1.10. Философия одухотворенной клинической психотерапии (2003) ш)

Всякое недоброе нередко говорят у нас, особенно психологи, о клинической материалистической, естественнонаучной психотерапии. Де императивно-грубовата, перемешана с лекарствами, без теории, без экзистенциальной одухотворенности. Для некоторых известных наших психологов (Холмогорова, Тхостов) отечественной материалистической, естественнонаучной психотерапии, т. е. психотерапии, не построенной на психологической теории, как будто бы в серьезном смысле и нет вовсе. Это лишь примитивный кусок из истории психотерапии. В известных мне современных учебниках и руководствах по психотерапии, составленных психологами-психотерапевтами, нашими и заграничными, о клинической психотерапии Эрнста Кречмера, Якоба Клези, Макса Мюллера, Семена Консторума, Игоря Сумбаева ничего нет.

Виктору Викторовичу Макарову приходится сегодня напоминать нам, что существует отечественная клиническая психиатрически-психотерапевтическая школа, что «необходимо понимание со стороны руководства отечественной психиатрией необходимости развития отечественной клинической психотерапии» (Макаров В.В., 2001, с. 149).

* Кафедра психотерапии, медицинской психологии и сексологии Российской медицинской академии последипломного образования (Москва).

Да, клиническая материалистическая, естественно-научная психотерапия идет не от Духа, не от какой-либо психологической ориентации, сотканной из духа, не от модели, а от самой Природы. От подробного чувствования природы того, кому помогаем, с одновременным материалистическим осмыслением того, что чувствуем. Клинической психотерапии, основанной на клиническом мироощущении, по-моему, не научишься, если не предрасположен к ней своей природой. Зигмунд Фрейд и Виктор Франкл были психиатры-психотерапевты, но не клиницисты в психотерапии — в отличие от психиатров-психотерапевтов Эрнста Кречмера и Семена Консторума. Вто же время среди психотерапевтов, что учатся у нас на кафедре* или в Лиге, не так редко встречаются психологи, педагоги, философы, весьма предрасположенные к клиническому мироощущению, к клинической психотерапии. Многие из них жалеют, что не имеют врачебного диплома. Психотерапевт с прирожденным материалистическим мироощущением (как не раз уже отмечал) чувствует свое тело источником своего духа, при всем том, что дух его содержательно напоен жизнью в человеческом обществе, в культуре. Это соотношение между духом и телом чувствует он и в других людях. Впрочем, клиницисты нередко понимают, что другие, тоже душевноздоровые, люди могут чувствовать свое тело, напротив, приемником для изначального духа. Обусловленное прирожденным чувством-переживанием первичности материи живое материалистическое мироощущение есть основа гиппократовского клиницизма и

имеет такое же право на существование, как и идеалистическое мироощущение, ставшее основой психологической науки. Таким образом, клиническая психотерапия, конечно же, не есть ветеринарная психотерапия, но имеет с ней общие природные корни и, в частности, земное тепло к тому, кому помогаем.

Клиницизм слышит людей, природу, культуру, порою в одухотворенных тонкостях, но он не слышит изначально-сти Духа ни в живом человеке, ни в символе, ни в сновид-ности; он не способен внимать этой изначальное™. Свободный от чувства изначального Духа, он не свободен от чувства Природы, чувствуя себя ее частицей, развивающейся, движущейся вместе со всей Природой по стихийным природным дорогам-закономерностям. Клиницист обычно сердечно, по-земному, любит пациентов и Природу. Бога любить не может, а к природе тянется, как к изначально-земному. К весенним, ярко-желтым одуванчикам, бабочкам-шоколадницам, синицам. Тянется по-земному к Природе и в тех людях, собаках, кошках, что ему по душе. В творческом общении с Природой клиницист просветленно чувствует себя более самим собою, хотя и понимает с грустью, что из всей Природы только близким ему людям, некоторым его пациентам и еще, может быть, каким-то домашним животным нужна его забота-любовь. Как естественник, клиницист помогает природе в своих пациентах совершеннее защищаться от вредоносных воздействий (внутренних, даже генетических, и внешних), по-гиппократовски полагая Природу главным (хотя и стихийным) врачом, а себя ее вдумчивым помощником. Не случайно, думается, основоположнику западно-европейской клинической психотерапии Эрнсту Кречмеру так близок был Гете.

