Глава 13 человек, культура и творчество

На вопрос, что такое человек, существуют самые разные ответы. В ес­тествознании он определяется как вершина биологической эволюции, как природное существо, отличающееся от животных способностью речи, прямохождением, умением изготавливать орудия труда, нали­чием интеллекта, общественной жизнью.

В философии и гуманитарных науках человек определяется как но­ситель разума: он принципиально отличается от животных своей разумностью, позволяющей сдерживать и контролировать телесные влечения и инстинкты. Благодаря разуму он постигает законы миро­здания, открывает науки, изобретает технику, преобразует природу и создает новую среду обитания. Кроме разумности можно указать и другие духовные характеристики человека: только он способен ве­рить в Бога, различать добро и зло, осознавать свою смертность, пом­нить прошлое и верить в будущее. Только человек способен смеяться и плакать, любить и ненавидеть, судить и оценивать, фантазировать и творить. В своей критике естественно-научного определения чело­века представители гуманитарного подхода отметили принципиальную открытость и незавершенность человека, который не имеет от природы заданных инстинктов, обеспечивающих выживание. Более того, чело­век как биологическое существо слаб и уязвим по сравнению с живот­ными, и поэтому непонятно, как он мог столь успешно конкурировать с ними, что стал самой могущественной на Земле силой.

Долгое время эти два противоположных подхода к человеку абсолю­тизировали. Они иногда стимулировали развитие друг друга, но чаще препятствовали ему. Между тем тот факт, что человек есть историчес­кое, социальное и культурное существо, дает возможность преодоления сложившейся оппозиции духовного и телесного и тем самым открывает путь для новых плодотворных программ как естественно-научного, так и гуманитарного познания человека. Его так называемая природа не есть нечто заданное, а строится в каждой культуре по-своему. И нет оснований говорить о врожденности, агрессивности или, наоборот, солидарности, так как природные задатки, которые есть у каждого человека, успешно подавляются или, наоборот, интенсифицируются обществом. Люди буквально всему должны были научиться сами, и все, что они умеют — это продукт культурного развития, воспитания и образования.

Понятие культуры и цивилизации

Философия рассматривает культуру как часть окружающего мира, созданную человеком. Социальная антропология под культурой пони­мает целостный образ жизни людей, социальное наследство, которое индивид получает от своей группы. Этот специализированный термин имеет более широкое значение, нежели «культура» в историческом или литературном смысле. Скромный кухонный горшок — продукт культуры в той же степени, что и соната Бетховена. Культура общества состоит из того, что необходимо знать и во что необходимо верить его членам, чтобы действовать взаимоприемлемым способом и исполнять любые значимые для них роли. Это знание группы, сохраняющееся в памяти людей, в книгах и предметах для дальнейшего использования.

Отличительная особенность человека — существование в симво­лической среде, которая характеризуется не столько физическими, сколько социальными параметрами и масштабами. Наличие симво­лической метрики обнаруживается во всех феноменах человеческого мира: одежда прикрывает тело от холода и одновременно выполняет дисциплинарные функции, выражает его социальное положение. Даже современная мода при всей ее свободе выполняет репрессивную роль регулятора человеческого поведения. Аналогичное символическое значение имеет человеческое жилище, устройство которого обусловли­вается не только потребностью в физическом выживании, но и общест­венными представлениями о богатстве, славе, влиянии его владельца.

Разнообразные определения культуры («образ жизни людей», «ду­ховное наследие», «коллективное знание», «социальные нормы поведе­ния», «матрицы отношений к окружающей среде», «коммуникативные стратегии», «образ мысли», «менталыюсть как набор духовно-телесных структур» и т. п.) основаны на противопоставлении культурного и при­родного.

В эпоху Просвещения идея человека, с одной стороны, основывается на разуме, а с другой — на природе. Это не казалось противоречивым потому, что просветители не столь резко, как мы, разрывали природу и культуру. Они верили, что в обществе действует «естественный за­кон», и считали, что разум не чужд природе. Например, Кант восхи­щался тем, что природа как бы устроена по принципам человеческого рассудка. Суть концепции природы человека состоит в утверждении, что она неизменна. Театр жизни все время меняется, актеры испол­няют разные роли, в разных одеждах, говорят и действуют сообразно тем или иным обычаям, но их внутренние побуждения и мотивы, стра­сти и желания остаются во все века одинаково неизменными. Поэтому для философской теории человека не имело никакого значения все связанное с расой, темпераментом, национальностью, историей, куль­турой, повседневностью и т. п.

