Вопросы и задания

1. Что такое стиль? Приведите примеры стиля и стилевого твор­чества в разных видах деятельности.

2. Какова история понятия стиль? Как стиль связан с ритори­ческим понятием украшение речи?

3. Как создается и распространяется стиль через создание имен?

4. Что такое стиль речи и каковы его компоненты?

5. Как определялись исторически требования к правилам речи? Что такое качества речи (стиля)? Назовите качества речи, присутствовавшие в классических руководствах по риторике и стилистике. Сопоставьте эти качества с «новыми» требова­ниями к речи, присутствующими в определениях современ­ных речевых наук.

6. Как вы понимаете выражение стиль слова? Как осуществля­ется отбор слов? Приведите примеры удачного, на ваш взгляд, и неудачного стилевого творчества в отборе (выборе) слов.

6. Что такое стилистический синтаксис? Что такое фигура речи? Какие бывают:

а) Виды претерпеваний слова.

б) Тропы как способы создания переносного значения сло- ва.

в) Фигуры речи, образованные от слова.

г) Фигуры мысли (акцентировка на выражение смысла, на- мерения речи).

7. Что такое повтор как фигура речи? Какие существуют виды повторов? Приведите примеры эффективного и тавтологичес- кого употребления фигур повторов.

Глава VIII

СТИЛЬ ПРОИЗНОШЕНИЯ И ЯЗЫК ТЕЛОДВИЖЕНИЯ

§ 1. Стиль произношения

Каждый человек легко узнаваем по особенностям его произ­ношения. При этом очевидна эстетическая и вкусовая оценка ка­честв произношения и следуемая вслед за этим реакция на чело­века. Известно, что отношение к человеку на этологическом уров­не формируется именно здесь: обаяние тембра, богатство и разнообразие интонации, энергетика произношения, создающие необъяснимую привлекательность и завораживаемость в дей­ствии иных голосов и, напротив, отчуждение на «утробном» уров­не, отталкивание, рождаемое «неприятными», т.е. не восприни­маемыми голосами. Очевидно, что с точки зрения восприятия речи существуют благозвучное, «ласкающее» слух — и какофо­ническое, «оскорбляющее» слух произношение.

В интонационно-тембральном звучании проявляется духов­ное богатство личности человека. Возможно ли объяснение не­которых правил и законов голосоведения и риторического воз­действия на слушателей? Попробуем исчислить категории голо­соведения и произношения с точки зрения научения искусному произношению и его восприятия:

1. постановка дыхания

2. деление речи на такты

3. паузация

4. темпоритм

5. интонация

6. логическое и психологическое ударение

7. тембр голоса

8. дикция и артикуляция

9. громкость, звучность 10. полетность.

1. Постановка дыхания лежит в основе работы над голосом. Если дыхание — основа жизни, то для ритора владение дыхани- ем одновременно означает как подчинение риторической задаче всего психофизиологического аппарата, так и возможность ру- ководства эмоцией и мыслью. Если дыхание сбилось, то собьют- ся и мысль, и слово, и овладение эмоциями аудитории. Волнение перед выступлением благотворно только тогда, когда оратор в состоянии овладеть своим настроением, поиск такой гармоничес- кой меры творческого волнения продолжается для ритора всю творческую жизнь.

Постановка дыхания может осуществляться в комплексе ды­хательных упражнений, но, в сущности, этот технический воп­рос должен решаться практическим опытным путем. Тем не ме­нее техника дыхания вырабатывается как практически, так и в упражнениях. Правильное дыхание начинается с правильной по­становки тела (напряженные ноги, работа диафрагмы, расправ­ленные плечи, расслабленная шея, прямо смотрящая голова).