Глубокий, с богатейшим клиническим опытом клиницист-терапевт Владимир Харитонович Василенко (1897— 1987) соглашается с Клодом Бернаром в том, что именно это гиппократовское положение о враче как помощнике Природы есть «первый научный закон медицины» (Василенко В.Х., 1985, с. 41). Клиницист, в отличие от истинного психолога, живет тщательным изучением клинической картины именно потому, что в ней понятным ему языком изображена эта защитно-приспособительная работа Природы. В том числе и при душевных расстройствах, даже здоровых душевных неуютах. Патология и здоровье — неразрывный природный процесс, и в этом смысле любой здоровый природный характер есть тоже сложная защита-приспособление, как и какой-либо синдром. Клиническая психопатологическая картина, включающая в себя характерологическую почву, светится для клинициста именно природным (имеющим свою природную основу) духом, даже если клиницист еще и не общался словесно-клинически со своим пациентом. Вот смотрим на «Автопортрет в берете» Клода Моне и клинически чувствуем его внутреннюю тревожную напряженность. Для прирожденного клинициста, будь он живописцем или просто не равнодушным к живописи человеком, это душевное-духовное переживание не изначально, не гнездится в теле, а страдающее тело светится, дышит страдающим духом. Вот рембрандовская «Женщина у ручья». Женщина, по-видимому, душевно здорова, и тело ее светится внутренним солнечным теплом. Женская скромная доброта в ее крестьянских коленках. Этот теплый свет здесь также не изначален. Изначально природное тело, и уже оно светится духом. Свет обнаруживает тут в себе свое телесное происхождение: душевные, духовные особенности выразительно отвечают телесным. Так и одухотворенный клиницист клинически общается со своим новым пациентом поначалу без слов, а только, порою поистине благоговейным, рассматриванием человека с гиппократов-ским земным теплом-заботой. То есть с переживанием-пониманием духовно-телесной уникальности, бездонности-беспредельности того, кто перед ним сидит и, быть может, взволнован этой встречей. В этой клинической встрече нет чисто-психологического, психоаналитического поиска происков бессознательного и нет экзистенциальное™ в подлинном ее понимании — как состояния духовного света, существующего как бы вне природы, вне времени и пространства. Клиницист сам наблюдает свое клиническое переживание как природное, земное, проникнутое профессиональным опытом, сердечностью-уважением к тому, кто нуждается в его помощи. То, что нередко называют божественной искрой, в сущности, как бы растворяется в одухотворенно-размышляющем клиницисте, становится содержательным светом его тела. И, видимо, в этом смысле сказал Гиппократ, что «врач-философ подобен Богу».

Ипполит Васильевич Давыдовский (1887-1968), лекции которого слушал в студенчестве, с исследовательской добросовестностью рассматривая открытые тела умерших больных, удивлялся, например, нередко счастливому атероскле-ротическому приспособлению венечных артерий, без которого приступы стенокардии и инфаркт миокарда могли бы наступить много раньше. При всем, казалось бы, стихийном несовершенстве организмического приспособления-защиты (несовершенно все в Природе) Давыдовскому удалось

