1.2 Субъект и субъективная сторона побега

Еще одним принципиальным вопросом, возникающим при установлении состава рассматриваемого преступления, является вопрос о его субъективной стороне. В теории и на практике существуют разные подходы к решению этой проблемы, суть которой можно сформулировать следующим образом: необходимо ли для состава побега наличие специальной цели уклонения от отбывания наказания.

По этому вопросу имеется две позиции. Первая состоит в признании необходимости цели уклонения от отбывания наказания для наличия состава побега. Сторонники этой позиции, например, полагают, что кратковременная отлучка из мест лишения свободы или предварительного заключения для свидания с родственниками, улаживание семейных дел, решения иных личных вопросов и т.п. не является побегом, а относится к нарушениям установленного порядка отбывания наказания.⁹ Практике известны и судебные решения, основанные на указанной позиции.

Исходя из анализа содержания ст. 313 УК РФ, представляется, что более правильную позицию занимают авторы, полагающие, что для состава побега не имеет значение, имел ли виновный намерение вовсе уклониться от отбывания лишения свободы, или намеренно уклониться от отбывания лишения свободы на тот или иной период времени. Ни мотивы побега, ни цель, которую преследовал виновный, не имеют значения для состава преступления.¹⁰ Однако изучение практики применения мер взыскания в исправительных учреждениях показывает, что нередко подобные случаи, действительно, оцениваются как нарушения установленного порядка отбывания наказания. Думается, этой практике способствует, по крайней мере, два обстоятельства. Первое заключается в том, что в таких случаях факты побега не включается в отчетность как преступления. Второе – побеги, действительно, совершаются при разных обстоятельствах, и эти обстоятельства могут свидетельствовать о незначительной степени общественной опасности деяния и лица его совершившего. Но при наличии последних обстоятельств более верным, по сравнению с указанием на обязательность для состава побега цели уклонения от отбывания наказания, было бы принятие решения на основании ч. 2 ст. 314 УК РФ, что в полной мере соответствовало бы требованиям закона.

Хотя закон не включает цель в диспозицию ст. 313 УК РФ, она вытекает из смысла закона – уклониться от уголовного наказания. Однако в ряде случаев их выяснение весьма важно для отграничения побегов из мест лишения свободы от сходных дисциплинарных проступков, например, от нарушения маршрута передвижения осужденным, которому предоставлено право передвижения без конвоя за пределами территории колонии, от самовольного выхода за границы территории колонии-поселения. По мнению А.И. Друзина, во главу угла здесь необходимо ставить не сам факт самовольного изменения маршрута передвижения либо выхода за границы района, установленного администрацией учреждения, а в связи с чем это сделал осужденный. Иначе говоря, следует исходить из направленности умысла лица, желающего таким образом воспрепятствовать исполнению судебного акта.¹¹ Позиция А.И. Друзина, по нашему мнению, только в рассматриваемом случае обоснованна, поскольку в первую очередь, именно направленность умысла определяет, какую цель преследовал осужденный – совершить побег или только лишь нарушить маршрут передвижения. При определении направленности умысла может играть роль и характер самого деяния (например, насколько далеко он отклонился от маршрута), что в дальнейшем позволит различить преступление от проступка.

Вопрос о цели побега из места лишения свободы или из-под ареста, по нашему мнению, не является основополагающим. Даже при отсутствии цели уклониться от отбывания наказания можно говорить о составе преступления, предусмотренном ст. 313 УК РФ, так как бывают случаи, когда побеги совершаются ради других целей. Данная точка зрения обоснована, поскольку если ее не придерживаться, то это может привести к появлению у осужденных мнения о возможности, допустимости побега из места лишения свободы или ареста при наличии каких-то оправдательных обстоятельств.

Между тем в литературе высказана и иная точка зрения. Так, Л.В. Лобанова предлагает дополнить ст. 313 УК РФ, указав цель преступления – «уклонение от отбывания наказания или сокрытия от следствия и суда».¹² По мнению О.В. Мазура, уголовная ответственность за побег и уклонение от отбывания лишения свободы должна наступать, только при наличии у осужденного специальной цели – уклониться от отбывания наказания в виде лишения свободы¹³.

