§ 7. Классическая педагогика и риторика о речи учителя

Прежде чем перейти к анализу стиля речи преподавателя не­обходимо обратиться к классическому педагогическому опыту, зафиксированному в особом разделе риторики, именуемом ака­демическим красноречием. В этом разделе обобщался опыт луч­ших мастеров педагогического труда, выраженный в речевом кон­такте с учениками и студентами.

Вопрос о том, каким должно быть учителю и какой должна быть его речь к ученикам, традиционно рассматривается в учеб­ной риторике (в частности, в сочинениях об обучении риторике) и педагогических сочинениях. Для классической педагогики оче­видна мысль о необходимости правильного словесного контакта, речевого воздействия на учеников и воспитания их через слово. Изучение классических риторических и педагогических сочине­ний важно еще и потому, что в них обычно задается стиль обще­ния и педагогических отношений в последующей традиции. Для Европы одним из безусловных создателей такого стиля является Квинтилиан — в подтверждение того, что изложенные в его «Ри­торике» мысли об облике учителя и его отношениях к ученикам остаются актуальными и поныне, приводим с краткими коммен­тариями цитату из главы «О нравах и должностях учителя»:

«...наиболее пещися должно, чтобы юность в цвете своем бла­горазумием наставника охранялась и, пришедши в зрелость, важ­ности его от своевольства воздерживалась. Еще мало того, чтоб он был человек честный, нужно, чтобы строгим надзором умел блюсти чистую нравственность и в учениках своих (вычленяют­ся основные нравственные качества учителя: благоразумие, чест­ность, строгость);

«Итак, да воспримет он прежде всего отеческие к ним чув­ствования и да представляет себя на месте тех, от коих дети ему вверяются... (то есть учителю предлагается особым образом го­товить и настраивать свои чувства, ибо «отеческое чувствование» кладется в основу духовных отношений учителя к ученикам);

«Да будет чужд пороков и в других не терпит их (учителю предписана безупречность нравственного облика);

«Важность его да не сопровождается грубостию, ласковость слабостию, дабы одною не навлечь ненависти, другою презрения (речь идет об уместном выборе эмоции в аудитории и о послед­ствиях неверного эмоционального отношения к ученикам);

«Наиболее да беседует о благоповедении, ибо чем чаще будут увещания, тем реже понадобятся наказания (как видим, в обуче­ние вводятся элементы воспитания, которые необходимо осуще­ствлять через верное воздействие словом);

«Да не будет гневлив, ниже потворчив там, где нужна стро­гость; в преподавании учения прост, терпелив, более прилежен, нежели взыскателен (оговариваются некоторые основные каче­ства учителя: строгость во всем, что касается требований относи­тельно знания учениками учебного предмета и в то же время простота, терпение и скромность учителя перед лицом знания); «Вопрошающим да ответствует охотно, не вопрошающих же воз­буждает собственными вопросами» (ставится проблема учебно­го диалога, побуждения учеников к речи); «На похвалы да не бу­дет слишком скуп, ни слишком расточителен; первое отнимает охоту, а второе внушает беспечность (способ реагирования учи­теля на ответы рождает определенную эмоциональную реакцию учащихся — это также средство поддержать необходимый накал педагогического общения); «Обличать, исправлять, когда потре­бует нужда, должен без суровости, без бранчивости» (моделиру­ется способ исправления ошибок — в некотором смысле предте­ча современных рассуждений об исправлении ошибок без травм для психики учащихся);

«Хотя довольно примеров к подражанию может представить­ся им (ученикам. — А.В.) при чтении книг, но гораздо больше дей­ствует изустно пересказанное учителем, котораго любят и почи­тают благонравные дети. Едва изобразить можно, какую имеем наклонность подражать тем, к коим расположены душевно» (здесь замечательны две мысли: первая — о необходимости уст­ного владения словом, живого контакта с учащимися, ибо воз­действие сиюминутно рожденным словом наиболее сильно; и вто­рая — о необходимости эмоционального контакта, но на этот раз со стороны учеников: создания у них чувств любви, почитания и благорасположенности к учителю. Вне этих чувств, как видно из повествования, результаты учения значительно понижаются)» [Квинтилиан 1834: 83—85J.