рассмотреть и осмыслить на бесчисленных вскрытиях множество фактов замечательно состоявшегося природного приспособления-защиты, благодаря чему человек жил в своих делах, и у врачей долгое время не было клинических оснований говорить о грядущей катастрофе (Давыдовский И.В., 1962, с. 86, 100). Природная приспособляемость как «сущность живого» (Давыдовский И.В., 1962, с. 24) для клинического психотерапевта есть и основа жизни души. Рассматриваю аутистические, психастенические, синтонные и другие особенности природного характера, особенности депрессивное™, навязчивостей, деперсона-лизационных переживаний-страданий (в том числе сложного философского содержания) — как попытки человеческой природы приспособиться к почти всегда более или менее трудной жизни своими выкованными эволюцией способами. Кстати, психологическую защиту многие психологи и даже врачи понимают в ином, не клиническом духе (см. Киршбаум Э., Еремеева А., 2000). Сообразуясь с картиной природной самозащиты, отправляясь от продуманной системы показаний-противопоказаний, измеряя так или иначе клинически терапевтическую эффективность, разнообразно-профессионально помогает клиницист-психотерапевт своею душой — суггестивно, рационально-когнитивно, поведенчески, аналитически, телесно-ориентированно, креативно и т. д. И как-то еще особенно, что никогда не сможем уложить в окончательные формулы, термины.

Художник идеалистического склада души изображает человеческое тело не источником духа, а обычно как бы символически или сновидно материализованным Духом (Матисс, Борисов-Мусатов). При этом порою в живописи, как и в прозе, будто бы даже царствует первичность материи (Нестеров, Лермонтов), а всмотришься — и чувствуешь, что это все же лишь реалистоподобность, ибо все земное, материальное подсвечено здесь мягким светом изначальное™ Духа. Так и научные работы психологов наполнены суховатыми теоретическими размышлениями-символами, концепциями, формулами, неуловимыми сновидностями, а истинно клинические работы отмечены реалистически-практическим земным полнокровием с чувством изначальное™ телесного (например, работы Сергея Корсакова, Эрнста Кречмера, Петра Ганнушкина, Эугена Блейлера, Семена Консторума). Когда же встречаем просто интерес (даже подчеркнуто-углубленный) к комплексам симптомов, к отдельным болезням без чувства природной почвы-источника, без стремления к дифференциальной нозологической диагностике, то здесь обычно нет и чувства полнокровно-саморазвивающейся Природы как источника Духа. Есть чувство пошатнувшегося телесного сосуда-приемника, материального изделия, нуждающегося в медицинском (в том числе психотерапевтическом) ремонте. Так бывало, кстати, и в гиппократовское время (например, книдская медицинская школа).

Из всего этого, думается, жизненного размышления мне понятнее психоаналитически-философская эмоциональная отстраненность от душевных переживаний пациента, клиента и экзистенциально-неземная глубинная одухотворенность в экзистенциальном психотерапевтическом контакте — в сравнении с клинически-земной, полнокровной задушевностью в отношениях клиницистов (и психотерапевта, и сома-толога) с теми, кому они помогают.

Немало писал об одухотворенной клинической психотерапии (Бурно М.Е., 2000), психотерапии, основанной на человечески-природных закономерностях (клинических, характерологических), а не на отделенных от природного, физического «закономерностях психического», не на «категориях субъективного сознания», как это происходит, например, в «субъективной медицине» Тхостова (Тхостов А.Ш., 2002, с. 268-269).

Закончу очерк клинико-психотерапевтическим примером.

Мучилась лет десять в хроническом сложно-атипическом депрессивном расстройстве, резистентном к психотропным препаратам, молодая женщина-врач. «Самое дурное, тяжелое, — рассказывала она,— это одиночество, при котором кругом люди, но такая тоска, что это не мой мир. Ивзлететь не могу, и спуститься не получается. И лекарственная приглушенность души мне не нужна. Разумом знаю, что не имею права претендовать на внимание, тепло, любовь. Это редкие ценности. Но душа уму не подчиняется, ищет, надеется и разочаровывается. В то же время в другой плоскости жизни я вполне адаптированный обыватель. От чувства омерзения и стыда мечусь между собой и собой. И постоянно жду, когда же начнется настоящая жизнь». Клинически рассматриваю это страдание: природа разлаженной души отчаянно-трагически ищет себя, свой смысл, свою любовь, свою опору. Как поспособствовать Природе приспособиться здесь совершеннее? Ясно, что важно помочь коллеге глубже познать себя, свою природу. Но как? Внушать это знание или некое благо? Но природа сама не пытается защищаться здесь вытеснением, самовнушением, не отвечает суггестии. Психоанализ? Природа души в дан-