Глава 8

завтрашняя психотерапия

8.1. Терапия творческим самовыражением в

Профессиональной Психотерапевтической Лиге (1999) *¹²⁵⁾

Наша Лига объединяет психотерапевтов по своей природе, независимо от специальности. Не только врач, психолог, но и медицинская сестра, педагог, инженер, философ, филолог, искусствовед, техник могут найти в Лиге свою психотерапевтическую ступеньку и совершенствоваться в выбранной по душе области психотерапии. Такое возможно, понятно, лишь в психотерапии, поскольку вся наша жизнь, тут и там, с помощью друг друга, с помощью Природы и Искусства, есть больше или меньше, психотерапия, но, конечно же, не хирургия, не кардиология и т. д. Мне легче будет рассказать о том, о чем хочу, уточняя некоторые термины.

Психотерапияесть лечение душою. Душою профессионального психотерапевта, или, например, психотерапевтически помогает себе депрессивный человек без психотерапевтической профессии, но способный стихийно своею душой целебно для себя преломить-увидеть заросли крапивы у забора, усыпанные красными божьими коровками.

Профессиональная психотерапия, для меня, есть научное искусство. Согласен с Б.А. Воскресенским в том, что психотерапия — «лечение переживаниями» (Воскресенский, 1997). Научное искусство — это значит, что переживание психотерапевта и все то, во что это переживание воплощается (психотерапевтические приемы, психотерапевтическое поведение вообще), направляется научным мироощущением-мировоззрением психотерапевта: клинико-реалистическим, идеали-стически-аутистическим, полифонически-эклектическим. Однако лишь направляется, но не диктуется побуквенно, иначе не будет места переживанию-искусству и, значит, психотерапии.

* Доклад на международной конференции «Психотерапия сегодня» (26-28 февраля 1999 г., Москва).

Существо Терапии творческим самовыражением (TTC) — в лечебном преподавании людям, страдающим разноликим по своему происхождению переживанием неполноценности

(дефензивыостью), элементов клинической психиатрии, психотерапии, характерологии, биологии в многообразном творческом самовыражении. Делается это с целью обнаружить, почувствовать, осознать свойственный своей природе определенный стиль творческой жизни, сформировать свои приемы творческого оживления души (целебного личностного вдохновения). Изучаем хронические депрессивные, тревожные, навязчивые, деперсонализационные и другие душевные расстройства, а также характерологические радикалы, — дабы было на что опереться, развиваясь как творческий меланхолик, творческий аутист, творческий психастеник, творческая полифоническая личность и т. д. Обретая при этом именно свой, свойственный твоей природе аути-стический, психастенический, полифонический и т. д. жизненный смысл, человек остается духовно свободным и неповторимым, насколько можно быть свободным и неповторимым в пределах своего возраста и пола, следуя своей природе. Тридцать пять лет психиатрически-психотерапевтического опыта доказали мне, что люди с тягостно-дефензивными переживаниями, нередко неосознанно, как правило, стремятся к подробному изучению своей дефензив-ности, своих иных характерологических свойств, тревожно-депрессивной, деперсонализационной и т. д. патологии. Стремление это, видимо, объясняется часто стихийно-подспудным поиском своей более счастливой жизненной ниши. В этой нише поднимается утверждающее в жизни творческое вдохновение, в котором всегда светятся Любовь и Смысл.

Возможно ли стать профессиональным психотерапевтом в TTC человеку без медицинского образования? Поначалу был я убежден в том, что только клиницист способен вершить эту клиническую терапию творчеством, поскольку слишком многое зависит здесь, в дифференцированной психиатрической психотерапии, от дифференциальной диагностики, а кроме того, у дефензивных пациентов обычно немало ипохондрических жалоб, нередко суицидальные порывы и т. п. Однако давно уже заметил, что особенно в тех случаях, когда TTC помогает основательно, пациент тянется помочь «товарищу по несчастью» так, как помогли ему, и эта помощь товарищу, в свою очередь, углубляет улучшение самого пациента (Бурно М., 1989, 1992)*. Стали возникать, даже как-то сами собою, амбулаторные и домашние группы творческого самовыражения, руководимые пациентами в стойкой ремиссии или компенсации. Пациенты эти научно обобщают в печати свой опыт работы. Наконец, независимо от меня, TTC стали применять лечебно, психопрофилакти-чески, педагогически врачи-соматологи, арттерапевты, педагоги, философы. Постепенно я согласился с тем, что лечебное преподавание хронических психопатологических расстройств и характеров может происходить в TTC на различных уровнях, в разнообразных формах. Даже в детском саду возможно преподавать, например, характеры как характеры Волка, Лисы, Медведя и других животных из народных сказок. А в школе, оказывается, — как «характер Пушкина», «характер Лермонтова», «характер Чехова» и т. д. Важно лишь опереться на что-то твердо-постоянное, понятное как особенность, характер — тем, с кем занимаешься. И важно здесь постоянное содружество психотерапевта-неклинициста с клиницистом.

