VI. Заключение

Экономическая теория как позитивная наука представляет собой совокупность принимаемых на основе эмпирической проверки обобщений экономических явлений, которые можно использовать для предсказания последствий, изменения обстоятельств. Прогрессу экономической теории, то есть расширению этой совокупности обобщений, укреплению нашей уверенности в их обоснованности и повышению точности делаемых на их основе предсказаний, препятствует не только ограниченность человеческих способностей, которая затрудняет любое приобретение знаний, но также помехи, которые особенно важны в общественных науках вообще и в экономической теории особенно, хо-тя эти помехи никоим образом не ограничиваются только этими отраслями знания. Всеобщее поверхностное знакомство с предметом экономической теории порождает презрение к специальному знанию о нем. Важность этого предмета для повседневной жизни и государственной политики препятствует объективности и способствует смешению научного анализа с нормативными суждениями. Необходимость полагаться на неконтролируемую практику в большей степени, чем на контролируемый эксперимент, затрудняет получение однозначных и четких данных, позволяющих принять ту или иную гипотезу. Опора на неконтролируемую практику не затрагивает фундаментальный методологический принцип, гласящий, что гипотезу можно проверить, только сопоставляя ее следствия или предсказания с наблюдаемыми явлениями. Но это делает задачу проверки гипотез более сложной и являет широкий простор для недоразумений относительно используемых методологических принципов. Обществоведы больше других вынуждаются в том, чтобы понимать используемую ими методологию.

Одним из наиболее распространенных и вредных недоразумений была путаница вокруг роли "предпосылок" в экономическом анализе. Значимая научная гипотеза или теория обычно утверждает, что для понимания конкретного класса явлений определенные факторы важны, а другие - нет. Обычно удобно описывать такую гипотезу следующим образом: процессы, которые она должна предсказывать, происходят в наблюдаемом мире так же, как они происходили бы в гипотетическом и сильно упрощенном мире, в котором действуют лишь те факторы, важность которых утверждает данная гипотеза. Как правило, существует более чем один способ описать наблюдаемый мир с помощью моделей - более чем один набор "предпосылок", на языке которых может быть представлена теория. Выбор между такими альтернативными наборами предпосылок производится на основе критериев экономности, ясности и точности при формировании гипотезы, способности привлекать дополнительные данные, позволяющие судить о ее обоснованности. Эти косвенные данные помогают формулировать некоторые следствия, легко сопоставимые с наблюдениями, или выявлять связь с другими гипотезами, которые относятся к родственным явлениям, и т.д.

Такая теория не может быть проверена прямым сопоставлением ее "предпосылок" с "реальностью". Да и не существует никакого осмыс-ленного способа сделать это. Полный "реализм", очевидно, недостижим, а вопрос о том, является ли теория "достаточно" реалистичной, может быть разрешен только исходя из того, дает ли она достаточно хорошие для данной цели предсказания или лучшие предсказания по сравнению с альтернативными теориями. Тем не менее вера в то, что теория может быть проверена через реализм ее предпосылок незави-симо от точности ее предсказаний, широко распространена и служит источником постоянной критики экономической теории за нереалистичность. Такая критика, как правило, не имеет отношения к делу, и в результате большинство основанных на ней попыток реформировать экономическую теорию оказались безуспешными.

Необоснованность этой массированной критики экономической теории не означает, разумеется, что существующая экономическая теория заслуживает большого доверия. Эта критика бьет мимо цели, однако критиковать экономическую, теорию есть за что. Любая теория с необходимостью имеет преходящий характер и подвержена изменению с прогрессом знания. Оставляя в стороне столь банальное утверждение, отметим необходимость конкретизации содержания "существующей экономической теории" и проведения различий между разными ее ветвями; некоторые части экономической теории, очевидно, заслуживают большего доверия, чем другие. Исчерпывающая оценка нынешнего состояния позитивной экономической науки, сбор фактов, касающихся ее обоснованности, оценка относительной степени доверия, которого заслуживает каждая часть, очевидно, являются задачей трактата или, возможно, набора трактатов, но не короткой статьи по методологии.

