Глава III

буем проследить картину эволюции самого формального метода по Эйхенбауму. Эволюция эта шла от переживания и постулирования сначала каких-то общих принципов, дол­женствующих отделить сферу поэтического (литературно­го) от сферы практического (обыденного). Принципы эти были локализованы не там, где их полагала долженствовать прежняя, психологически ориентированная эстетика (а именно, в образности), а в том, что эта эстетика традиционно именовала формой. Но уже с самых первых выступлений бу­дущих опоязовцев на первый план выходила не статическая форма в её готовом и заданном виде, а использование фор­мы, переживание формы, смена типов этого переживания (главным образом, его ослабление). Отсюда основоположная идея Виктора Шкловского о воскрешении слова, то есть обновлении переживания, восприятия слова. Собственно осознание формы, осознание её динамики и есть проявление литературности. Позднее Роман Якобсон сформулирует это положение Эйхенбаума уже как часть более общей теории процесса коммуникации, где «переживание формы» станет «упором на план выражения», «ориентацией на сообщение», а «литературность» - «поэтической функцией».

Далее Б.М. Эйхенбаум переходит к теоретическому осмыслению конкретных работ опоязовцев, посвященных отдельным аспектам поэтики стиха и прозы, в частности, к работам Виктора Шкловского о теории прозы и своим работам о поэтике стиха Ахматовой и прозы Гоголя (име­ется в виду ставшая знаменитой статья Эйхенбаума «Как сделана "Шинель" Гоголя»). Здесь он, с одной стороны, выводит на первый план то методологически общее, что было в этих конкретных исследованиях, каждое из которых стало открытием в изучении поэтики того или иного автора, а с другой стороны, принципиально противопоставляет принципы исследования прозы и поэзии. Методологи­чески общий момент - это выделение понятия «приём» в качестве центрального в формальном методе. Именно динамический приём должен заменить собою понятие «формальный элемент».

Существуют приёмы, специально выработанные для поэзии, и приёмы прозаической конструкции. К специаль-

Шкловский. Эйхенбаум. Тынянов 95

но поэтическим приёмам следует причислить те, которые служат для модулирования, формирования всего поэтиче­ского произведения сразу как некоего целого, все элементы которого одновременно (симультанно) присутствуют перед внутренним взором (в поле восприятия) творца (читате­ля/слушателя). К такого рода приёмам принадлежат все виды ритма, фонического инструментования, мелодики, параллелизмы и иные синтаксические фигуры, повторы, семантические фигуры типа формул, загадок (кеннингов), уравнений и проч. Следует подчеркнуть, что когда речь идёт о всякого рода фигурах, то имеются в виду т.н. клиширо­ванные фигуры. Сама же потенция к фигуративной речи характеризует человеческую речь вообще. Это то, что впо­следствии P.O. Якобсон назовёт «поэтической функцией» коммуникации.

К специально прозаическим приёмам принадлежат те, которые служат для модулирования, формирования про­заической текстовой последовательности (иепи). будь то последовательность (цепь) сюжетная, связанная с после­довательным (сукцессивным) изложением, рассказыванием каких-то повествовательных нарративных звеньев, эпизо­дов, моментов, или последовательность композииионная. состоящая из прозаических частей (глав, композиционных объединений), выполняющих функциональную задачу в оформлении нарратива как единства (например, зачин, кульминация, завершение). Сюда следует отнести все приёмы, связанные с композиционным фиксированием, членением прозаической сукцессии (последовательности), например, обрамление, в том числе итеративное, то есть вторичное и иное множественное обрамление; выделение разных видов сцепления звеньев, например, нанизывание, соположение, истинная или виртуальная (реконструируе­мая) причинно-следственная связь, разного рода элизии (намеренные пропуски и исключения) нарративных или композиционных отрезков и, наоборот, их намеренное расширение, рас- и оттягивание, нагнетание (в том числе подлинного или виртуального напряжения - suspense), на­меренное нарушение нарративной или композиционной последовательности, и т.д. и т.п.

96