17 Декабря 1938 года Без Юрьева (репетируют начало картины)

Мейерхольд. […] Хочется, чтобы начало спектакля для уха слушателя было стремительным. Спектакль начался стремительно, а потом наберем целый ряд тормозов — и затормаживается действие, потом оно опять вырывается и опять несется, когда Арбенин сядет, будет метать и т. д.

(Еще раз — сначала.)

(Кузнецову.) «Иван Ильич…» — очень вульгарно произнес, то есть простовато для этого спектакля. Я много раз повторял: спектакль в стихах. Чтобы было впечатление, что начался какой-то парадный спектакль. Если бы эта сцена была в «Игроках» Гоголя, то, возможно, было бы такое звучание. А это все же введение в романтическую трагедию. Подъем стиха должен быть. Поэтому не очень ударяйте на «Иван Ильич!» — недостаточно парадно (показ) — «Иван Ильич!». Тут все есть: и темп, и какое-то произнесение слов «Иван Ильич!» — какая-то приподнятость.

{373} Начните, пожалуйста, еще раз, чтобы было ощущение, что, когда идет занавес, тут сидят не восковые фигуры, не паноптикум, а живые люди. Это, может быть, поможет и Кузнецову сказать: «Иван Ильич!», когда будет какой-то шорох, говор, шелест карт — все вместе взятое поможет ему почувствовать какую-то приподнятость. Помните, у автора есть ремарка: «Сцена 1, выход 1. За столом мечут банк и понтируют», — значит, действие начинается не с «Ивана Ильича», а с того, что видно, как люди играют в карты, мечут банк, льется золото, постукивают по столу. Между прочим, постукивание обусловлено тем, что в игре, называемой «штос», банкомет кладет по две карты — налево и направо. И в этой игре секрет — не прозевать. Тут и азарт, и все есть: один игрок открыл валета, и у того оказался валет и т. д., и помимо всего надо не прозевать, и если вы не выкрикните, что у вас есть такая карта, — а темп игры идет быстрый, — то вы можете на этом проиграть, потому что вы уже теряете право на заявку. А банкомет иногда кладет карты просто, а иногда пристукивает еще; и, когда он пристукнул, эта карта и должна быть заявлена. Что значит «гнуть»? Эта игра состоит в том, что колоды быстро меняются, потому что дается право игрокам загибать угол у карты. Это та карта, которая имеет право на игру. Например, он заявляет «король бубен» — и загнул его, и, когда короля бубен подстукнет банкомет, вы загнутую карту раскрываете и показываете. И тут игра идет так: иногда раскрывают карты загибая, а иногда втемную загибают. И «Вы гнете не глядя» значит, что он загнул, не глядя, какая это карта. Но «темная» дает право на удвоение выигрыша. Что-то в этом роде.

Таким образом, главный стучащий здесь — банкомет: то он бросит карту без стука, то стукнет. Это звучит постоянно. А потом еще привходящие стуки: иногда бьют, если карта бита, открывают ее не просто, а с блеском, с шиком. Как иногда некоторые играют — не просто ударяют, а с азартом, с самоудовлетворением.

(Еще раз — с начала картины.)

Где у вас написано «ровный», это значит, что не хочется, чтобы были какие-то повышения и понижения. Есть выражение: «читает будто бубнит», то есть на полном ритме ехать, не делая никаких фигур смыслового порядка, — бубнят. Но для того чтобы это все же звучало, важно делать это «в маску». Так, как делал покойный Южин, — все равно, что бы он ни говорил: «Не образумлюсь, виноват» (показ). «В маску». Это очень важно здесь, потому что, если вы будете так говорить, не будет этих вульгарных звуков и молодость ваша будет скрыта. А так сразу видно, что там — детский сад. Детей моложе 17 лет собрали, и они читают. Дети никогда не говорят в нос, всегда говорят открытым звуком. Избегайте этого. Дайте больше носовых звуков, подражайте театральному чтению Южина, Мочалова, Юрьева. «В маску» — больше носовых звуков. Носовые звуки дадут впечатление роя, улья: улей роится. (Показ.) Тогда это получится. Часто из другой комнаты не слышно слов, а разговор слышно. Вот пример из бытовой жизни: я живу в квартире в Москве, где во дворе ежедневно собираются люди и встают в очередь за мануфактурой. На улице им не разрешено стоять, так они, мерзавцы, с другого хода приходят. Не знаю, кто это — спекулянты, мужчины, женщины. Они меня каждый день будят: они чего-то там сплетничают, одни говорят — есть мясо сегодня или нет, другие еще что-то, третьи какие-то контрреволюционные слушки распускают и т. д. — и они говорят все разом. {374} А если два‑три человека, подняв воротник, бубнят чего-то, а их наберется толпа, то слов не разберешь, а буквально жужжит рой пчел. Вот это уловить следует. Ведь там не один ваш стол, там, может быть, восемь комнат и в каждой по карточному столу, и везде говорят, говорят. Набор слов каких-то: «семпелями», «нет, жжется», «транспорт», «убита», «позвольте получить» и т. д. Вот это впечатление должно быть. Когда вы этого добьетесь, мы запишем это на пластинку и с помощью усилителя этот звук получим, и тогда вас освободим. Но нужно найти носовое звучание. Это очень важно. Найдите звуки: «мм», «ннн» и т. д.

Как у Шаляпина: говорили, почему у Шаляпина все хорошо звучит, он гений и т. д. Ничего подобного, но он добился звучания согласных, то есть того, над чем в последнее время работал Станиславский. У Шаляпина поют согласные, и это потому, что звук у него идет «в маску» и резонирует каждая согласная. […]