Все, что можно было сделать в данной статье, - это бегло изложить личное мнение автора. Существующая теория относительных цен, которая была создана для объяснения распределения ресурсов между различными направлениями их использования и распределения произведенного продукта между взаимодействующими факторами производства и которая была практически доведена до нынешнего состояния еще в "Принципах экономической науки" Маршалла, представляется мне исключительно плодотворной и заслуживающей самого высокого доверия применительно только к тому типу экономической системы, который характеризует страны Запада. Несмотря на значительные разногласия, это в равной степени справедливо по отношению к существующей статической денежной теории, которая создана для объяс-нения структурных или долговременных характеристик, определяющих уровень абсолютных цен, совокупного производства и других переменных, описывающих экономику в целом, и основным ядром которой - во всех основных ее вариантах, от Дэвида Юма через Кембриджскую школу и Ирвинга Фишера до Джона Мейнарда Кейнса, - была количественная теория денег. Наиболее слабая и наименее удовлетворительная часть нынешней экономической теории, как мне представляется, относится к динамической области денежной теории, которая исследует процесс адаптации экономики как единого целого к изменениям во внешних условиях, т.е. анализирует краткосрочные колебания экономической активности. В этой области у нас нет ничего, что хотя бы условно можно было бы назвать общей динамической денежной теорией.

Разумеется, даже в теории относительных цен и статической денежной теории остается большой простор для расширения предмета исследования и повышения точности существующей теории. В частности, чрезмерный крен в сторону описательного реализма "предпосылок" способствовал пренебрежению важнейшей проблемой определения границ обоснованности различных гипотез, которые вместе составляют существующую экономическую теорию. Абстрактные модели, соответствующие этим гипотезам, были значительно детализированы и существенно усовершенствованы по критериям строгости и точности. Описательный материал о свойствах нашей экономической системы и ее функционировании собирался с беспрецедентным размахом. Все это хорошо. Но чтобы эффективно использовать эти абстрактные модели и этот описательный материал, мы должны провести сравнимое по масштабам исследование критериев, определяющих, какая абстрактная модель является лучшей для исследования определенных проблем, какие категории абстрактной модели должны быть идентифицированы с наблюдаемыми объектами и какие аспекты проблемы или характеристики внешней среды оказывают наибольшее влияние на точность предсказаний конкретной модели или теории.

