Глава 3 – Сильфы

ДВИЖЕНИЕ ВОКРУГ палатки разбудило меня. Вода бурлила, щелкнул выключатель, и что‑то зашуршало, словно пыль сыпалась на керамику. Тяжелый, горький запах заполнил палатку, когда Сэм налил воду в кружку.

– Просыпайся. Пора вставать.

Он коснулся моего плеча. Я вздохнула, борясь со своим воображением, которое предоставило картинку: Сэма прижавшегося ко мне, всего несколько часов назад. С его волос капало, а широкие руки призывали моё сердце биться снова. Как идиотка, я глазела на него, пока не вернулась в реальность. Прошлая ночь снова стала лишь воспоминанием.

– О. – Я слишком долго глазела. – Это просто ты.

– Да. – Его тон был сухим как мел. – Просто я. – Прежде чем я успела извиниться за то, что каким‑то образом оскорбила его, он откинулся на спинку. – Пей свой кофе. Мы выходим через двадцать минут. Это достаточно времени, чтобы собраться и загрузить Шэгги. Мы позавтракаем во время дороги.

– Шэгги? – Я села, одеяла спутались у моих ног, и потянулась за ближайшей кружкой с темной жидкостью. Тогда я с усмешкой ответила на свой же вопрос. – Конь? Креативное имя. (прим. пер. : Shaggy – мохнатый.)

– Его полное имя звучит Не Настолько Мохнат Как Его Отец, но оно слишком длинное. – Усмешка Сэма превратилась в гримасу, стоило ему попробовать свой кофе. – Пей. Оно не стоит того, чтобы его распробовать. Лишняя трата времени, поверь.

Я вдохнула пар, когда сделала осторожный глоток, дабы проверить температуру. Горячий и горький, со странной сладостью внутри, похожей на мед. Я опустошила кружку.

– Мне нравится. – Моя кожа была теплой достаточно, чтобы покрыться румянцем. – Ли никогда не позволяла мне пить кофе. Она говорила, что от него я перестану расти. – И оно было слишком дорогим, чтобы тратиться на бездушную, но я не нуждалась в ещё большей жалости от Сэма.

– Ли была высокой в последний раз, когда я видел её. Что с тобой случилось? – Он осилил второй глоток и держал кружку возле меня. Видно, Менехем недолго продержался, а я неудачница. Я посмотрела на кофе, думая, не отберет ли он кружку. Если да, то прольет всё на меня. Лучше спросить. – Ты не будешь?

– Одурманенный кофеином компаньон бодрит меня с тем же успехом, и без послевкусия. – Он поставил кружку между нами. Я схватила её и выпила, прежде чем он смог изменить свое мнение. – Подожди, пока не попробуешь настоящего кофе, выращенного в специальных теплицах Сердца. Потом, ты никогда в жизни не захочешь пить эту химическую пародию. – Он меня заинтриговал. Что‑то лучше этого? Я жду с нетерпением встречи с этими теплицами. – А теперь, подумай к чему это всё идет. Я собрал все вещи этим утром, но если я помогу тебе добраться до Сердца, ты должна будешь ответить тем же.

Я глазела на него. Почему он мне помогает? Разве он не должен говорить, как я ему отплачу за вчерашнее спасение? Теперь, когда он сделал такое предложение, я не вынесу, если он возьмет его обратно. Он выглядел... Ну, он выглядел так, как будто не ненавидит меня, и он спас меня, в конце концов. Не то что бы последнее что‑нибудь значило, ведь он думал, что спасает кого‑то из своих знакомых. А не бездушную Ану.

– Это честно. – Я почистила кружки и водный нагреватель. Все складывалось в сумки, я наблюдала, как он собирал вещи в прошлую ночь. – Что еще? – он вышел, чтобы покормить Шэгги, оставляя на меня скатывание одеял и проверку пола на предметы, которые по случайности не попали в сумку. Такой был только один. Огромное яйцо, размером с два моих кулака. Середину окружал тонкий серебряный ободок, покрывавший шов на том месте, где ты его поворачивал. И чтобы была возможность схватиться за гладкий метал, верхняя часть яйца имела небольшие углубления. Оно было красивое, если вы ещё не догадались, оно для ловли сильф. Сэм вошел, когда я крутила в руках яйцо, осматривая задвижку, удерживающую плоскую крышку с одной стороны.

– И много у тебя таких?

– В мои планы не входило покидать Сферу. – Он присел передо мной и сжал мои пальцы вокруг устройства. – Ты понесешь его.

Моим первым желанием было возразить ему. Он думает, я боюсь? Я не заслуживаю, чтоб меня так баловали или дарили особенные подарки. И так многого натворила прошлой ночью. Нет, даже не так, я завершила день купанием в озере. Я старалась не выдать собственного облегчения.

