15 Ноября 1933 года Закрытая репетиция IV акт. Финал. Планировка

Мейерхольд. Начало сцены — Маргерит как на угольях. Стоит. Со словами «Умоляю вас…» — начинает двигаться.

Арман — сначала взгляд укора, а потом поворот спиной, а потом снова поворот при фразе «Никогда» — в глаза брошено.

(Царев не хочет делать поворота спиной, Вс. Эм. объясняет.)

В повороте спиной есть какая-то гордость, в спине есть какое-то упорство, потом лицом никогда так не сыграешь, как спиной. И кроме того, ты выиграешь еще место, и на ее фразу у тебя будет гораздо длиннее ход.

Смотрит на нее в упор: «Это все, что вы хотели мне сказать?» Хочет уйти.

Маргерит — «Кто бы поверил» — немножко отступя. Она так поражена его движением уйти, что, когда он двинулся, она попятилась назад, и впечатление, ассоциация с некоторой обморочностью.

«Кто бы поверил…» — пауза. «Что наступит день» — обморочность. Фразу несколько порывисто сказать.

«Кто бы поверил…» — остановилась как вкопанная.

(Вс. Эм. много раз повторяет выход Армана и первые фразы этой сцены, он предлагает не торопиться идти вперед, а закреплять найденное.)

Арман: «… и есть все, что вы хотели мне сказать» — пошатнулся. Подумал, что в этом случае ему лучше уйти, и медленный поворот — так тоньше будет, чем просто поворот. (Показ Цареву: пошатнулся, поворот…).

«Говорите, я слушаю…» — она делает маленькое движение, на что он говорит: «Вы хотите оправдываться». Она идет со ступеньки на ступеньку маленькими-маленькими шажками. Эта сцена вот что будет обозначать, если рассказать о ней: вошел Арман, и мы видим, как Маргерит {78} чуть-чуть, постепенно, маленькими шажками все время продвигается в сторону этой точки перил, через которую она ему протянет руку. Вся эта сцена будет такое впечатление производить: он упорно стоит и не приближается, она осторожно, немножко-немножко приближается и говорит: «Дайте мне вашу руку, Арман» — и на это его толчок: «Никогда…»

(Повторение.)

Вошел — демонстрация должна быть, чтобы была такая мужская демонстрация. Становится в позу, демонстративно стоит: я тут буду слушать (показ, как стоит Арман). Это такая типично мужская повадка: стал в позу человека, который будет холодно слушать. Тогда вся ее мягкость будет встречать с твоей (Цареву) стороны жесткую броню. Ты — недоступнее, тогда у нее будет еще мягче.

Здесь два мира противопоставлены. Одна мягка, другой жесткую броню надел. Чем начало будет жестче с одной стороны и мягче с другой, образуется своеобразный тормоз — сцена все не может начаться. […]

Арман слушал, демонстративно сел. Демонстративно, резко говорит, сидя, говорит таким тоном, [каким] Варвиль говорил, когда брал ее за руку: «Вы останетесь здесь». Вдруг здесь варвильская нота, такая мужская нота резкости. Если это резко будет построено, тогда сильнее будет финал. Все его позы должны поражать резкой мужской демонстрацией.

Все посылы ей — через плечо. (Повторение.)

(Показ, как сидит Арман, развалившись в кресле.) Сидит немножко не в стиле эпохи. Немножко по-студенчески уселся. Сама поза тебя выдвигает на большую демонстративную мужскую хамскую резкость самца, который отвергает. Садится на правую сторону, тогда будет в голове хороший поворот, а если сядешь налево, то нет резкого ракурса. При таком ракурсе выпятится белая накрахмаленная грудь, и это тоже будет подчеркивать резкость. (Все это при словах: «Я знаю, мадам, вы дрожите за своего любовника…»)

«Что вам до того, жив я или мертв» — вскочил и перебежал к лестнице. Стоит облокотившись на перила, как будто испугался ее подхода. Опять новая демонстрация, новый вызов, новая резкость.

(Повторение: «Вы можете быть убитым…»)

Арман первую фразу «Что вам до того…» в ходу говорит. «Когда вы писали…» — все время через плечо бросает. «Я его убью, если даже за этим последует моя смерть…» — на пороге.

Маргерит: «Вы знаете, что я его не люблю» — двинулась маленькими шажками, она не решается стоять рядом с ним, опускается на стул. Здесь сцена переломится с помощью случайно, стихийно возникшей новой мизансцены.

