Глава VI. Психастенические и истерические реакции и развития

В плане большой психотерапии, в плане психагогии наибольший интерес представляют два вида реактивных состояний и соответственно развитии — психастенические и истерические. Направление и содержание нашей психотерапевтической работы резко различается именно применительно к двум названным синдромам. По существу можно было бы и те и другие обозначить как астенические, ибо, в конечном счете, и там и здесь речь идет о бо­лее или менее осознаваемой астеничности, т.е. в бук­вальном переводе — о бессилии, нарушающем становле­ние личности в жизни.

Под понятием психастенического я объединяю то, что П. Б. Ганнушкин в своей монографии описывает в груп­пе астеников (статика психопатий) и как астеническое развитие, включая обсессивное,— в динамике психопатий (обсессивному синдрому мы посвящаем особую главу).

Все это соответствует, в основном, понятию «тревож­но-мнительного характера» П. Б. Ганнушкина, Н. А. Су­ханова, П. Жане, то есть тому кругу явлений, к которым И. П. Павлов дал четкое физиологическое обоснование, показав преобладание второй сигнальной системы над первой и нарушение взаимодействия коры и подкорки в сторону значительного доминирования первой.

Несколько сложнее обстоит дело со второй группой.

Понятие «истерического» должно рассматриваться не только в плоскости физиогенеза, но и психогенеза. Под влиянием работ Вильсона, в связи с многочисленными наблюдениями при энцефалите Экономо, все явственнее становится тенденция, выражаясь лаконично, к функцио­нально-органической трактовке истерического. Де-Морзье, например, считает правильным вовсе отказаться от этого понятия, утверждая, что между эпилептическим и истерическим припадком нет вообще принципиальной разницы.

Так же и в последних работах некоторых советских невропатологов (например, С. А. Четверикова) сквозит известная тенденция к одностороннему физиогенезу в по­нимании истерического. Происхождение этой тенденции совершенно понятно: она возникает как результат борьбы с недооценкой органического фактора в генезе истеро-формных проявлений при посттравматических пораже­ниях. Но она, конечно же, не дает оснований к принци­пиальному отказу от трактовки «истерического» в его психогенной обусловленности.

Истерические проявления, по нашему мнению, харак­теризуются двумя основными психопатологическими признаками, тесно между собою связанными: тенденцией к демонстрации своих страданий, стремлением привлечь к ним внимание окружающих, тенденцией, на наличии которой сходятся, в конце концов, все решительно авто­ры последних десятилетий (П. Б. Ганнушкин, Курт-Шнейдер, Ясперс и многие другие) и, во-вторых, тенден­цией к непосредственному соматически-моторному выяв­лению интрапсихического напряжения, к иррадиации патологической симптоматики в соматическую сферу. Обе эти тенденции объединяются в понятии экспрессивности, демонстративности в поведении. В основе истерического лежит, в конечном счете, бессилие, не всегда, правда, достаточно ясно сознаваемое, чем оно и отличается от психастенического бессилия.

Отделение психастенических и истерических реакций в указанном только что смысле диктуется именно и, преж­де всего психотерапевтическими установками.

Предлагаемые основные опорные пункты для клини­ческой констатации истерического ни в коей мере не про­тиворечат патодинамическим изменениям, установленным школой И. П. Павлова. Тенденция к демонстрированию может найти себе объяснение в преобладании образного мышления благодаря доминированию первой сигнальной системы, а тенденция к сомато-вегетативным и сензо-моторным нарушениям очевидно основана на преобла­дающем значении подкорковых иннервации, близко свя­занных с деятельностью внутренних органов, поэтому столь легко и осуществляются соматические и моторные нарушения.