Прогресс позитивной экономической науки потребует не только проверки и развития существующих гипотез, но и построения новых. Здесь мало что можно сказать на формальном уровне. Построение гипотез является творческим актом вдохновения, интуиции, изобретения; его суть заключается в обнаружении чего-то нового в знакомом материале. Этот процесс надо обсуждать в психологических, а не логических категориях; изучать по автобиографиям и биографиям, а не трактатам о научном методе, и стимулировать его с помощью афоризмов и примеров, а не силлогизмов или теорем.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Общественные науки или экономическая теория ни в коей мере не являются исключительными в этом отношении - об этом свидетельствует важность личных убеждений и "домашних" средств в медицине в тех случаях, когда недостает очевидных убедительных симптомов для постановки диагноза "экспертами". Авторитет и признание взглядов ученых-физиков в областях их специализации - а также, к сожалению, и в других областях - проистекают не столько из доверия, сколько из фактов, точных предсказаний и успешного применения полученных ими результатов. В период, когда экономическая наука, по общему мнению, подтверждала таким образом свою ценность, а именно в Великобритании в первой половине XIX века, престиж "научной экономической теории" мог соперничать с нынешним престижем физических наук. [2] Взаимодействие между наблюдателем и наблюдаемым процессом, которое является столь заметной чертой общественных наук, имеет очевидные параллели в физических науках. Кроме того, у него есть и более отдаленный аналог в виде принципа неопределенности, возникающего из взаимодействия между процессом измерения и измеряемыми явлениями. Наконец, оба варианта перекликаются с чистой логикой теоремы Геделя, утверждающей невозможность исчерпывающей замкнутой логики. Остается открытым вопрос о том, не могут ли эти три подхода рассматриваться как три различные формулировки еще более общего принципа. [3] Еще более сложным примером служит стабилизационная политика. При поверхностном рассмотрении различия во взглядах на эту проблему отражают разницу в целях, но я убежден, что это впечатление обманчиво и в конечном счете различные взгляды отражают изначально различные суждения об источнике колебаний экономической активности и эффекте конкретных антициклических действий. [4] Это уточнение необходимо, ибо "факты" могут быть внутренне противоречивы, так что с ними не согласуется никакая гипотеза. [5] В недавние годы некоторые экономисты, особенно группа, связанная с Коулзовской комиссией по экономическим исследованиям при Чикагском университете, сделала особый упор на разделение этой стадии отбора гипотезы, согласующейся с известными данными, на два этапа: во-первых, отбор класса приемлемых гипотез из всех возможных гипотез (выбор "модели", по их терминологии); вовторых, отбор одной гипотезы из этого класс (выбор "структуры"). Это деление может быть ценным с эвристической точки Зрения в некоторых случаях, особенно для поощрения систематического использования доступных статистических данных и теорий. С методологической точки зрения, однако, это совершенно произвольное деление процесса принятия решения по конкретной гипотезе не хуже и не лучше многих других делении, которые могут быть удобны для той или иной цели или которые соответствуют психологическому складу конкретных исследователей. Применение упомянутого деления, в частности, положило начало обсуждению так называемой проблемы "идентификации". Как отмечалось выше, если одна гипотеза согласуется с имеющимися данными, то этим свойством обладает бесконечное множество гипотез. Но если это справедливо для класса гипотез целом, это может не быть справедливым для подкласса, полученного на первом из двух вышеназванных этапов - т.е. для "модели". Может оказаться, что данные, которые необходимо использовать для выбора окончательной гипотезы Ив подкласса, согласуются не более чем с одной гипотезой в нем. В этом случав говорят, что "модель" "идентифицирована", в противном случае говорят, что она "не идентифицирована". Но как становится ясно из этого описания концепции "идентификации", она, по сути, представляет собой специальный случай более общей проблемы отбора среди альтернативных гипотез, в равной степени согласующихся с фактами, - проблемы, которая должна решаться о помощью какоголибо произвольного принципа, подобного "бритве Оккама". Введение двух этапов в отборе гипотезы заставляет решать эту проблему дважды и усложняет ее. В то время как класс всех гипотез всегда может быть идентифицирован, это вовсе необязательно относится к подклассу "моделей", поэтому встает проблема условий, которым должна удовлетворять "модель", чтобы быть идентифицированной. Как бы ни были полезны два этапа в некоторых ситуациях, их введение создает опасность, что на разных этапах невольно будут применяться различные критерии при однотипном выборе между альтернативными гипотезами. [6] Обратное утверждение, разумеется, неверно: предположения, которые нереалистичны (в указанном смысле), не гарантируют значимость теории. [7] Нам кажется, что термин "прибыль" лучше использовать, говоря о разнице между фактическими и ожидаемыми результатами, поступлениями ex post и ex ante. "Прибыль" поэтому есть результат неопределенности и не может обдуманно максимизироваться заранее. В условиях неопределенности индивиды или фирмы выбирают между альтернативными ожидаемыми распределениями вероятностей поступлений или доходов. Специфическое содержание теории выбора между такими распределениями зависит от критерия, в соответствии с которым эти распределения предполагается ранжировать. Одна гипотеза предполагает ранжировать их по математическому ожиданию соответствующих полезностей. Особый случай этой гипотезы или ее альтернатива ранжирует вероятностные распределения по математическому ожиданию соответствующих им денежных поступлений. Последняя гипотеза, возможно, более применима и чаще применяется к фирмам, чем к индивидам. Термин "ожидаемый результат" (expected returns) имеет достаточно широкий смысл, чтобы быть применимым к любой из этих альтернатив. [8] Это вовсе не означает, что анкетные опросы бизнесменов или других людей о мотивах или убеждениях, касающихся, воздействующих на их поведения факторов, бесполезны для всех задач экономической теории. Они могут быть чрезвычайно ценными с точки зрения поиска объяснения расхождений между предсказываемыми и наблюдаемыми результатами, т.е. при создании новых гипотез или пересмотре старых. Но как бы они ни были ценны в этом отношении, опросы кажутся мне почти полностью бесполезными как средство проверки обоснованности экономических гипотез. [9] Например, прямое изучение Гордоном "предпосылок" привело его к следующей формулировке альтернативной гипотезы, обычно благосклонно воспринимаемой критиками гипотезы о максимизации результата: "Существует непреодолимая тенденция устанавливать цены на основе средних полных издержек для некоторого "нормального" уровня выпуска. Этот связанный с наименьшими затратами критерий используют бизнесмены и бухгалтеры, и их цель скорее состоит в том, чтобы получать удовлетворительные прибыли и обеспечить себе безопасность, чем в максимизации прибыли" (Gordon, 1948). Но он по существу отбрасывает эту гипотезу или превращает ее в тавтологию и в дальнейшем в неявном виде принимает проверку посредством предсказания, когда он замечает: "Полное покрытие издержек и удовлетворительные прибыли могут продолжать служить целями даже тогда, когда совокупные издержки снижаются, чтобы выдержать конкуренцию, или цена завышается, чтобы извлечь выгоды из рынка продавца" (Gordon, 1948). Где же здесь "непреодолимая тенденция"? Какого рода факты могут опровергнуть подобное утверждение?