Иллюзорность допущения о неизменности природы человека становилась все более очевидной не только по причине развития эт­нографии или культурной антропологии. Дрейф в сторону признания культурно-исторической, а потом и национально-этнической относи­тельности «человеческого» вызван процессами эмансипации внутри европейских обществ, которые становились все более разнородными, мультиэтническими, многонациональными и тем самым более терпи­мыми к другому.

Важнейшие изменения в современных представлениях о культуре произошли в процессе развития этнографии, социальной, истори­ческой и культурной антропологии. Этнокультурные исследования способствовали освоению образа жизни так называемых диких наро­дов, подвергнутых колонизации, и выявлению основных универсалий культуры, в которые вошли не только знания и духовные достижения, но и казавшиеся экзотическими и загадочными традиции и стереотипы, верования и ритуалы. Это способствовало пониманию значимости норм и образцов межличностного общения в цивилизованных обще­ствах, в которых помимо писаных прав и законов оказалось множество кажущихся естественными и общепринятыми ограничений и правил, составляющих основу рациональных предписаний.

Процесс создания новых культурных традиций также должен учи­тывать более емкий образ культуры, который сегодня сложился в науке на основе изучения широкого исторического, социологического и этно­графического материала. Нормы, верования, образцы поведения, речи, ритмы труда и отдыха образуют основу порядка как общественной, так и индивидуальной жизни человека. Эта повседневная система порядка не остается неизменной, она эволюционирует в ходе общественного прогресса. При этом возникают противоречия между традиционными ценностями и новыми формами жизни молодых поколений, которые по-разному решаются в разных культурах.

Современная ситуация характеризуется снижением репрессивности и состоит в признании многообразия в рамках единой культуры раз­личных субкультур, в частности молодежной. С большим уважением, чем раньше, люди оценивают индивидуальный стиль жизни и пове­дения. Культура приобретает все большее разнообразие и не сводится к духовному творчеству, а охватывает различные формы жизни, обще­ния и поведения. Значимыми культурными критериями выступают уже не столько идеи, сколько реальные цели, потребности, правила, роли, коммуникативные и семантические коды общения.

Образцы человеческих отношений и вообще разного рода нормы, стили жизни, паттерны поведения, стереотипы действия, фигурации межчеловеческих зависимостей — все это образует сложную ткань культуры. Они могут быть универсальными (например государствен­ные праздники) и частными (например семейные торжества, свадьбы, юбилеи). Культурные образцы могут быть как нормами, так и идеалами, как дескрипциями, так и проскрипциями. По сути, эти кажущиеся внешними и формальными, «бездушными» нормы характеризуют по­ведение человека значительно лучше, чем намерения и цели.

Альфред Кребер и Клайд Клакхон полагали, что культура состоит из эксплицитных и имплицитных норм, определяющих поведение, осваиваемое и опосредуемое при помощи символов; она возникает в результате деятельности групп людей, включая ее воплощение в средствах. Сущностное ядро культуры составляют традиционные, исторически сложившиеся идеи, особенно те, которым приписывается особая ценность. Культурные системы могут рассматриваться, с одной стороны, как результаты деятельности людей, а с другой — как ее ре­гуляторы. Лесли Уайт определял культуру как организацию явлений, видов и норм активности, предметов (средств, вещей, созданных при помощи орудий труда), идей (веры и знания) и чувств (установок, от­ношений и ценностей), выраженных в символической форме.

Философа культуры интересует в основном приращение смысла: наивысшую оценку получает тот, кто осваивает новые области миро­вого целого, предлагает более высокие ценности и творит прекрасные произведения искусства. Социологи культуры подходят к ней с более прагматичным вопросом: как культура формирует человека? Она выступает для них своеобразной парадигмой, на основе которой скла­дывается ментальность человека. Культурология вынуждена отстаи­вать своеобразие и перед социальными науками. Термин «общество» относится к группе людей, которые взаимодействуют друг с другом больше, чем со всеми остальными; людей, которые сотрудничают друг с ДРУ^ГОМ Д^ля Достижения определенных целей. Под «культурой» же понимается специфический образ жизни, присущий такой группе людей. Не все социальные события культурно программированы. Культура представляет собой кладовую коллективного знания. Любая культура — это набор техник для адаптации и к окружающей среде, и к другим людям. Процесс построения рассматривается как дополне­ние врожденных биологических способностей человека, поставляющее инструменты, которые подкрепляют, а иногда замещают биологические функции и компенсируют биологические ограничения.