История русской школы дает нам немало примеров относи­тельно того, какие требования нужно предъявить к учителю для того, чтобы он соответствовал некоторому образцу поведения. Например, в Уставах братских школ XVI—XVII веков прямо го­ворилось о том, каким должно быть учителю. В § 1 Луцкого Ус­тава 1624 г. сказано, что учитель должен быть «благочестив, рас­судителен, смиренномудр, кроток, воздержлив, не пьяница, не блудлив, не лихоимец, не чародей, не басносказатель, не пособ­ник ересей, но соспешник благочестия, во всем представляя со­бою образец благих дел» [Константинов 1949: 22J.

В 1720 г. Феофан Прокопович в книге «Первое учение отро­ком» писал также о том, каким быть учителям и их отношениям с учениками: «Пятый чин отечества суть учители: которые или книжных учений или рукодельных хитростей учат и должны они учить прилежно, независтно и как могут скоро, без суетной прово­локи. Аученики должны им, наипаче когда учатся, любовь и честь, и послушание аки родителям, хотя и на мзде учат; а кольми паче, когда учат туне (даром. — А.В.), ибо таковые учители суть от чина четвертого великих благодетелей» [Константинов 1949: 38J.

В трудах известного русского педагога (серба по происхож­дению) Ф.И. Янковича, готовившего в конце XVIII века общего­сударственную реформу народного просвещения, множество мыслей имеется о нравственном облике учителя и способах его общения с учениками: «Наипаче же требуется, чтобы учители подавали учащимся своим собственным поведением и поступка­ми примеры ко благочестию, дружелюбию, учтивости и приле­жанию...» (Устав 5 августа 1786 г., § 34) [цит. по: Константинов 1949: 57]. В отношении к ученикам главное — уметь овладеть их вниманием и «стараться всеми силами, дабы ученики преподавае­мые им предметы ясно и правильно понимали» (§31) [цит. по: Константинов 1949: 57].

«Новая метода» Янковича в Уставе 1786 г. не только пред­ставляла материал и последовательность его изложения, но и да­вала рекомендации к речи учителя, например, в ведении «вопро­шения» — учебного диалога, когда учитель, вызывая одного уче­ника, должен иметь в виду весь класс. Также рекомендуется стиль речи и внимание к реакциям аудитории: «Учитель должен все слова выговаривать громко, плавно и ясно, глаза обращать всюду и ходить около учеников, дабы видеть, все ли прилежно его слу­шают и дело свое исправляют» [цит. по: Константинов 1949:39].

Во многих педагогических сочинениях XIX века поднимают­ся вопросы ведения учебной речи. Так, Одоевский неоконченное пособие «Разговоры с детьми» начинает словами: «Искусство говорить с детьми очень важно для успехов целого воспитания». И далее: «...убеждения внушаются детям посредством примера и посредством живого слова. Слово, когда оно искренно, когда оно согрето неподдельным одушевлением и когда притом оно сказа­но кстати и приноровлено к детским понятиям, может сильно и благотворно подействовать на внутренние чувства ребенка» (Одо­евский. Разговоры с детьми — [цит. по: Константинов 1949: 39]).

Изложенное Одоевским может быть отнесено к любой учеб­ной аудитории: слово учителя должно быть «одушевлено», оно должно быть уместно (риторическое требование к любой речи), оно должно быть приспособлено к знаниям аудитории; резуль-

тат его — благотворное действие на «внутренние чувства» уча­щихся.

Требования к стилю учебной речи актуальны и поныне: «про­стота, точность, краткость выражения...», но краткость не долж­на «вредить ясности», рассказ должен быть «занимателен и ин­тересен» (там же, с. 95).