2. У ритора должно быть ощущение ясного композиционного дробления текста: как только началась излишняя торопливость, донесение мысли оказывается «смазанным». Осмысленное вло- жение идей и слов в разум слушателей («вразумление») начина- ется с деления речи на такты. Стихийным, неупорядоченным, подчиняющимся неким законам современной энергетики, рож- денным современным состоянием общественного духа и настрое- ния, отличается подчас речь дикторов современных молодежных радиокомпаний, где законы деления речи на такты отсутству- ют, но имеется лишь желание нагнетать эмоции и энергетику в максимальном объеме фразы, где неупорядоченно дыхание и возможны то максимально длинные по объему фразы, то вдруг короткие реплики, с остановками, затрудненными эканиями и ма- каниями...

Неслучайно именно с этого предлагал начинать работу над текстом К.С. Станиславский: «Берите почаще книгу, карандаш и размечайте прочитанное по речевым тактам. Набейте себе на этом ухо, глаз и руку... Разметка речевых тактов и чтение по ним необ­ходимы потому, что они заставляют анализировать и вникать в их сущность. Не вникнув в нее, не скажешь правильно фразы. Привычка говорить по тактам сделает вашу речь не только строй­ной по форме, понятной по передаче, но и глубокой по содержа­нию, так как заставит вас постоянно думать о том, что вы говори­те... Работу по речи и слову надо начинать с деления на речевые такты или, иначе говоря, с расстановки пауз» [Станиславский 1974: 234J.

3. Поэтому приходится рекомендовать всякому ритору по­мнить о значении паузы в его речи. Пауза — великое проявление мастерства. Вне паузы не может быть осмысленно воспринимае­мой речи. Речь вообще — чередование звучания и молчания. Опас­но как отсутствие пауз, так и их затягивание. «Пулеметный» стиль речи предлагается в современных утренних новостях «Радио Рос­сии»: чтобы показать напряженность наших новодемократичес­ких будней, натренированный диктор с красивым низким бари­тоном «шпарит» без остановки все блоки новостей. У непроснув­шегося слушателя, по мысли создателей текста, должно появиться ощущение энергичного жизненного ритма — жаль, что в резуль­тате мысль говорящего не доносится, потому что восприятие мысли происходит во время паузы.

4. Темп, иначе скорость речи, также необходимая часть вос­приятия речи. Ошибка современных молодых риторов в СМИ состоит в том, что, не владея основами речевых наук и отрицая прежнюю культуру речи, пытаясь сформировать новый стиль, они являют миру безостановочное многоговорение, при этом темп речи как бы должен показать «искусство» болтать на разные темы, умение говорить «раскованным» языком. К чему приводит такая пулеметность речи? Прежде всего к невозможности говорить на серьезные, значительные темы, т.е. искусство «болтать», задавать вопросы о проведенном летнем отдыхе или просьбы передать приветы, напоминающие просьбы Петра Ивановича Бобчинско-го, — в таком содержании произвольность темпа возможна...

Однако если оратор передает значимое содержание, то оно не может излагаться в форсированном темпе. Современному чело­веку, окунутому в слишком быстрые ритмы бытия, как правило, рекомендуется говорить медленнее. Конечно, плох и слишком медленный темп, вызывающий желание слушателей подтолкнуть оратора к движению (время дорого!). Таким образом, и здесь ре­комендуется поиск золотой середины («не зело борзо, напротив же и не весьма б вяло», как писали старообрядцы в начале XVIII века). В обучении темп речи вытренировывается через чтение вслух, советы держать паузу, осознавая значимость своих слов, не «бросаемых на ветер».

Речь имеет и определенный ритм как гармоничное чередова­ние определенных частей — в произношении это проявляется в таком качестве, как плавность, благозвучие в соединении отдель­ных сегментов речи. Нарушение ритма гармоничной речи может проявляться в затягиваемых паузах, несогласованности частей — как крупных отрезков речи, так и мелких.

5. Основным качеством произношения, который может сде­лать его привлекательным или, напротив, отталкивающим, явля­ется интонация говорящего. Интонация, или мелодика речи, выражается в особой музыкальной выразительности звучащего слова. Интонационная выразительность вместе с фиксацией ло­гически и содержательно важных отрезков текста показывает богатство личности, ее интеллектуальную подготовку, способ­ность соотноситься в звучащем слове с аудиторией, для которой речь оратора становится не мукой, а наслаждением.