Таким образом, и не-медик, при условии прирожденной склонности к клиническому мироощущению и духовной культуре, прошедший в Лиге курс TTC, важнее всего в виде психотерапевтических мастерских, в одухотворенно-камерной обстановке, то есть прочувствовавший TTC на себе самом, способен показать уже теперь своим пациентам или просто людям с дефензивными трудностями — как именно особенности хронических психопатологических расстройств и характерологические радикалы обнаруживают себя в творчестве известных художников, ученых и участников его психотерапевтической группы, как возможно поучиться у, тоже дефензивных, знаменитостей, сообразно своим особенностям, помогать себе творчеством, то есть искать-нащупывать свою творческую тропу, свой творческий смысл жизни. Для этих занятий есть уже специальные учебные пособия и еще будут новые. Вышли уже и будут выходить сборники целебного художественного творчества и очерков, статей о TTC, составленные из произведений пациентов и психотерапевтов.

Консультации с клиницистом необходимы и по поводу возможного сопровождающего TTC назначения психотерапевтом не-медиком здоровым и пациентам лекарственных трав и биологически активных добавок (Бурно М., 1998)*.

Освоивший в Лиге основы TTC психотерапевт не-врач и не медицинский психолог, конечно же, не сможет, в соответствии с нашим законодательством, вести самостоятельный прием дефензивных пациентов в государственном или частном психотерапевтическом кабинете. Однако в содружестве с клиницистом или медицинским психологом он волен психопрофилактически, психогигиенически помогать приемами Терапии творческим самовыражением, во-первых, себе самому и своим близким. Так, кстати, известный помещик-энциклопедист, ученый-любитель А.Т. Болотов — в конце XVIII века, в духе того времени, лечил себя и близких творчеством, общением с природой и писал серьезные, задушевные работы об этом (Бурно М., 1989). Специалист со средним медицинским образованием, как известно, может получить после «соответствующей подготовки» целитель-скую лицензию на занятия («под контролем врача») такими «традиционными системами оздоровления», как «музыкоте-рапия, ароматотерапия, цветотерапия, медитация, психо-энергосуггестия и т. п.». В это «и т. п.» вполне могут поместиться элементы Терапии творческим самовыражением (Вестник народной медицины России, 1996, № 3, с. 41, 43). Во-вторых, психотерапевт не-врач и не-психолог волен широко-дружески помогать приемами TTC по их просьбе людям, которым это показано, организуя из них товарищеские группы творческого самовыражения (особенно если он педагог, филолог, философ). Это, думается, должно приветствоваться государством как проникновение психогигиены, психопрофилактики, здорового, творческого образа жизни в население. Могут быть еще и другие тут возможности — применить то, чему научился. Лига, секция TTC, которой руковожу, посильно постарается помочь своим психотерапевтам в этом нашем деле.

8.2. О существе подлинной (специфически-человеческой) психотерапии (1999) ¹¹³⁷⁾

Недавно в русском переводе увидела свет выпущенная издательством «Шпрингер» в 1996 г. необычная книга о теории психотерапии — «Психотерапия: новая наука о человеке» (1999). Редактор-составитель книги Альфред Притц — Президент Всемирной Организации Психотерапии, Генеральный секретарь Европейской Ассоциации Психотерапии. В этой книге европейские авторы обсуждают, в основном, два вопроса: 1) наука ли психотерапия? и 2) самостоятельная ли психотерапия дисциплина?

