4. Куку-нор в XVII-XVIII вв.

 

В начале XVII в. политическая обстановка в Центральной Азии была довольно сложной. Монголия находилась в состоянии феодальной раздробленности и постоянных междоусобиц. Возникшее в 1616 г. Маньчжурское военно-феодальное государство почти с первых лет существования встало на путь завоеваний. Походом против Кореи открылась эпоха маньчжурских захватнических войн. Как пишет Ш. Б. Чимитдоржиев, экспансионистская политика маньчжурских феодалов была направлена прежде всего против ближайших соседей — Китая и Монголии. Обстановка в обеих странах благоприятствовала захватчикам [Чимитдоржиев, 1974, с. 8].

Наиболее дальновидные монгольские деятели понимали опасность, исходившую от все более крепнущего агрессора. Одним из первых монгольских князей, восставших против этой угрозы, был чахарский Лигдэн-хан. Однако внутри- и внешнеполитическая обстановка не благоприятствовала его патриотической деятельности. Когда маньчжуры завоевывали Южную Монголию, где Лигдэн-хан вел трудную борьбу за независимость, влиятельные халхаские феодалы не оказывали помощи жертвам агрессии. Лишь один Цогт-тайджи поддерживал Лигдэна в его освободительной борьбе.

[29]

Обостановка в Южной Монголии была сложной: князья пи разному относились к объединительной, антиманьчжурской политике Лигдэна. Одни поддерживали его, другие переходили на сторону противника, а иные уходили к Халху [Чимитдоржиев, 1978, с. 63].

Лигдэн-хан потерпел поражение и направился на Ордоса (последнего пункта сопротивления маньчжурам) в район Куку-нора.

По-видимому, отражением сложной обстановки в Южной Монголии является утверждение автора «Дэбтэр-чжамцо», что Чахар Лигдэн-хан начал междоусобную борьбу в Чахаре [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 38^а1]. Судя по источнику, Лигдэн отправил посольство в составе четырех сановников из рода юншаибу к далай-ламе в Тибет. Посольство останавливалось в местности Дам, Цхокхуле и, прибыв в Лхасу, было принято Чжалваном, т. е. далай-ламой Агван Лобсан-чжамцо, которому была передана просьба Лигдэн-хана о помощи. Из «Дэбтэр-чжамцо» трудно узнать, о какой помощи идет речь, по-видимому, о помощи в антиманьчжурской борьбе. Если даже имела место такая просьба, то отклика на нее на деле не последовало. Нужно иметь к виду тот факт, что Лигдэн являлся сторонником «красношапочной» секты, которой поклонялись еще при дворе юаньских императоров. Между тем некоторые источники отмечают, что он, как и Цогт-тайджи, в молодости увлекался учением «желтошапочной» секты буддизма. Но в целом в тибетской буддийской литературе их обоих причисляют к врагам «желтой» религии.

Согласно «Дэбтэр-чжамцо», Лигдэн прибыл в Куку-нор в 1634 г. и в том же году скончался в местности Шара-тала [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 38^а5]. Во время его бегства чахары разбрелись в разные стороны. Значительная часть их ушла в Халху. Вопрос о южно-монгольских беженцах обострил взаимоотношения халхаских феодалов. Цогт-тайджи был вынужден уехать в Куку-нор. Летопись «Болор-толи» («Хрустальное зеркало») сообщает о том, что Цогт-тайджи вместе со своими войсками был вытеснен из Халхи [Болор-толи, т. II, л. 53].

Б. Я. Владимирцов считает, что Цогт-тайджи прибыл в Куку-нор в 1632 г. [Владимирцов, 1927, с. 234].

[30]

Опираясь на данные монгольских летописей, Ш. Б. Чимитдоржиев утверждает, что и Лигдэн-хан, и Цогт-тайджи прибыли в Куку-нор в один год (1634 г.), но Лигдэн скончался еще до прихода Цогт-тайджи [Чимитдоржиев, 1974, с. 66].

Халхаский Цогт-тайджи вступил в борьбу с куку-норским Тумет Холочи-нойоном, в ходе которой одержал победу и обосновался в местности Нуурыи-Ам а затем завоевал значительную часть Амдо и стал тщ вестей как куку-норский цоохор Цогт-хан⁹.

Мы склонны согласиться с Ш. Б. Чимитдоржиовым, который пишет, что Лигдэн и Цогт-тайджи, каждый в отдельности, проводили одну политику, суть которой заключалась в том, чтобы, утвердившись в Куку-норе, продолжать антиманьчжурскую борьбу [Чимитдоржиев, 1974, с. 17]. Действительно, Цогт-тайджи, обосновавшись в Куку-норе, начал действовать в целях усиления экономической и политической мощи своего княжества. Он захватил владения монгольских князей, расположенные в долине Желтой реки. По этому случаю автор «Дэбтэр-чжамцо» указывает, что монгольские князья Кхуя-тайджи, Пагтар Холочи и другие многочисленные тайджи один за другим переходили на южный берег реки, где захватили много людей страны Рон [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 38^а4].

Цогт подчинил своей власти владения тангутов Амдо, начал проводить политику укрепления союза с определенными кругами духовных иерархов края. К примеру, в «Дэбтэр-чжамцо» сообщается, что известный религиозный деятель Намчжал Балчжор, по прозвищу Чхубсан-па (название монастыря), во время «присоединения туметов» к Цогт-тайджи вернулся в родные края и был настоятелем монастыря Гумбум. В Тибете он сблизился со светским правителем Дэсрид Содном-Чхоймпэлом, в свое время был близок к далай-ламе IV Ендон-чжамцо и давал обеты монгольскому

______________________________

⁹ По-монгольски «цоохор» означает «рябой», «пестрый» В книге «Бугд Найрамдах Монгол Ард Улсын туух» (Улаанба атор, 1968, дэд боть, с. 58) сказано, что это слово здесь употреб ляется не в значении «пестрый» (цоохор), а в значении титула «цэхур», но значение и происхождение этого титула не раскрыто По нашему мнению, прозвище «цоохор» могло произойти от на звания ставки — Цо-ка (по монголизированному чтению).