– Спасибо.

– Надень куртку и ботинки. Мы соберём палатку, пока Шэгги кушает, а потом сложим наши вещи в моём коттедже. Это всего лишь в нескольких часах к югу, так что мы можем переночевать там. Мы легко найдем твой рюкзак.

Учитывая, что я даже не знала, где он находится? Возможно, его сможет легко найти человек, знающий каждый сантиметр мира.

Я последовала за ним наружу. Утро нависло над другой стороной горы, купая поле в тенях цвета индиго. Скопы и птички поменьше дрались: тьма против ясного неба.

Мой первый полный день свободы от Ли.

Я помогла Сэму упаковаться и загрузить Шэгги, пытаясь запомнить к чему всё идет, чтобы он знал, я хотела заслужить его доброту. Меня раздражало его предположение, что я нуждаюсь в помощи, как бедная маленькая бездушная, которая даже не может добраться до города самостоятельно. А ещё больше меня раздражало, что он был прав.

– Коттедж – причина, по которой ты покидаешь это место? – Я не могла понять, почему кто‑то мог бы добровольно тащиться по пустыне в середине зимы. Может, он был сумасшедшим. Если верить книгам Криса, безумие не переносилось из тела в тело при возрождении. Был такой физический составной элемент, который генетики и правящий Совет убрали из общества, по большей части, разрешая только нескольким парам иметь детей, но, время от времени, бывали сюрпризы.

Сэм повел Шэгги вперед и направил его на запад.

– Да. – Мы шли, а он и не думал отвечать на мой мысленный вопрос: почему? Не то, чтобы я ожидала этого. – Ты и Ли жили в Коттедже Пурпурной Розы, не так ли? – Я угукнула. – Прожили, сколько, одиннадцать лет?

Может, он не безумец, а просто тупой.

– Восемнадцать. Мы переехали, когда я была ещё ребенком. Я думала, все знают о бездушной.

Он поморщился:

– Ты не должна называть себя бездушной. То, что ты новенькая, ещё не значит, что у тебя нет души… Рассказчики Душ знали бы о дне твоего рождения. – Будто он что‑нибудь в этом понимал. – Почему ты решила уйти вчера? – Он был очень любопытен.

Вместо ответа, я наблюдала, как семейство ласок, при нашем приближении, взбирались по низкому кустарнику; они продолжали свою игру, спрятанные за спутанными ветками, покрытыми снегом.

Сэм ждал ответа. Ладно. Он должен знать, кому он предложил свою помощь.

– Это был мой День Рождения. И я решила, что пришло время узнать, что пошло не так.

– Не так? – он звучал потрясённо. Я пыталась сохранять спокойствие, укутавшись в куртку и смотря в землю.

– Когда я была маленькая, то услышала, как советник Фрейз говорил Ли, что душа по имени Циана должна была родиться. Прошло десять лет с момента её смерти, – теперь уже двадцать три, – а это был самый долгий период для возвращения. И она не родилась. – Я с трудом это произнесла, но он же задал вопрос… – Она пропала из‑за меня.

Он не возражал, и его взгляд рассеянно блуждал, будто он видел невидимые для меня миры. Наверное, целые жизни. Что, если он и Циана были друзьями?

– Я помню ночь её смерти. Храм, словно в трауре, погрузился во тьму.

Я сказала первую попавшеюся на ум вещь, не имеющую ничего общего с Цианой:

– Когда у тебя День Рождения?

– Я не ... – Он сверкнул улыбкой, неуверенность испарилась из его голоса. – Вчера был. Думаю, это ставит нас в одну возрастную категорию. Только физически, конечно. Начиная с 330‑го Года Песен.

Его душа жила 329 лет перед этим, и все годы в промежутке.

– Я думаю, тебе не хватает около пяти тысяч лет в подсчете.

Очевидно, молчание – это его любимый ответ.

Он дал мне батончик из овса с сушеными фруктами на завтрак и продолжил вести Шэгги вниз по дороге. Солнечный свет отбивался от снега, заставляя мои глаза слезиться.

Я натянула перчатки и капюшон. Я шагала впереди, хотя он мог легко догнать меня со своими длинными ногами. Мило, что он не пытался обогнать меня, как сделала бы Ли, хотя, возможно, это было только из‑за пони, и его разум был занят копытами, скользящими по скользкой дороге. Сосновые ветки лежали в снегу на дороге. Я прошла по ним, обходила их, но все равно испачкала куртку. Я стряхнула снег с неё.

– Это куртка Ли? – Он без особого труда передвигался между деревьями.

– Я не крала её.