Полагаем, что цель побега может быть различной, и связывать с ней уголовную ответственность нет никаких правовых и социальных оснований, действующая редакция диспозиции ст. 313 УК РФ не предусматривает в качестве обязательного признака цель побега – уклониться от отбывания наказания, поэтому цель у виновного, совершающего побег, не должна влиять на квалификацию преступления и может выступать только как обстоятельство смягчающее или отягчающее наказание. К тому же наличие различных мнений на этот счет вносит расхождение в применении уголовного закона. Кроме того, лицо все время, пока длится побег, уклоняется от отбывания наказания, не претерпевает ограничения, определенные по приговору суда, а органы и учреждения уголовно-исполнительной системы в результате действий виновного лишены возможности исполнять наказание, обеспечивать тот режим, который обусловлен назначенным видом исправительного учреждения.

Субъектом побега является физическое вменяемое лицо, достигшее возраста 16 лет и осужденного к лишению свободы или аресту, либо в отношении которого избрана мера пресечения в виде содержания под стражей, либо задержанное по подозрению в совершении преступления.

Не относятся к субъектам лица, подвергнутые административному задержанию, а также незаконно осужденные либо те, которым мера пресечения избрана незаконно.

Лица, оказавшие какую-либо помощь в подготовке или осуществлении побега, например, помощь в прорытии подкопа, или заранее обещавшие скрыть беглеца и не обладающие признаками субъекта этого преступления, должны рассматриваться в качестве пособников.

Брилиантов А.В полагает, что речь должна идти о лице, осужденном к лишению свободы, вне зависимости от его вида¹⁴. Таким образом, из круга субъектов преступления, предусмотренного ст. 313 УК РФ, если буквально толковать мнение Брилиантова А.В, исключаются лица, отбывающие наказание не по приговору суда, а по определению в связи с заменой наказания. По мнению Демидова О.Г. данная позиция является ошибочной: законодательная характеристика не дает оснований для такого вывода¹⁵. Ответственность по рассматриваемой статье связывается с самим фактом побега из мест лишения свободы или ареста, при этом законодатель ничего не говорит о том, на каком основании лицо находилось в исправительном учреждении или в арестном доме.

Арест к лицам, не достигшим шестнадцати лет, согласно ч. 2 ст. 54 УК РФ не применяется, поэтому в арестных домах они содержаться не могут. А в местах лишения свободы, в отдельных случаях, могут содержаться и лица в возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет. Но в соответствии со ст. 20 УК РФ эти лица не могут быть субъектами преступления, предусмотренного ст. 313 УК РФ. Поэтому, совершенный ими побег, например из воспитательной колонии, должен рассматриваться не в качестве преступления, а в качестве дисциплинарного проступка и влечь применение лишь мер воздействия дисциплинарного или воспитательного характера, предусмотренных п. «а» и «б», ст.. 115, ст. 136 УИК РФ. В качестве таковых могут выступать: выговор; дисциплинарный штраф в размере до двухсот рублей; лишение права просмотра кинофильмов в течение одного месяца; водворение в дисциплинарный изолятор на срок до семи суток с выводом на учебу. Указанные взыскания могут применять начальники воспитательных колоний или лица, их замещающие (ст. 138 УИК РФ).

Галиакбаров Р.В. предлагает установить уголовную ответственность за побег с 14-летнего возраста, поскольку несовершеннолетние, по его мнению, совершившие побег, не поддаются исправлению другими методами¹⁶. К тому же 18,1% бежавших совершают новые преступления в том числе тяжкие преступления. С этим мнением следует согласиться, поскольку такие лица уже вполне способны осознавать противоправность совершения побега.