Первый вопрос, по-моему, неразрешим, так же как этот же вопрос, например, о медицине или философии. Наука, в отличие от искусства, по-моему, есть, прежде всего, мыс-

ли, которые возможно уложить в формулы, уже более или менее освобожденные от творческого переживания ученого. Психотерапевтические же мысли личностно окрашены, одухотворены. Иначе в них нет своей, психотерапевтической, четкости-силы. Алгоритм не дышит переживанием, а, например, психоаналитические образы нередко дышат, светятся личностью психоаналитика, поскольку субъективны, как стихи, сколько бы ни стремились многие психоаналитики, подобно Фрейду, представиться холодновато-объективными следователями. Возможно ли измерить, вычислить духовное психотерапевтическое переживание или духовную ипостась влюбленности, в отличие от их конкретных резуль* татов? Научна ли субъективная концепция, «субъективная истина»? Не слишком ли субъективно-личностна личностная психотерапия — для науки? Принизится ли психотерапия тем, что не будет признана наукой, а лишь — научным искусством? Один мой знакомый ученый-кибернетик как-то признался мне: «Я всю свою жизнь посвятил измерению, вычислению, а вчера в театре на спектакле по пьесе Шекспира готов был встать на колени перед тем, что измерить и вычислить невозможно.» И, наконец, разве искусство порою не приближается к науке тем, что хотя и творческими образами-переживаниями (не умозаключениями), а все же замечательно вскрывает закономерности жизни (в том числе, душевной)? Ясно здесь для меня одно: для кого субъективное есть частица Высшей Личности, а не «излучение», «сияние» конкретного природно-саморазвивающегося человеческого тела, — для того и психотерапия — истинная наука, целебная теория.

Второй вопрос — является ли психотерапия самостоятельной специальностью в культуре — не только теоретичен, но и практически насущен. В зависимости от ответа на этот вопрос практическая психотерапия будет развиваться далее так или иначе. Авторы книги вместе с самой жизнью отвечают на этот вопрос утвердительно. В самом деле, в наше время уже немолодого тревожного Человечества помогают людям, по необходимости, не только врачи и психологи, но и другие профессионалы, имеющие отношение к человеческой душе, — педагоги, священники, философы, социологи, музыканты, писатели, художники.

В чем же, в таком случае, состоит специфическая сердцевина подлинной психотерапии — то существенное в ней, чего нет в такой отчетливости ни в медицине, ни в психологии, ни в педагогике, ни в других профессиях, способных помогать человеку средствами души другого человека? Яснее других, как думается мне, отвечают в указанной книге на этот вопрос Альфред Притц и Хайнц Тойфельхарт. Они подчеркивают, что «психотерапевтическое познание возможно лишь в конкретном межличностном контакте между психо-терапевтом(-ами) и пациентом(-ами)». «Только те познания, — уточняют авторы, — которые могут быть осознаны и понятны на уровне переживания (курсив мой — М. Б.), для пациента настоящие познания. Психотерапевтическое познание всегда субъективно и никогда не объективно. Оно становится по-настоящему понятным только в общем контексте пространства-времени и конкретной личности. (...) Большие участки психотерапии (...) не могут быть переведены на язык естественных наук. Это объясняется тем, что принципы естественных наук — обобщение и абстрагирование, а психотерапию интересует, напротив, специфически личное» (с. 13,27). Кстати, московский психиатр Б.А. Воскресенский давно уже говорит о психотерапии как о «лечении переживаниями» (Воскресенский, 1997).