– Я не это спрашивал. – Я пожала плечами. – А как насчет этих ботинок? Тебе в них удобно?

Да что с ним не так? Я остановилась и развернулась к нему, но не было слов достаточно острых для того, что я хотела выразить, так что я пробормотала:

– Бездушной не нужны собственные вещи, – и пригнула лицо.

– Что это было?

– Я сказала, – посмотрела вверх, – что бездушной не нужны собственные вещи, если она собирается прожить только одну жизнь.

– Новая душа. – Выражение его лица было загадочным. Ли, как правило, колебалась от гнева до ненависти, и хотя его брови были нахмурены – он не выглядел, словно сейчас запрет меня в моей комнате на неделю. – И не будь смешной. У тебя должны быть свои вещи. Твое тело всё ещё уникально, и не только из‑за того, что эти вещи не подходят тебе по размеру, они... старые. Они разлезаются на части.

Старые. Он должен знать.

– Не имеет значение. Она больше не часть моей жизни. И никогда больше не будет. – Я вперилась взглядом на дорогу, по которой мы шли. – Я не буду тратить время, злясь на вещи, которые я не могу контролировать. Если у меня в запасе только одна жизнь, то я должна правильно её прожить.

Сэм и Шэгги догнали меня.

– Умно.

Именно это и говорила Ли каждый раз, когда я кричала, что ненавижу её. Может, он не был как Ли, но и не такой, как я. Опять же, никто не был. Я одиночка.

– Она говорила, что я не должна тратить своё время ненавидя её, Менехема, или любого другого. Так звучит её мудрость. Я просто с этим соглашалась.

Он колебался, и его голос притих, словно он боялся, что его услышит ветер.

– В последний раз я чувствовал себя подобно болвану, когда сообщил Мориа, что его идея о сохранении времени с помощью механизма вместо солнечных часов была глупой. И потом я узнал, что он построил огромные часы в доме Совета и торжественно открыл их.

Хорошо. Я могу простить его. Немножко.

– Не волнуйся из‑за этого. – Он казался более осторожным, когда снова заговорил. – Тебя разве не пугает мысль, что ты можешь не вернуться?

– Не очень. Смерть кажется такой далекой. Прошлая ночь не считается.

Я взобралась на заснеженный пень, осторожно балансируя на плоскости под моими ботинками. Именно там я заметила рюкзак, коричневые и серые вещи попали в клубок из сосновых ветвей. Я соскочила с пня, побежала в кусты и вернула себе рюкзак. Прежде чем я смогла одеть, Сэм тут же погрузил его на Шэгги, словно он не считал, что я сама могу нести свои вещи. Или, возможно, он просто был милым, потому что мое тело до сих пор ныло после того прыжка в озеро.

– Спасибо, – пробормотала я. – Так, ты боялся бы, если бы знал, что это твоя последняя жизнь?

Мы шли молча, пока он размышлял, солнце достигло своего пика. Я напевала, вторя мелодии, спетой птичками. Небо было прекрасным, чисто‑голубым над горами, почти без облачка.

Вчерашний вечер мог быть всего лишь дурным сном, за исключением наличия Сэма, продолжающего наблюдать за мной, будто я могла сотворить что‑то безумное. После того как мы пересекли мост через реку и тени тянулись от снижения солнца, Сэм сказал:

– Наверно, я жил бы по–другому. – У меня заняло секунду понять, что он отвечал на мой вопрос.

– Как именно? – Мне всё больше нравилось, что я могла заставить его чувствовать себя неудобно, а не наоборот.

– Если бы я знал, что не так много времени осталось, я бы делал все быстрее. Увидеть больше нового, закончить начатые дела. Я бы не стал тратить время мечтая или в начинании чего‑то нового. Семьдесят – не так уж и долго. – А для меня же семьдесят лет – целая вечность. Я не могла представить себя семидесятилетней. – Но не этого стоит бояться. Я бы боялся будущего. Куда я пойду? Что я буду делать? Я не хочу перестать существовать. – Он не двигался, просто остановился на пути, спиной к полю и железному ограждению из камней. Его взгляд встретился с моим, в его лице было что‑то, что я должна была прочитать, но он просто выглядел усталым, на мой взгляд. – Это, наверное, самое страшное, что я могу себе представить.

Мой капюшон слез, когда я подвинулась, но моё лицо всё ещё было повернуто к нему.

– Тебе хотя бы не нужно волноваться по этому поводу.

Я дрожала от холода и мысли о том, что у меня будет только одна жизнь. Ожог на щеке горел. Сэм нахмурился. В тот момент, когда он собрался заговорить, смутная тень на поляне привлекла мое внимание. Я отступила назад в тень деревьев. Из горла вырвался крик:

– Сильфы.

