6.10. О психотерапии ювенильных алкоголиков

(1988)*⁴⁶⁾

* В соавторстве с И.С. Павловым.

^{Здесь речь пойдет о ювенильной личностной почве психопатического или здорового регистра, которая отличается большой расположенностью к хроническому алкоголизму. Романтичностью, легкомыслием, некоторой рас-торможенностью влечений, грубоватым «петушеством» эти взрослые уже люди больше напоминают «законсервированных» юношей, нежели детей, и потому точнее называть их, независимо от алкоголизма, не инфантильными, а ювенильными — по примеру Габриеля Антона (1913). С давних пор привыкли видеть живое, романтическое легкомыслие рядом с частыми бокалами вина. В.Г. Белинский (1948, с. 454) одушевляет русский романтизм первой трети прошлого века, называя «добрым юношей, с глазами унылыми, но от модной тоски, с щеками несколько бледными, но от ночных пиров и диких хоров московских египтянок, в просторечии называемых цыганками, — с характером раздражительным и несколько нелюдимым, но от расстроенного пищеварения вследствие нерассчитанного усердия к Вакху и Кому, — с душою праздною и скучною, но от излишней любви к "сладостной лени"».}

Наметим две группы ювенильных алкоголиков.

Первая группа (70 чел.) — «аморфные» ювенильные алкоголики. Это ювенильные алкоголики без «изюминки»* (пациенты с душевной аморфностью и, следовательно, тотально [не избирательно] внушаемые). Тут интеллект не высок, интересы и убеждения крайне поверхностны и податливы влияниям особенно дурной среды, как мягкая глина. Например, пациент обнаруживает в процессе лечения живую гримасу отвращения в разговоре о спиртном, но когда другие больные пытаются поднять на нитке в палату с улицы бутылку вина, входит в «спортивный азарт» («оборвется или нет?») — и, потеряв голову, делается соучастником нарушения. Тотальная внушаемость массивно препятствует здесь лечению. На сеансе коллективной эмоционально-стрессовой гипнотерапии по В.Е. Рожнову пациент, впадая в сомнамбулизм или даже без гипнотического состояния, искренне извивается в рвоте от слов о вреде спиртного для него, а через час в больничном саду приятель-гость, внушая обратное, напаивает его без всякой тошноты водкой или одеколоном. Остается пытаться увеличивать, сколько возможно, «трезвые окна» их жизни. Важно уговорить пациента принимать после больницы из рук близкого человека антабус, чтобы постоянно ощущать себя «заряженной бомбой». Обычно здесь, несмотря на это, через месяц-другой наступает срыв или рецидив**. При этом не следует долго упрекать пациента в слабости (долгие, назойливые упреки легче вытесняются ювенильной эмоцией, нежели краткие, часто порождают раздражение, антипатию к врачу). Лучше коротко, сдержанно пожурить больного и показать выразительно, но скромно внешне, что огорчил врача.

* Художественное творчество здесь и до алкоголизации обычно модно-банально, глуповато-сентиментально (с сусальной слезой). ** Если «трезвые окна» крошечны и больной рискованно пьет спиртное «на антабус», остается отказаться от антабуса и попробовать глушить влечение малыми дозами нейролептиков (этаперазин, аминазин).

Вторая группа (46 чел.) — «театральные» ювенильные алкоголики. Это — ювенильные алкоголики с «изюминкой». Внушаемость здесь избирательна, сравнение с киселем, пластилином не годится. Обнаруживается уязвимое самолюбие с яркими элементами театральности, однако это не эгоцентрические (истерические) натуры: нет душевного холодка, двуличия, склонности к интригам. Основное

* Пациенты первой группы в подобных ситуациях теряют голову и сразу себя выдают.

свойство такого довольно теплого, симпатичного человека — та же душевная неустойчивость по отношению к чувственным удовольствиям жизни, что и в первой группе, но неустойчивость более высокого порядка при довольно живом мышлении и нередко художественном богатстве. Они медленнее личностно нивелируются, деградируют: видимо, более сложные мозговые структуры, обусловившие тут возможность более яркой и выразительной душевной жизни, менее податливы разрушению. Эти пациенты активнее, бойчее, более горды, их знакомства избирательнее, с тягой к интересным людям. Отмечается наклонность главенствовать, способность основательно увлечься особенно художественным (в широком смысле) делом; тут больше самостоятельности (хотя бы в том, что сам добивается путевки в больницу, а пациентов первой группы приводят обычно к врачу за руку). Однако по причине демонстративности и ранимого самолюбия «театральные» ювенилы часто конфликтуют на службе и в семье. Сама поездка в больницу нередко сопровождается пышной театрализацией (одного нашего пациента, например, привезли в больницу друзья, с шиком, на своей машине, хмельного, так как потребовал срочно положить его в больницу, узнав, что за пьянство понижен в должности). Они гораздо хитрее предыдущих пациентов незлой хитростью, осторожнее. Например, один пациент, ежедневно скрываясь из больницы через дыру забора в лес «с дамой», возвращался аккуратно по звонку и рассказывал о «лесных рандеву» далеко не всем*. Здесь уместнее, нежели в первой группе, упорное просветительное разъяснение (рассказать о похмельном абстинентном синдроме, «потере контроля» и т. п.). Вооруженный знанием, пациент перетерпит абстинентное похмелье, смягчив его кофе, попытается скрывать свои алкогольные ужимки и т. д. Однако, усвоив смысл «потери контроля», он нередко решает, что пить можно, но меньше «критической» дозы, и, действительно, ему часто удается после больницы некоторое время таким образом «балансировать» с «умеренной» выпивкой, хотя и малые дозы, несомненно, «тормошат» больное влечение. Сорвавшись окончательно, пациенты бегут в больницу, а потом снова пытаются «балансировать» и т. д., в отличие от «аморфных» ювенильных алкоголиков, обычно пассивно тонущих в пьянстве. Тошнотно-рвотная реакция на алкоголь, выработанная в гипнозе, здесь более стойкая, нежели в первой группе, однако эти пациенты нередко энергично избегают амбулаторного гипнотического подкрепления, а к антабусу относятся как к «грязно-химическому оскорблению души».