Как известно, ст. 313 УК РФ содержит три части. Однако законодатель отказался от такого квалифицирующего признака побега, как совершенный с повреждением или разрушением инженерно-технических средств охраны. Указанные действия по своей общественной опасности существенно отличаются от других побегов, квалифицируемых по ч. 1 ст. 313 УК РФ. Подобный способ побега причиняет урон собственности, а самое главное, может создать ситуацию, в результате которой не будет обеспечиваться надлежащая охрана осужденных, могут создаваться условия для совершения побега другими лицами. Эти обстоятельства некоторыми учеными предлагается иметь в виду при криминализации деяния, дифференциации ответственности за разные виды побегов, поскольку учесть существенные различия их общественной опасности вряд ли возможно. Выход видится, по их мнению, в дополнении ст. 313 УК РФ указанным квалифицирующим признаком. Однако результат в этом случае будет диаметрально противоположным желаемому: вместо усиления ответственности фактически будет иметь место ее смягчение. В настоящее время описанная ситуация подлежит квалификации по совокупности преступлений (ст. 167 и ст. 313 УК РФ) и наказание соответственно должно назначаться по правилам ст. 69 УК РФ.

Немаловажным моментом, требующим рассмотрения, является так называемое право на побег. Например, В.П. Малков читает, что субъектом побега не может признаваться лицо, которое незаконно осуждено к лишению свободы, а также в отношении которого возможно избрана мера пресечения в виде заключения под стражу.¹⁷ Эта позиция в определенной мере корреспондируется с положениями ст. 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (Рим, 04 ноября 1950 года), где говорится о правомерности лишения жизни в результате абсолютно необходимого применения силы, в том числе для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях. Итак, для наступления неблагоприятных последствий должны иметь место законные основания дл осуждения или заключения под стражу. Но что понимается под законными основаниями? Например, если в результате судебной ошибки осужден невиновный? Может ли он правомерно совершить побег? А если осужден виновный, но ему назначено явно несоразмерное наказание, если побег совершил подследственный, в отношении которого истек срок содержания под стражей и т.д.? Иными словами для определения понятия законности содержания под стражей, отбывания наказания необходимы какие-то общие критерии. Причем, как представляется, эти критерии должны иметь объективный, а не субъективный характер. В противном случае речь пойдет о самоуправном решении вопроса о законности осуждения или заключения под стражу. Для отсутствия состава побега мало, например, убежденности осужденного в своей невиновности. Эта невиновность должны быть подтверждена объективно, к таким факторам, объективно свидетельствующим об отсутствии состава рассматриваемого преступления, следует относить, например, изменение закона. К указанным выше обстоятельствам можно отнести также установленные факты привлечения заведомо невиновного к уголовной ответственности, незаконные задержание, заключение под стражу или содержание под стражей, вынесение заведомо неправосудного приговора и т.д. Однако, при таких обстоятельствах решение вопроса о наличии или отсутствии состава побега может быть принято практически лишь после того, как состоятся соответствующие процессуальные решения. Но в подобных ситуациях вряд ли можно говорить об отсутствии состава преступления на том основании, что отсутствует его субъект. В ст. 313 УК РФ субъектом преступления признается лицо, отбывающее наказание или находящееся в предварительном заключении. При этом не указывается на фактор законности, поскольку резюмируется, что незаконность должна быть исправлена в установленном порядке. Исходя из этого, можно сделать вывод, что субъектом побега является лицо, отбывающее наказание или находящееся в предварительном заключении, а другие обстоятельства при определении наличия субъекта не имеют правового значения. Следовательно, в рассматриваемых ситуациях было бы неверно говорить об отсутствии субъекта преступления, а затем и об отсутствии состава преступления. Вероятно, следует признать, что формально признаки состава преступления имеются. Однако, учитывая, что в таких ситуациях побег может и не причинить существенного вреда интересам правосудия, поскольку, незаконное осуждение не должно влечь за собой отбывания наказания, а незаконное предварительное заключение – содержания под стражей, а также с учетом иных обстоятельств дела вопрос о наличии состава побега следует решать с позиции положений ч. 2 ст. 14 УК РФ. Предлагаемый подход позволит максимально учитывать все нюансы, которые могут иметь место при совершении этого преступления.