Он притащил меня сюда с целью скормить им?

– Что? – в его голосе слышалось замешательство. Для него это тоже неожиданность. Хорошо.

Я сняла рукавицы и вытащила яйцо сильфы из моего кармана. Я чувствовала себя ледяной девушкой, когда прошла возле него, на поляну.

– Беги. Я отомщу за оставленную прошлой ночью метку на моей щеке.

Сильфа застонала, тень в два раза выше меня и темнее, на фоне лесной белизны. Пар шел оттуда, где огонь расплавил снег. Я взяла яйцо сильфы и толкнула его в темноту.

– Стой! – закричал Сэм, когда копыта пони начали бить землю и тонкий лучик теней выстрелил из сильфы.

Яйцо выпало из моей руки, и я заорала от тепла, обжигающего мои пальцы. Я споткнулась и упала назад, так как сильфа вырисовалась передо мной, подобная горящей ночи. Сэм оттащил меня подальше от сильф, ткань смягчала последствия ударов. Я села и подняла вверх свои окровавленные и обожжённые руки.

Скоро я умру.

– Берегись! – Сэм оттолкнул меня, так как вопящая сильфа снова сделала выпад. Я покачнулась от боли, слишком острой, чтобы понять, что произошло. Затем, я вернулась в реальность, когда Сэм закричал. – Спрячься за забором! – он убрался с пути сильфы.

Железо. Точно.

Я побежала в сторону кладбища, но Сэм был все еще там, в лесу, среди покрытых снегом деревьев. Он спас меня и я не могла его просто отпустить – Сильф стал расти до гигантских размеров, приняв цвет темнее полночи, с одного бока начала появляться драконья голова.

Сильф глянул на него, и Сэм остолбенел от страха. Как будто он был где‑то в другом месте. Где‑то еще, как я, когда увидела озеро снова, прошлой ночью.

Нет, я должна помочь ему.

Новые ожоги могли убить меня в любом случае. Я искала яйцо Сильф под снегом. Краем глаза я увидела Сэма пришедшего в себя и начавшего закидывать сильфу снежками. Голова дракона испарилась, но снежинки таяли за секунды, проходя через тень.

– Ана!

Из‑за теневых веревок сильфы Сэму приходилось прятаться и увиливать от них. Пахло пеплом. Сильфа атаковала Сэма снова и зажала его напротив дерева. Мои руки сомкнулись вокруг яйца; я едва что‑то могла почувствовать сквозь парализующий холод.

Оно было гладким, слишком скользким, чтобы схватить, но я успела еще раз повернуть его и срезать верхушку, как сильф бросился на Сэма с криком.

Я сунула яйцо в горящую тень, дым ударил, когда я уронила его. Тепло разливалось по моему телу, и мир казался слишком горячим, чтобы жить в нем. Я чувствовала себя как легендарный феникс, сгоревший в своем собственном огне и возрожденный заново. Но я не Феникс. Просто существо с черными как уголь руками.

Напротив яйца Сильфы стоял молодой человек моего возраста, но он был старше. Похоже, он звал меня по имени. Я ничего не слышала от свиста в ушах, так как побежала к ближайшему сугробу и засунула руки в него.

Я не заплачу. Нет.

Спустя момент Сэм опустился на колени напротив меня.

– Эй…

– Уходи.

Я сжала зубы, стараясь не смотреть на страдальческое выражение, которое он изобразил на своем лице. Он знал об ожогах сильф, конечно. Он знал, как они могут распространиться и поглотить меня, и вскоре я буду мертва Наверно, навсегда. По крайней мере, я уже рядом с кладбищем.

– Дай мне осмотреть твои руки. – Он говорил ласково, как будто это может поменять мое мнение. – Пожалуйста.

– Нет. – Я убежала прочь и сунула руки в новый сугроб снега. Они горели, несмотря на то количество снега, которое я на них накладывала. Если я их вытащу – они будут черными и облупившимися, как уголь. Ожог на моей щеке обещал быть чем то особенным. – Оставь меня.

– Позволь мне помочь.

Он не собирался слушать. Ему неважно чего я хочу.

– Нет! Просто уходи. Мне не нужна твоя помощь. Хотела бы, чтобы ты не нашел меня. – Мне было жарко, и холодно одновременно. Я устала чувствовать боль. Для того, кто умирал сотни раз, он плохо понимает ситуацию. – За последние два дня, я успела получить сломанный компас от собственной матери, из‑за чего сбилась с пути, на меня дважды нападали сильфы, получила ожоги, и чуть не утонула в замерзшем озере. Ты должен был оставить меня там. Всем будет лучше без меня. – Я упала и заплакала. – Я ненавижу тебя. Я ненавижу всех.

Наконец он ушел.