Таким образом, думается, можно сказать, практически уточняя, толкуя выше сказанное, что подлинная психотерапия есть непосредственное целебное взаимное проникновение друг в друга личности психотерапевта и личности того, кому он помогает. Ведь только живой личностью возможно серьезно собрать-оживить другую, аморфную, рассыпанную или потускневшую личность. Личность всегда уникальна, и переживание всегда личностно. А «целебное» шире «лечебного»: не только и не просто лечить больное, а вообще способствовать целостности, целокупности человека, то есть помогать ему, более или менее разлаженному, становиться собою в большом и малом. А это есть творческое оживление индивидуальности, вдохновение, в котором живут Любовь и Смысл. Впрочем, в целебном личностном взаимопроникновении уже с самого начала светится Любовь. В телесном отношении все это — выплеск бесценных лекарств из природных аптек, лекарств, не сравнимых своей тонкой подробной силой с фабричными. Это сущностное целебное личностное взаимопроникновение (иногда совершающееся даже в «бесстрастном» психоанализе) и есть то специфическое психотерапевтическое, что не является сутью медицины, психологии, педагогики, теологии и других профессий, связанных с человеческой душой, но способно в каждой из них по-своему работать. Таким образом, самостоятельная профессия — психотерапия — предполагает разнообразие подходов (связанных с разными базовыми профессиями) внутри себя, при общей, личностной, сути.

В свое время я полагал, что без этого творческого, вдохновенно-личностного и, значит, с Любовью взаимопроник-

новения (при твердой внутренней дистанции, препятствующей самоубийственному превращению психотерапевтического искусства в жизнь, то есть в обычную любовь, дружбу) невозможна моя Терапия творческим самовыражением (Бурно М., 1989, с. 64). Однако, по-видимому, эта личностная специфика есть суть подлинной (специфически-человеческой) психотерапии вообще.

Психотерапевту, таким образом, предназначено искренне стремиться входить своим личностным переживанием в личностное переживание того, кому помогает. Убежден, что при этом психотерапевт сам получает психотерапевтическую помощь. Достаточно глубокие личностные психотерапевтические подходы, по существу, и есть различные личностные картины психотерапевтов-творцов, помогающих прежде всего себе своим особым насущным образом, благодаря своим пациентам, людям с душевными трудностями («клиентам»). Об этом убедительно рассказывает мировая история личностной психотерапии (Бурно М., 1992).

В чем же следует, исходя из всего этого, совершенствоваться психотерапевту для своей насущной практики? В изучении-чувствовании личности — своей и того, кому помогает. Думается, именно в этом смысле Карл Ясперс отмечал, что «психотерапевт должен сделать предметом своей психологии самого себя — в той же мере и с той же степенью глубины, что и своих пациентов» (Ясперс, 1997, с. 977).

Интерес психотерапевта к тому или иному подходу к личности (клиническому (то есть с опорой на характерологические радикалы), психоаналитическому, экзистенциальному и т. д.) тесно связан с мироощущением. Невозможно глубоко изучить все эти подходы: глубоко разбираться в клиническом учении о личности и одновременно в разнообразных психологических теориях личности. Невозможно по человеческой природе: выше себя не прыгнешь. Важно изучить с в о е, к чему предрасположен своей природой, мироощущением, а об остальном иметь четкое краткое представление для сравнения со своим и обогащения, углубления, уточнения своего с помощью этого сравнения.

Наконец, как же быть с психотерапевтическими подходами, не включающими в себя более или менее углубленную личностную взаимную работу в отмеченном выше смысле? Это прежде всего — психотерапевтическое наведение измененных состояний сознания, в которых личность (в реалистическом ее понимании) попросту расплывается (восточная психотерапия, телесно-ориентированная психотерапия, гипноз, трансперсональная психотерапия и т. д.) и «техническая» психотерапия (поведенческая, нейролингвистическоепрограммирование). Следует, впрочем, оговориться, что и здесь порою возможно серьезное целебно-личностное взаимодействие (например, одухотворенно-личностные формы гипнотического внушения, психотерапевтическая личностная строгая задушевность в поведенческой психотерапии). Однако, конечно же, в большинстве случаев эти психотерапевтические воздействия, симптоматически помогая, не несут в себе личностной специфики подлинной психотерапевтической профессии как науки или научного искусства. Они есть в психотерапии техническое необходимое подспорье из области усовершенствованной специалистами народной медицины или психофизиологической техники. Подлинная психотерапия — это специфически человеческая психотерапия. А психотерапией в широком смысле (включающей в себя и неличностную психотерапию), психотерапией как просто лечением средствами души (в том числе несложной телесно-ориентированной психотерапией) возможно помочь и человеку, и дефензивному (меланхолическому) животному, и это по-своему прекрасная психотерапия.