Бронислав Малиновский считал культуру совокупностью искусст­венно созданных средств регулирования и удовлетворения потребно­стей. Культура определяется как биологически не наследуемая инфор­мация, а также как способ ее сохранения и передачи. Она может быть не только духовной, но и материальной, включает жилище, средства коммуникации, орудия труда, быта, культа и т. п. В последние годы не без влияния зоологов формы «семьи», «ролевые структуры груп­повой жизни» приматов тоже стали считаться чем-то вроде культуры, включающей элементы социального опыта. Наличие элементов симво­лического коммуникативного обмена, навыков и «традиций», «знаний» и «технологий» у предлюдей означает, что общим для высших живот­ных и человека является «протокультура». Как система заученного поведения она присуща как людям, так и животным.

Естественные потребности в разных обществах имеют разные социально санкционированные формы, более того, в рамках одного общества его члены ориентируются на различные групповые нормы поведения. При этом общество рассматривается как структура, а куль­тура — как содержание совместной жизни. Она «материализована» не только в системе вещей, но и в способах общения и коммуникатив­ных стратегиях. Культурные явления искусственны, недаром они часто противопоставляются природе. Остов культуры образуют технологии, исходя из возможностей которых осуществляются те или иные жела­ния. Технологии существуют не только в сфере науки и производства, но и в управлении и воспитании, в общении и взаимодействии.

Культура выполняет роль своеобразного защитного панциря че­ловека, который рождается плохо приспособленным к окружающему миру и вынужден строить для своего выживания искусственную среду обитания. В гуманитарных науках она изучается как продукт и творение человека. С семиотической точки зрегшя культура проис­текает из способности человека к символизации, при помощи которой складывается различение и классификация явлений, а также их интер­претация и объяснение. Символы отражают либо внешние предметы, либо внутренние интенции, а точнее, представляют собой сплав того и другого одновременно. Даже животное воспринимает и селектирует явления на основе инстинктов и потребностей, а человек перерабаты­вает сенсорную информацию в соответствии со своими целями и зада­чами, которые во многом определяются его местом в системе общества как «сверхорганизма». Культура также характеризуется способностью к активному преобразованию естественной среды в искусственную, удовлетворяющую потребностям человека. Благодаря труду человек может трансформировать природный материал в вещи и орудия, важ­нейшие составные элементы его искусственного мира. Именно во взаи­модействии с культурой и формируются так называемые личностные характеристики и способности человека.

Таким образом, изначально понятное, казалось бы, слово «культура» приобретает неожиданную сложность, ибо включает как материальное, так и идеальное содержание.

Н. Я. Данилевский впервые попытался задать синтетическое опре­деление культуры, которое включало следующие признаки: 1) ре­лигиозная деятельность, объемлющая отношение человека к Богу, осмысление своего места в мире, судьбы и предназначения; при этом речь идет не о богословских трактатах, а об исконной народной вере, составляющей основу нравственности; 2) культурная (в узком смысле) деятельность, включающая науку, искусство, технику как формы освое­ния внешнего мира; 3) политическая деятельность, выражающаяся в создании государства и становлении народа как формы политического и духовного единства; 4) общественно-экономическая деятельность, связанная с совершенствованием уже не столько духовно-нравствен­ных, сколько хозяйственных связей¹. ¹ Данилевский Н.Я. Россия и Европа. — М., 1991. — С. 471-472.

Идеи Данилевского были подхвачены немецким историком куль­туры Освальдом Шпенглером, который в своей когда-то нашумевшей книге «Закат Европы» указал на многообразие типов культур, вы­деляя в них творческое и механическое начала. Определяя культуру как мощный душевный порыв, как страстную борьбу за утверждение идеи против внешних сил хаоса, он противопоставлял ее цивилизации как застывшей системе культурных достижений, препятствующих творчеству². ²Шпенглер О. Закат Европы. — Новосибирск, 1993. — С. 172.

Органичного соединения материальных и духовных факторов до­бился П. Н. Милюков, который описал развитие русской культуры с уче­том следующих условий: 1) физические и географические параметры «месторазвития» культуры; 2) рост, дифференциация и расселение народа по его территории; 3) экономические и хозяйственные струк­туры; 4) социальный строй, развитие государства, политики и права; 5) духовная сторона культуры, включающая религиозную, художест­венную и научную эволюцию¹. ¹ Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры: в 3 т. Т. 1. — М., 1993. - С. 596.