Когда И. А. Ильин пишет: «И еще один дар дала нам наша Рос­сия: это наш дивный, наш могучий, наш поющий язык», под певу­честью русского языка, должно быть, понимается именно красо­та ее интонационных ходов, мелодики, которая в искусном рито­ре действительно «завораживает» слушателей. Видимо, у каждого из носителей русского языка имеются такие образцы риторов (как женщин, так и мужчин), чье риторическое мастерство, как пра­вило, соединяло мастерство аргументации, движение изобрета­тельной мысли с мелодической красотой речи.

Впрочем, и здесь также возможны проявления как недоста­точности, так и излишества: недостаточность состоит в интона­ционном однообразии (как правило, оно есть следствие семейно-школьной недоученности и риторической недовоспитанности); излишество же состоит в том, что мелодические ходы бывают преувеличенными и перерастают у иных людей в визгливость, нарочитую мелодическую манерность. Как правило, эти недостат­ки ликвидируются в риторическом обучении, но если недоучен-ность побеждается учебой, то излишества (манерность и т.д.) почти непобедимы, потому что являются следствием сформиро­ванных навыков или испорченности вкуса, которые являются убеждением данного человека.

6. Логическое ударение есть следствие правильной смысло­вой акцентировки, которая в спонтанном потоке речи происходит почти автоматически. Однако именно риторическая обученность позволяет сознательно соотнестись с правилами и возможностя­ми логической акцентуации, которая расширяет интелллектуаль-ные возможности личности ритора. Логическое ударение как центр акцентуации, силового ударения в синтагме показывает, насколько ритор грамотно доносит до слушателя смысл своей речи.

7. Тембром называется особая голосовая окраска, имеющая­ся в каждом достаточно развитом голосе. Обратим внимание на то, что детские голоса не обладают тембральным своеобразием (их и можно характеризовать как детские тембры), но с возрас­том происходит формирование индивидуальных тембральных характеристик голоса. Определить, каковы тембральные харак­теристики каждого своеобразного голоса, непросто, свидетель­ством чему являются эпитеты и метафоры, которыми описыва­ется тембральное звучание. Так, говорят о голосе бархатном, зве­нящем, мягком / твердом, журчащем, нежном — ср. характеристики голоса, которые приводит Т.В. Матвеева, пред­варительно оговорив, что тембр «с трудом поддается классифи­кациям: бархатный, грустный, детский, жесткий, звонкий, крик­ливый, медный, мрачный, нежный, полный, пустой, светлый, се­ребряный, тусклый, тяжелый, холодный, шутливый, ясный и др.». Многие из приводимых характеристик в художественной лите­ратуре, на которую ссылается Т.В. Матвеева, относятся к общей характеристике голоса [Матвеева, 2003:358J, а многие имеют тра­дицию описания в русской филологической классике, где гово­рится о «светлословии, ясногласии, красногласовании, сладкогла­сии, козлогласит и т.д. Яркие отрицательные характеристики го­лоса содержатся уже в «Риторике» Михаила Усачева 1699 г.: «егда имеет кто язык заикливый, сиповатый, борботливый, гугнивый, шепетливый, хроповатый, горкавый и прочее языковредие, ...сей не может быть между речеточцами (ораторами)» [перевод — цит. по: Аннушкин, 2002: 83J.

Возможно ли обучение и развитие тембра голоса, если он яв­ляется «даром естества»? Хотя основной тон голоса, несомнен­но, сохраняется, всякий ритор вправе надеяться, что голос его мо­жет развиться — и происходит это не столько вследствие трени­ровки, сколько вследствие накопления жизненного опыта, переживаний, внутренней активной работы (внутренних диало­гов, внутренней речи), которая и бывает отражена на лице взрос­леющего ритора, и находит постепенное выражение в его голосе.