Арман: «Я его убью…» — при переходе перекидывает цилиндр в левую руку. Здесь должна быть очень волевая пружина жеста всей этой сцены (показ разных движений Армана). У него вспыхнула накопившаяся ненависть к Варвилю, он смотрит в пространство, как будто Варвиля видит перед собой.

«Вы его любите, этого уже достаточно, чтобы я его ненавидел» — все в той же экспрессии, как «я его убью…» — в том же кипении, не закрывай клапаны кипения.

«Почему же вы отдались ему» — тоном, как будто бы она на скамье подсудимых. «Тогда я скажу…» — уже не на крике, уже на шепоте, уже заглушенно.

{79} Маргерит: «Да, да… я подлая тварь…» — встала. (Отбегает по авансцене вправо.)

Арман: «Хорошо» — впечатление орла, налетающего на свою жертву. «Почему же вы отдались ему?»

«Тогда я скажу» — это моноложно говорит, на замедленном темпе. Он ей вдалбливает, ей, непонимающей. В этой сцене должно быть ритмическое разнообразие; очень опасно, если все будет на крике. Ступенчатость должна быть в монологе. (Показ произнесения монолога Армана.)

Маргерит — она под впечатлением этого наката: «Да, да, ты прав…» «Ты прав» — отшатнуться как можно больше, насколько хватит экспрессии, потому что в этом будет знак отказа для следующей сцены, когда она на коленях: «Арман, молю…»

Арман стоит спиной, а она садится в кресло, немного спустилась, и впечатление, что она на коленях перед ним. И после этого ее монолог.

Маргерит (показ Райх): «Да, да, ты прав, я жалкая, подлая тварь». «Да, да, ты прав» — громко, а потом, отступя, тихо еще раз: «Да, да, ты прав».

«Арман, умоляю тебя на коленях» — порыв.

На коленях она не должна стоять, она садится в кресло, повернувшись к нему, — получается впечатление, что она стоит на коленях. Она садится в кресло, вернулась в прежнее состояние на кресло.

Арман перед «Хорошо, только с одним условием» ходит взад и вперед, потом — «Хорошо». Тут слом сцены.

{80} Царев. Я не понимаю этой паузы. Тут один момент деловой сделки: «Хорошо, но с одним условием», а второе — реакция уже не делового порядка, а субъективного порядка. Там рациональное, а здесь эмоциональное.

Мейерхольд. Ну, снимем эту паузу — только хуже будет.

Райх. Мне здесь трудно сидеть к нему лицом, мне неудобно, нужно изменить, придумать другую мизансцену.

Мейерхольд. Не могу я другую мизансцену придумать, когда я ее не чувствую.

(Повторение.)

Арман: «Никогда». Арман бежит по лестнице, возвращается, идет вниз по лестнице, опирается на перила.

«Скажи мне, что ты еще меня любишь» — на коленях. Поворачивает ее, обнимает ее (показ Арману) — обнимает ее, треплет. Чтобы был трепет в руках, а то застывает в позу. (Показ движений руками.) Чтобы была такая трепка, голова ее мотается. Говоря, все время впаивает: «Маргерит, Маргерит», как бы просит, чтобы она смотрела ему в глаза, чтобы она слушала его.

«Маргерит, Маргерит, я вас прошу» — отбег к стулу, а потом опять к ней (показ Цареву).

(Показ Цареву сцены на коленях.) Чтобы руки живые были, страшно нервные руки, тогда легче текст побежит.

Маргерит. Она без сил: «Ты знаешь, что я твоя раба, собака» — в полуобморочном состоянии. Я хочу, чтобы она откинулась, чтобы она была в полуобморочном состоянии, а он влекся к ней. Он поворачивает к себе ее лицо. И после этого лицо ее должно быть совершенно открыто.

«… но это счастье невозможно» — сразу вскочил и отбежал.

«Да, да, я его люблю» — Арман схватывает цилиндр, бежит в глубину. В цилиндре бежит. Бежит к дверям, распахнул двери и кричит: «Милостивые государи и милостивые…» — публика оттуда не выйдет, она как бы остается стоять в дверях.

Арману нужно как можно выше подняться, чтобы орать, как с какой-то вышки: «Вы видите эту женщину…» У Маргерит порыв на авансцену. Когда он говорит, она все время движется, держится за перила, поднимаясь, все время смотрит на Армана. К моменту, когда он ее закидывает деньгами, она падает на колени. К этому моменту вбегает из двери Варвиль, бежит через всю сцену, поднимается на площадку, останавливается и кричит убежавшему Арману: «Вы подлец».