Одним из недостатков классического определения культуры явля­ется противопоставление чувственного и рационального. Оно иногда доходит до того, что сфера эмоционального размещается как бы вне культуры. Чувственность считается данной от природы и подлежа­щей исключительно подавлению на основе рациональности. Вместе с тем всякая культура предполагает культуру чувств, которые не оста­ются неизменными, а облагораживаются и цивилизуются, использу­ются для достижения рациональных целей и идеалов.

Человеческие эмоции и рациональные планы тесно переплетены друг с другом, поэтому можно говорить о «психологизации» разума и «рационализации» чувственности как о взаимосвязанных сторонах исторического процесса, который выражается в установлении единого порядка. Этот порядок не создается сверху усилиями философов, но и не возникает спонтанно. Дифференциация жизни, появление различных сословий, централизация власти — все это приводит к тому, что телесное насилие и личная зависимость постепенно уступают место праву как форме организации жизни. И хотя право также пер­воначально связано с насилием, надзором и наказанием, постепенно все большее значение в обществе придается самодисциплине и от­ветственности. Так возникает важная задача самоорганизации внут­ренней душевной жизни, управления своими чувствами, желаниями и аффектами.

То, как решалась эта задача, совершенно упускали из виду те ис­торики, которые опирались на узкорационалистическое определение культуры. Механически разделяя духовный и технический компо­ненты, они дали повод последующему противопоставлению «куль­туры» и «цивилизации». На самом деле цивилизация не сводится к научно-техническим или экономическим достижениям. История культуры обнаруживает медленную и кропотливую работу, направ­ленную на самоконтроль поведения, сдерживание порывов чувства, следование правилам. Важную роль в этом цивилизационном процессе выполняют не только наставники юношества, воспитатели и педагоги, но и благородные сословия, творчески формирующие стиль сдержан­ного поведения, которое характеризуется правильной речью, хорошими манерами и учтивостью.

Если в Средние века цивилизованное поведение было свойственно незначительной части населения, в основном придворному обществу, то после перехода власти от военного (рыцарского) сословия к граж­данскому (буржуазному) манеры и стиль поведения благородного сословия распространились на более широкие слои населения. Вместе с тем буржуазное общество преобразовало рыцарский и дворянский этос на основе более рационального планирования, расчета, тем самым привив людям дальновидность. Такая сдержанность, снявшая эксцессы, имевшие место прежде, стала источником новых проблем.

Сегодня человек уже не может непосредственно разряжать напор страстей, и поэтому возникает сильное напряжение между его внут­ренним Я и теми требованиями, которым он вынужден подчиняться. Общество пошло по пути изобретения разного рода компенсаторных способов разрядки: спортивные зрелища, дискотеки и т. п., но все это не освобождает человека от беспокойства и заставляет его прибегать к наркотикам, стимулирующим искусственные желания. И сегодня создание эффективных моделей, цивилизация нашего психического аппарата остается важной проблемой современной культуры.

Одной из эффективных форм моделирования человеческого пове­дения всегда было искусство, в особенности художественная литера­тура. Читатель не только получает наслаждение от текста, не только погружается в некий идеальный мир, свободный от давления повсе­дневных забот, но и учится видеть, оценивать и переживать окружаю­щий мир так, как это делают его любимые герои. Историки духовной культуры издавна обращали внимание на цивилизующее воздействие литературных героев, задающих высокие образцы для подражания. Воспитанные на книжности, они не смогли понять и принять тех новых форм массового искусства, которые получили распространение в XX веке. В результате возникло противопоставление массовой и элитарной культуры.

Культура в классическом обществе понималась как освоение высших образцов духовности, достигнутых в науке и искусстве. Ярким проявлением этого были аристократические салоны XVIII века, где не только обсуждались книги, картины и музыкальные произведения, но и изучались, например, «Математические начала натуральной фи­лософии» Ньютона. Демократизация культуры началась не в XX веке, как утверждают современные критики массовой культуры, а гораздо раньше. Она связана с переходом от феодального общества к буржуаз­ному, в процессе которого произведения искусства стали выставляться не только в замках, где они демонстрировали высокий социальный статус их владельца, но и в городских галереях. Распространение об­щественных выставок, театров, концертов привело к расширению худо­жественной публики, обсуждавшей произведения и выдвигавшей свои требования, которые затем стали культивироваться и фиксироваться художественными критиками. Совершенствование средств массовых коммуникаций, в частности появление книгопечатания, а затем распро­странение газет и журналов, привело к формированию общественного мнения, которое стало определять характер научного, философского и художественного творчества. Язык произведений XVIII и XIX веков становится общепонятным, а их содержание удовлетворяет прагмати­ческим критериям и жизненным требованиям.