8. Дикцией называют ясное отчетливое произношение, позво­ляющее обеспечить донесение содержания речи до слушателя. Дикция также подлежит риторической оценке. Например, гово­рят: хорошая /плохая, поставленная /непоставленная речь (дик­ция). Дикция, как справедливо пишет Т.В. Матвеева, «обеспечи­вается правильной и активной артикуляцией и зависит от темпа речи» [Матвеева, 2003: 62J. Несомненно и то, что требования хо­рошей дикции относятся прежде всего к профессиям, связанным с устной публичной речью: актера, диктора, радиожурналистов.

Сегодня мы являемся свидетелями ослабления требований к дикционно хорошей речи. Есть требование естественного звуча­ния (что называется, «поближе к народу») — требование, возник­шее в эпоху демократической перестройки как реакция на преж­нюю «застойную» правильность. В то же время такое ослабление аристократизма речи подобно, конечно, прежней большевистс­кой революции (здесь новые демократические веяния традици-онны) — создание нового стиля всегда тяготеет к снижению ее качества. В известной степени современная радио- и телеречь не выработали новых идеалов, поскольку всякое создание нового стиля возможно на основе культурных традиций, а всякое забве­ние традиций чревато созданием стилей-однодневок, что и харак­терно для речи нынешних средств массовой информации.

В то же время относительно дикции следует заметить и сле­дующее: излишне или нарочито правильная артикуляция подчас отвергает симпатии слушателей — и напротив: есть множество влиятельных риторов с тем или иным дефектом произношения. Скажем более, дефекты произношения как будто побуждают иных ораторов внутренне мобилизоваться и взять реванш в дру­гом, более важном: реальном столкновении идей, аргументации, словесной оригинальности (к дефектам, мол, можно и привык­нуть) — более того, данный дефект становится отметиной, инди­видуальной характеристикой данного человека. Примером может служить не только влиятельный в недавном прошлом В.И. Улья­нов (Ленин), но и многие наши современники.

С точки зрения обучения следует сказать о необходимости занятий дикцией (отработки звуков, скороговорок, одновремен­но работая над дыханием, интонацией и мн. др). Только в такой работе более всего следует заботиться не об элегантности и изя­ществе, а о том, чтобы понять, что же требуется данному ритору-ученику, как ему откорректировать свой образ речи и, в частно­сти, стиль произношения. Всякое актерство в занятиях с людьми серьезных профессий (политиками, юристами, предпринимате­лями, педагогами) может отторгнуть человека от риторики, по­этому дикционная тренировка должна представляться как пси­хофизический тренинг личности, близкий отчасти к спортивным занятиям, тренировке речевого аппарата, позволяющей достичь успехов не сразу, а постепенным трудом и долговременными уси­лиями.

9. Кажется, что громкость является само собой разумеющей­ся характеристикой в деятельности ритора. Действительно, речь на площади или в суде в скоплении большого количества людей непременно требует яркого, звучного, полетного голоса. Однако современная картина видов словесности и развитие техники су­щественно корректируют требования к громкости речи. Конеч­но, ритор должен быть слышен, но аудитории в некотором смыс­ле не должно обеспечиваться «удобство» звучания. Слишком громкая речь не только тягостна для восприятия, она отторгает слушателей (хочется сказать: «не так громко, не так навязчиво»). Поскольку всякая речь есть своего рода насилие и наступление на аудиторию, необходимо обеспечить снижение ее неприятных моментов. Поэтому умелый ритор не форсирует голос, а скорее заманивает к слушанию речи, аудитория же напрягает слух — и тогда устанавливается та благодатная тишина, которая является внешне «шумовой» целью говорящего. Это состояние слушания в установившейся аудиторной тиши знакомо всякому профессио­нальному оратору: ему либо «внимают» — и тогда слышно, как «муха пролетит», либо в аудитории устанавливается перманентный шум, который, кстати, часто является следствием форсирования голосо­вых связок оратором: аудитория считает возможным шушукаться во время речи, поскольку «и так слышно». Следовательно, и здесь оратору следует соблюдать меру: с одной стороны, напрягать го­лос, с другой, не увеличивать громкости, чтобы не отторгнуть вни­мание слушателей неприятностью усиленного воздействия.

