§ 4. Двойственность отношения к языку и риторике

Народная мудрость и критикует «язык», и хвалит его: «язык до добра не доведет», «язык мой — враг мой: прежде ума рыщет, беды ищет», «от одного слова да навек ссора»; но есть и другой «язык» — язык-«помощник», «язык-стяг, дружину водит, язык царствами ворочает», «мал язык — горами качает», «языком — что рычагом».

Некоторые пословицы прямо отмечают полярность нашего отношения к практическому языку: «язык поит и кормит, и спи­ну порет», «язык хлебом кормит и дело портит». Конечно, гово­рится здесь не о языке в лингвистическом понимании (как сис­теме знаков), а о языке как орудии общения, его практическом пользовании, то есть о речи. Поскольку речь есть выражение язы­ковых знаков в устной, письменной или других формах, то об­суждаемый здесь предмет — именно РЕЧЬ. Фольклор в своей пословичной мудрости и представляет правила речи — языка — слова (для него эти слова синонимичны в значении орудия об­щения) с предупреждением о том, что язык может быть и благом, и злом.

Риторика, предметом которой также является практический язык или речь, испытала на себе подобное двойственное отноше­ние. Нередко приходится слышать или читать выражения типа «газетная риторика», «фальшивая риторика», «риторика пропа­ганды», или «риторика господина N.» — во всех этих случаях под риторикой понимается ложное ораторство, фразерство, «много­словие не без пустословия», стремление скрыть за внешне краси­выми словами обман или попытку манипулировать мнением аудитории.

И все-таки такое понимание риторики является вульгарным и ненаучным, обыденным для среднего интеллигентского созна­ния в XX веке и несоответствующим классическому и неустаре-вающему значению риторики как науки или искусства убедитель­ной речи. Поскольку потребность в такой науке существовала и существует всегда, то можно предположить: ее идеи были только переоформлены и по-другому названы, продолжая иметь огром­ное практическое значение для общества.

Почему же все-таки нет риторики и такой предмет не препо­давался в российских школах в XX веке? Дело в том, что в исто­рии русской науки победила критика риторики: хотя университетс­кие профессора на пороге второй половины XIX века пытались объяснить, что существует «истинное и ложное красноречие» (К.К. Фогт), что предубеждение против красноречия основано на его «злоупотреблении» (А.Ф. Мерзляков), возобладала, обобщен­но выражаясь, базаровская точка зрения: «Аркадий, друг, не го­вори красиво...» Этому были известные причины: во-первых, школьная риторика была осуждена (например, в критике «неис­товым» Виссарионом Белинским «Общей реторики» Н.Ф. Ко-шанского возобладал взгляд на риторику как на ложное оратор­ство, умение строить тропы и фигуры, находить красивые слова безотносительно к содержанию речи). Во-вторых, риторика, опи­сывая классические формы речи (изящная словесность, письма, ораторство, ученые и учебные сочинения), никак не касалась обыкновенной обыденной речи и не успевала отражать обще­ственные проблемы, чем занимались художественные литерато­ры и прежде всего представители натуральной школы (Н.В. Го­голь, И.А. Гончаров, И.С. Тургенев и др.). Революционно-демок­ратическая критика во главе с ВТ. Белинским и НА Добролюбовым, а также ряд выдающихся филологов (А.А. По-тебня, А.Н. Веселов-ский) выдвинули тезис о том, что главным видом речи является художественная литература, основными фигурами в филологии являются писатель-художник слова и критик, риторика же не нужна. Конечно, «роды сочинений» ещё продолжали изучаться в теории словесности, но крен всё больше делался в сторону худо­жественной речи. Результатом такого изменения филологичес­кого предмета стало в XX веке изменение предмета филологии, который стал пониматься как конгломерат языкознания и лите­ратуроведения. Именно эти две дисциплины изучаются сегодня в школе: русский язык и литература. Таким образом, центр прак­тического использования языка — риторика как учение о реаль­ной прозе — был исключен из состава преподавания. В сущнос­ти, это положение для массовой российской школы сохраняется и поныне.

Современная риторика конца XX—начала XXI веков должна восстановить в переработанном виде всё «хорошо забытое ста­рое» с учетом того, что мы живем в речевом обществе информа­ционных технологий. Прежде всего, это изучение специфики ре­чевого общения: как организуются правила всякой речи и како­вы отдельные составляющие компоненты речевой коммуникации, какова специфика отдельных форм речи: бытового и семейного диалога, ораторского красноречия, деловой и научной прозы, но­вых видов речи — массовой информации (радио, телевидения, газет, кино, рекламы). Эти и другие виды речей (плюс традици­онно изучаемая художественная литература) составят предмет новой риторики как целостного учения о построении речи.