Изменения в культуре XX века продолжали эту тенденцию демо­кратизации. Однако феномен «омассовления», о котором со страхом говорили представители высокой культуры, сопровождался не просто расширением слоя культурной публики, но и ее радикальной дегра­дацией. Народ, сословия в классическом обществе были привязаны к почве и традициям. В наше время наблюдается отрыв людей от земли, от родственной, групповой принадлежности в процессе переселения из деревень в города, которые становятся все более крупными и также утрачивают традиции и нормы поведения, свойственные небольшим городским поселениям прошлого. В результате народ превращается в массу, которая, как писал испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет, «сминает все непохожее, недюжинное, личностное и лучшее. Кто не та­кой, как все, кто думает не так, как все, рискует стать отверженным»¹. ¹ Ортега-и-Гассет X. Эстетика, философия культуры. — М., 1991. — С. 311.

Чертами массового человека Ортега считал, кроме ревнивого чувства равенства, ограниченную самоуверенность, пошлость, убежденность в своей способности судить обо всем, стремление к комфорту, отсут­ствие сдержанности и самодисциплины. Разумеется, философ был прав, говоря об организующих, цивилизационных функциях культуры и искусства. Вместе с тем следует задуматься, о каком же, собственно, порядке идет речь.

Традиционное общество опиралось на жесткие правила и нормы, законы и разного рода неписаные традиции, упорядочивающие чело­веческое поведение. Они не предоставляли простора развитию инди­видуальности. Конечно, и современные, кажущиеся разнообразными, удовлетворяющими любые вкусы и потребности мода, литература, пресса на самом деле задают жесткие и к тому же идеологизирован­ные стереотипы поведения. Однако распад единообразного порядка, признание различных стандартов рациональности, характерные для больших городов современности, создают более благоприятные условия для творчества и индивидуальных форм жизни. Новые формы коммуникации, релятивизация представлений о рациональности, эс­тетических и даже этических требований выдвигают перед деятелями культуры новые задачи. Они утрачивают право думать или творить за других, утрачивают свое право на единоличное владение культурным капиталом, вынуждены действовать в условиях конкуренции и учиты­вать потребности масс. Вместе с тем это не исключает создания эф­фективных культурных образцов для воспитания и образования масс. Действительно, массовый зритель желает смотреть именно «мыльные оперы», но что мешает художнику вводить в этот жанр классические или, напротив, авангардистские образы и идеи, как это научились де­лать выдающиеся представители детективной литературы?

Основание для пессимизма в отношении современности — не только утрата некоторых достижений прошлого, но и слишком узкие представ­ления о культуре как о высших произведениях духа. Ведь на самом деле во всякое время была своя повседневность, и история свидетельствует, что как раз за фасадом достижений в сфере художественного, научного, религиозного творчества нередко скрывались бедность, угнетение, бесправие и элементарная безграмотность населения. Для выработки верных ориентации развития необычайно важным представляется усвоение современных представлений о культуре, которые существенно отличаются от классических, ибо опираются не только на интеллекту­альные и художественные достижения, но и учитывают повседневную жизнь.

В современном обществе все большее значение приобретает комму­никация, а на первый план выступает культура общения. Повседневная коммуникация имеет сложное строение и регулируется на основе иных критериев, нежели в науке. Прежде всего в ее составе следует выделять неявные цели и стратегии, которые чаще всего отнюдь не сводятся к по­искам истины, а направлены на подчинение людей, самоутверждение или реализацию иных потребностей.

Успех так называемой личностной коммуникации также определя­ется не только дружескими сердечными чувствами, которые некоторые люди испытывают по отношению друг к другу. Как уже отмечалось, и на этом уровне нравственное признание, взаимное уважение другого не всегда получаются автоматически. Люди часто замечают, что они попадают в зависимость именно в дружеских отношениях, что инстру­ментальные отношения, от которых они видели спасение в личностном общении, вновь настигают их и лишь отягощаются чувствами. Однако неверно думать, что причиной тому — исключительно врожденные черты характера людей. Чаще всего причиной конфликтов выступает различие установок и ценностей, полученных людьми в прошлом в ка­честве традиций и образцов поведения. Важная роль культуры общения как раз и состоит в том, чтобы выявлять и контролировать установки общения и стремиться примирить их в единой стратегии совместной жизни.