Существуют также понятия полетности и звучности голоса. Полетность голоса определяется как свойство достижения зву­ками голоса любой точки аудиторного пространства. Для этого ритор как бы направляет свой голос «по головам» слушателей (не в пол и не в потолок).

Звучность связана с чистотой, ясностью и голосовыми воз­можностями оратора — она также регулируется особым чувством меры, которое практически призван вырабатывать в себе оратор. Как пишет Пол Сопер: «Звучность голоса дает оратору возмож­ность донести речь до всей аудитории» [Сопер 1992:162J. Психо­логической основой полноты звучания являются «уверенность в себе и подъем, представляющие неотъемлемое условие хорошей во всех отношениях речи. Голос — второстепенный механизм. В нем не будет выразительного тона, если вы не уверены в себе и стоите на ногах ни жив, ни мертв. Если вам не приходилось взять слово, чувствуя избыток подъема и хорошо вооружившись инте­ресными фактами, — испытайте это! Наверное, вас самих удивит полное и послушное вам звучание голоса» [Сопер, 1992: 163J. Физической основой звучности П. Сопер считает дыхание.

Таким образом, мы как бы образовали круг и вернулись к тому, с чего начинали. После цитаты популярной в нынешней России книги американского теоретика риторики хочется заметить, что русские риторики имеют множество подобных своеобразных со­ветов, мимо которых современная наука проходит как мимо «ус­таревших» и не заслуживающих внимания «ненаучных» фактов. В результате открываются заграничные «велосипеды» — это мож­но отнести и к произношению, и к телодвижению (так называе­мый body language описан в русских риториках как «язык тела» или «телесное витийство»).

Те несколько примеров, которые мы приведем, должны пока­зать реальность традиции, основываясь на которой необходимо описать практическую риторическую фонетику. К сожалению, новая фонетика, хотя, несомненно, имела цель конечного улуч­шения произношения в обществе, занимается более теоретичес­кими исследованиями, нежели прикладными разработками.

М.М. Сперанский писал о голосе: «Счастлив, кому природа даровала гибкий, чистый, льющийся и звонкий голос. Древние столь уважали сие дарование, что изобрели особую науку делать его приятным. Частое упражнение, напряжение в груди и вкус в музыке могут дополнить или скрыть недостатки природы». О «выговоре» (именно этим русским словом замещался нынеш­ний термин «дикция») сказано следующее: «Язык твердый, вы­ливающий каждое слово, не стремительный и не медленный, даю­щий каждому звуку должное ударение, есть часть, необходимо нужная для оратора. Часто мы слушаем с удовольствием разго-

варивающего человека потому только, что язык его оборотлив и выговор тверд. Слушатель, кажется, разделяет все затруднения оратора, когда язык ему не повинуется, и очень дорого платит за его холодное нравоучение. Кто хочет иметь дело с людьми, тот необходимо должен мыслить хорошо, но говорить еще лучше» [Сперанский — цит. по: Аннушкин, 2002: 230J.

Обратим внимание на то, что в русской риторической клас­сике по-другому будут расставлены акценты, но основы требова­ний к современному произношению будут принципиально те же: «напряжение в груди» (вспомним ломоносовское «долгий дух и крепкая грудь») влечет постановку дыхания и произносительную энергетику ритора, «твердость» языка, «выливающего» каждое слово — выразительная метафора, вполне ясная для каждого уче­ника, занимающегося сегодня дикционной тренировкой. Темп — «не стремительный и не медленный»; наконец, трудно описать термин «оборотливость языка», но ясно, что под ним понимается подвижность, живость, раскованность органов артикуляции.

Возможность обратиться к русской классике в анализе совре­менных требований к поведению ритора покажем на одном из наиболее популярных и обсуждаемых ныне предметов — мимике и жестикуляции, называемых термином телодвижение.