телесных наказаний. Подтверждены были освобождение от обязательной службы, право неограниченного распоряжения имением, право владеть домами в городах, заводить в имениях предприятия и заниматься торговлей, право собственности на недра земли. За дворянством сохранилось право иметь свои сословные учреждения.

К новшествам Жалованной грамоты дворянству относилось наименование первого сословия. Отныне оно стало называться не «дворянством», а «благородным дворянством». Новой привилегией явилось запрещение производить конфискацию имений дворян за уголовные преступления. В этом случае имения переходили к законным наследникам. По сравнению с предшествующим законо­дательством Жалованная грамота повысила роль дворянских кор­пораций.

Дворяне каждой губернии составляли «дворянское общество», органом которого являлось дворянское собрание, созываемое раз в три года. Помимо выборов предводителя и прочих должностных лиц, собранию разрешалось докладывать наместнику или губерна­тору о своих нуждах, а в случае необходимости доносить о них сенату и императрице.

Дворянскому обществу предоставлялась дисциплинарная власть над своими членами, оно могло исключить из своей среды лиц, опороченных судом или дискредитировавших себя в личной жизни. Грамота вводила ценз, цель которого состояла в том, чтобы лишить права занимать выборные должности дворянскую мелкоту: избран­ным мог быть только дворянин, чей доход с имения превышал 100 руб. в год. Дворянин, не имевший офицерского чина, лишался избирательных прав.

Итак, Жалованная грамота дворянству предоставляла дворянину обширные личные права, право сословного самоуправления и возможность влиять на местную правительственную админист­рацию. Жалованная грамота дворянству расширила привилегии этого сословия. Если учреждения о губернии создавали корпорации дворян в пределах уезда, то теперь – в масштабах губернии.

Остается ответить на вопрос, почему Екатерина, вступив на престол, не подтвердила манифеста Петра III о вольности дворян­ской, а в последующие десятилетия довела привилегии дворянства до небывалых размеров и вошла в историю как самая откровенная защитница интересов благородного сословия. Противодействие конфирмации манифеста объяснялось опасением императрицы, ярой сторонницы абсолютной монархии, что дворянство, получив освобождение от службы, приобретет независимость от монархии и даже попытается ее ограничить. Убедившись, однако, в отсутствии желания фрондировать и готовности дворян терпеливо ожидать милостей от трона, императрица встала на путь расширения их привилегий. 34-летнее царствование – апофеоз политики в инте­ресах благородного сословия.

В Жалованной грамоте городам были перечислены все права и привилегии горожан, сформулированные предшествующим зако­нодательством. К ним относились освобождение верхушки купе­чества от подушной подати и замена рекрутской повинности денежным взносом. Но Жалованная грамота вводила немало нов­шеств. К ним относится разделение городского населения на 6 разрядов и определение прав и обязанностей каждого из них. Привилегированную группу горожан составляли так называемые именитые граждане, к которым относились купцы, располагавшие капиталом свыше 50 тыс. руб., богатые банкиры (не менее 100 тыс. рубл. а также городская интеллигенция: архитекторы, живописцы, композиторы, ученые. Именитые граждане освобождались от телесных наказаний, представителям третьего поколения именитых граждан разрешалось возбуждать ходатайство о присвоении дворянства.

К другой привилегированной группе относилось гильдейское купечество. Купцы первых двух гильдий освобождались от телесных наказаний, а также от казенных служб при продаже соли, вина и др. Остальное население города составляли мещане, к которым относились цеховые ремесленники, городские старожилы, домов­ладельцы. Жившие в городе крестьяне не входили в состав городс­кого общества, что задерживало рост численности городского населения.

Жалованная грамота городам вводила сложную систему город­ского самоуправления. Важнейшим органом самоуправления явля­лось созываемое раз в три года общегородское «Собрание градского общества», на котором производились выборы должностных лиц: городского головы, бургомистров, заседателей магистрата и совес­тного суда. Исполнительным и постоянно действующим органом была шестигласная дума, состоявшая из городского головы и шести гласных – по одному от каждого разряда городского населения. Она осуществляла текущее управление городом, наблюдала за го­родскими зданиями, устройством площадей, пристаней, привозом товаров и продовольствия и т. д.

Помимо названных учреждений, в городском самоуправлении существовала общая градская дума, члены которой избирались на собраниях граждан каждого из 6 разрядов, а также городские и губернские магистраты. Главная обязанность общей градской думы состояла в избрании членов шестигласной думы. Магистрат выпол­нял судебные и административные функции.

На Жалованной грамоте городам и городской реформе лежала печать крепостнического режима: деление городского населения на сословные группы, предоставление каждой из них привилегий. Впрочем, сокращение купеческих служб, как и освобождение от подушной подати и рекрутской повинности, благоприятно отразилось на купечестве и промышленниках.

