30 Сентября 1938 года

Мейерхольд. Вся первая картина будет перестроена. Нежелательная мистика будет устранена, черты Блока — бывший грех, его надо исправить.

Стремительный темп нужен Арбенину для третьей картины, поэтому темп должен быть взят во второй картине. Был неверный подход Мейерхольда в тот период. […]

Старым исполнителям будет трудно от той операции, которую я произведу: все пантомимические моменты выброшены, оставлена только танцевальная музыка. Пряная блоковско-кузминская музыка¹⁸⁸ не нужна, так будет ближе к реалистическому Лермонтову, которого любили Достоевский и Толстой.

{318} Стих 255¹⁸⁹ —

«Вы знаете — кто она Турчанка или княжна» —

в этом стихе у Арбенина был эстетизм, любование турчанкой в лорнет, теперь надо больше презрения к свету. Женщина света, соскользнувшая в демимонд. Больше от Чацкого, это перекликается с третьим актом.

Третья картина имеет такой недостаток у самого Лермонтова: он ее писал, прислушиваясь к девятой картине. Наша ошибка, что мы брали оттенки из девятой картины; в третьей картине нужны интонации ссоры, семейной сцены, кроме монологов, где Арбенин делает философские выводы, — то же и у Отелло, когда мужчина допрашивает женщину. Надо играть ревнивого мужа, пусть даже публика не будет относиться с симпатией к Арбенину.

Надо пробовать сыграть рядом третью и девятую картины и сделать их непохожими. Пусть будет грубее, тривиальнее. Особенно это относится к Нине, ей нужно в девятой картине быть нежнее, а в третьей можно быть грубее. (Конечно, так, играя рядом две картины, работали Гаррики и Кины.)

(Юрьев не согласен, говорит, что это уступка времени, это отход от Лермонтова.)

Мейерхольд. Пусть Нина хоть немного выпускает коготки, пусть она не играет жертву. В самом деле, Нина уехала в дом Энгельгардта, который был, в сущности, притоном, она все-таки виновата, и нечего это {319} замазывать. Надо помнить, что это написано под влиянием Кальдерона «Врач своей чести» и «Отелло», Каратыгин играл «Кровавую руку»¹⁹⁰.

Надо больше резкости, но это надо пробовать. Надо, чтобы публика не подумала в девятой картине: «Опять та лее ссора!»

В первой редакции так было намечено: он ее брал за руку, она извивалась — чуть ли не драка!

Фраза Нины: «Я не спала всю ночь» — не надо ее тяжелить, не надо предчувствий.

Сцена, Шприха и баронессы очень напориста — надо эту сцену так и делать.

Казарин. Самое важное в нем — циник, но иногда сам он говорит как Лермонтов. Он говорит такое, что дальше ехать некуда. Наедине с мужчинами он, вероятно, говорит самые похабные анекдоты.

В сцене со, Шприхом Казарин сажает его на булавку, как мальчик бабочку. Шприх сразу стал маленького роста (хотя бы он был и очень высок — как Южин говорил с Шаляпиным).

У Казарина такие императивные интонации, что Шприх становится меньше.

Лексика, Шприха — он подделывается под циника Казарина: «записку навалял», она «чуть не отклепалась» — это надо подать очень хлестко. Мы раньше не любовались мастерством Лермонтова в подборе слов. Но темп не надо замедлять из-за этих слов, иначе будет вульгаризация.

Шприх говорит: «На бале, у обедни». Надо чувствовать, что люди того времени назначали свидание даже у обедни. «Маскарад» должен идти в новом качестве, пусть он идет в старых, потрепанных декорациях, ничего — это особый тон.

Шприх — новый, он собирательный образ¹⁹¹. Это Фаддей Булгарин и пр. Надо перечитать страницы биографии Пушкина, где его приводят к {320} смерти люди, подобные, Шприху. Шприха играл сам Шумский — что он раздраконивал там!

Трудно играть интригана — его легко играть мелким, а, Шприха нужно играть крупным. Он может довести до смерти. Ведь, например, Мартынов тарарахнул Лермонтова, Дантес тарарахнул Пушкина. Писатель Эрдман всегда знает, что читал актер, он по глазам видит. Того, кто не читал и не думал, — видно сразу. Так и про некоторых дирижеров говорят: «Махальщик».

Казарин. Есть несколько редакций «Маскарада», и в них Казарин имеет ряд строк, которые открывают иное. Он изображен вождем игроков. Он говорит, что теперь за игру можно попасть и в Петропавловскую крепость, куда брали не только политических, но и игроков¹⁹². Оказывается, что среди игроков были политические. Они конспирировались под игру, это была политическая мимикрия. «И часто мысль гигантская заводит пружину пылкого ума».

Таким образом, у Казарина нужно больше значимости: «Беседа шумная, острот не перечесть, душа трепещет» — тут многое не договорено, Казарин загадочен. Ведь лорд Генри не только был влюблен в Дориана Грея, но изрекал много истин, делал целые открытия в области искусства. Казарин, как и Лермонтов, не исчерпывается только амурами и картами. Он философ, он считает жизнь банком. Это идет от Кальдерона, от пьесы «Жизнь есть сон».

Надо Казарина поднять, чтобы за ним следили зрители.

Юрьев. Здесь, мне кажется, изображены дядя и отец Пушкина.

Мейерхольд. Актер должен знать больше о роли, чем она вмещает.

{321} Мальро и Эренбург ничего не говорят об Испании, но они полны ею, так и актер должен быть наполнен.

Казарину слова не надо произносить фатовато, он должен произносить значимо: «А какие речи мы будем говорить за этими бокалами Рауля»¹⁹³. Так и у Блока — сквозь эстетические формулы просвечивает реальность. Кроме того, разве Бальзак и Стендаль не были циниками? Они такие же циники, как хирурги. Хирурги все циники.