Если объявление конкурса Вольным экономическим общест­вом, составление Наказа и созыв Уложенной комиссии должны были выражать намерения Екатерины, символизировать программу царствования, то на ее путешествие в Крым возлагалось как бы подведение итогов претворения этой программы в жизнь, показ цветущего состояния империи. По пышности и помпезности это путешествие не знало себе равных ни в предшествующее, ни в последующее время. Огромная территория от столицы империи до Крыма была превращена как бы в театральную сцену: ее устроителем являлся Григорий Потемкин, а зрительницей – Екатерина.

Подготовка к путешествию велась почти три года. Вдоль дорог ставились верстовые столбы, сажались деревья, в городах наводилась чистота и сооружались фундаментальные здания, для дворцов из Москвы доставляли мебель, люстры, запасались серой и селитрой для фейерверков, специально вызванные художники расписывали триумфальные арки.

Екатерина выехала из Петербурга 2 января 1787 г. и в конце месяца прибыла в Киев, откуда тронулась на судах 22 апреля. Начиналась Новороссия, находившаяся в управлении Потемкина. Взору путешественников представлялись благоустроенные населен­ные пункты и города, многочисленные стада скота, амбары, напол­ненные хлебом, нарядные толпы людей. Один из иностранцев писал, что мешки в амбарах вместо хлеба были наполнены песком, одни и те же стада скота перегонялись вдоль реки, а вместо благоустроенных деревень были расставлены макеты и декорации, искусно выполненные художниками. Отсюда пошло выражение «потемкинские деревни», означавшее показное благополучие.

Бывший фаворит хорошо знал пристрастие императрицы к шумихе и парадности и приложил немало усилий, чтобы эта страсть получила полное удовлетворение. Но не следует все сводить только к декоративным деревням. В недавнем прошлом пустынная территория к приезду Екатерины насчитывала 700 тыс. населения. В основанном в 1778 г. Херсоне была сооружена крепость и верфь, в порт стали прибывать иностранные корабли. Было положено основание Екатеринославу (1776), Севастополю, заложена верфь в Таганроге. Реальным фактом стал мощный военно-морской флот на Черном море.

Идеи умеренных просветителей разделяла не только импе­ратрица. Некоторые русские вельможи устанавливали личные отно­шения с французскими просветителями и находились, подобно Екатерине, в переписке с ними. Граф Андрей Шувалов был известен своими дружескими связями с Вольтером и слыл среди французских просветителей «северным меценатом». На средства кн. Д.А. Голицына в Гааге печаталось запрещенное во Франции сочинение, Гельвеция «О человеке». Фаворит Екатерины граф Григорий Орлов и граф Кирилл Разумовский соревновались друг с другом в предоставлении наиболее благоприятных условий для творчества подвергавшегося гонениям Руссо. Оба они изъявили желание передать философу-изгнаннику свои дворцы. При дворе Екатерины обсуждались произведения Монтескье, Вольтера, Руссо, Мабли, в модных сало­нах занимались их переводом на русский язык.

Французская революция положила конец заигрываниям с идеями Просвещения как самой Екатерины, так и ее окружения. Штурм Бастилии, тревожные сведения о сожжении дворянских замков и феодальных грамот напоминали русским дворянам события крестьянской войны в России. Рушились порядки, на которых, как писал фаворит Екатерины Платон Зубов, «основано было спокойствие, уверенность и благоденствие». Отношение к Французской революции со стороны петербургского двора и широких кругов дворянства менялось по мере ее развития.

Екатерина, получив известие о казни короля, слегла в постель. Двор в Петербурге объявил шестинедельный траур, разорвал дипло­матические отношения с Францией. Россия стала пристанищем изгнанных из Франции аристократов.

Была установлена строгая цензура за печатанием информации о событиях во Франции, в таможнях бдительно проверялась лите­ратура, поступавшая из-за границы, в книжных лавках производились обыски с целью изъятия книг о Французской рево­люции.

Одновременно усилились преследования внутри страны. Пер­вой жертвой стал Александр Радищев – автор знаменитого «Путе­шествия из Петербурга в Москву». Княгиня Дашкова, лицо близкое к императрице, писала, что это сочинение было воспринято двором как «набат», призывающий к революционному взрыву. Екатерина II назвала Радищева «бунтовщиком хуже Пугачева». На полях его книги, которую она, по собственному признанию, прочла «от доски до доски», сделана пометка: «клонится к возмущению крестьян противу помещиков, войск, противу начальства», царям «грозится плахою».

Книга Радищева появилась в продаже в мае 1790 г., а уже в июле ее автору был вынесен смертный приговор, замененный импе­ратрицей ссылкой в Тобольск сроком на 10 лет. Вслед за Радищевым репрессиям подвергся Н.И. Новиков. Еще в 1788 г. он по личному распоряжению Екатерины был отстранен от руководства московс­кой типографией. В апреле 1792 г. императрица велела арестовать Новикова и распорядилась заточить его на 15 лет в Шлиссельбургскую крепость. Судьбу Радищева и Новикова разделили некоторые другие активные представители русского Просвещения.

Враждебное отношение к Французской революции, преследо­вание передовых взглядов внутри страны свидетельствуют о конце политики просвещенного абсолютизма.