[31]

нойону тумет-Холочи. Именно его Цогт-тайджи пригласил в свою ставку Цо-ка (Куку-нор), и затем именно он вместе с Дэба-цорджи обратился к Холочи с призывом прекратить сопротивление воинам Цогт-тайджи [см. там же, л. 104^а3—4].

Необходимо заметить, что многие тибетские источники, в том числе «Дэбтэр-чжамцо», подчеркивают, что целью перехода Цогт-тайджи в район Куку-нора была борьба с «желтошапочной» религией, причем она осуществлялась в сговоре с Лигдэн-ханом. Следуя этой традиции, «Дэбтэр-чжамцо» обличает Цогт-тайджи в вероотступничестве. Автор сочинения Дамба-Рабчжай отмечал, что Цогт делал вид, что почитает Карчжудбу, а на самом деле отступил от религии и поклонялся китайскому Дао-си [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 38^а5]. Тем самым автор выражал свое отношение к «отступнику» от буддизма «желтого» толка.

Мнение тибетских авторов поддерживалось и монгольскими летописцами. Б. Я. Владимирцов писал, что монгольская летопись «Болор-толи» рассказывает, будто бы Цогт-тайджи не любил буддизма вообще, а имел склонность к даосизму, к китайским даосам. По-видимому, эта версия возникла под влиянием известий о сношениях Цогта с китайцами; мы знаем, что при построении монастыря при Цаган-Байшинг у Цогта работал китайский мастер [Владимирцов, 1927, с. 239]. Стремление Цогта-тайджи строить и познавать, учиться и стремиться к новому отличало его от окружающих феодалов-нойонов. Вполне возможно, что он был знаком с учениями даосизма, как в молодые годы увлекался учениями «желтошапочников». Это подкрепляет мнение Б. Я. Владимирцова, который пишет, что Лигдэн-хан, по свидетельству Сананг-Сэчэна, так же как и Цогт-тайджи, находился, особенно в молодые годы, в сношениях с ламами «желтого» толка. Впоследствии он, по-видимому, сделался более решительным сторонником сакьясцев, «красношапочников» [Там же, с. 237]. В другом случае Б. Я. Владимирцов выявляет причину приверженности их к «красношапочной» секте. «Если принять во внимание политическое направление Легдан-хана и Цокту-тайджи, которые были, так сказать, монгольскими цезаристами, только таким

[32]

образом умея выявлять монгольскую национальную идею, то неслучайным должно показаться, что оба они были, по-видимому, горячими приверженцами красного сакьяского учения буддизма» [Владимирцов 1927, с. 239].

Этим самым Б. Я. Владимирцов подчеркивает, что многие представители высших аристократических кругов, подобные Лигдэн-хану, потомку юаньских императоров, сохранили в своей среде буддизм «красношапочного» толка. Следование данной традиции потомков аристократических кругов юаньских императоров и их стремление сосредоточить всю власть в своих руках вызывали определенное противоборство со стороны монгольских тайджей. В их среде «желтошапочный» буддизм находил наиболее благодатную почву. Различия религиозных мировоззрений и тем более политических ориентации способствовали поляризации сил обеих группировок монгольских феодалов. Здесь ламаизм, почти не успев распространиться в широких массах, превратился в орудие не только идеологической, но и политической борьбы. В то же время в среде народных масс все еще господствовал шаманизм. По свидетельству монгольских источников, известные первые распространители ламаизма принимали меры по искоренению шаманизма вплоть до принудительных, естественно, опираясь на полную поддержку представителей господствующего класса. Буддизм, распространившийся в то время в Монголии в форме ламаизма, соответствовал интересам общественного развития Монголии, более способствуя развитию общества, чем шаманизм. В свою очередь желтошапочная» секта гелугпа привлекала монгольских феодалов и более пышным ритуалом; который к этому времени превратился (или деформировался) в обычную шаманскую религию.

Цогт-тайджи, обосновавшись в районе Куку-нора, превратил его в базу для борьбы с «желтошапочниками». Поэтому, не без основания, авторы некоторых источников, придерживающиеся стороны «желтошапочников», указывают, что он пришел и обосновался здесь для борьбы с этой сектой. В дальнейшем Цогт действительно активно включился в междоусобную борьбу в Тибете на стороне «красношапочников», направив чуда даже один тумен (10 тыс.) воинов под руководст-

[33]

вом сына Арсалана. Автор «Дэбтэр-чжамцо» указывает, что в 1635 г. (дерева — свиньи) Цогт, его сын, «красношапочник» Рабчжампа вместе с Цзанбой и его правительством решили уничтожить (даже) имя гелугпы [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 38^б4]. Подобное сообщение можно обнаружить и в «Исторической хронике Куку-нора...» тибетского историка Сумба-хамбо. Здесь дополнительно сообщается, что к этому союзу примыкал и правитель области Бэри. По мнению Сумба-хамбо, в то время возник союз «красношапочников», направленный против гелугпы.

Монгольский летописец сообщает, что Цогт-тайджи, поддавшись влиянию «красношапочника» Рабчжампы из северного Цзана, решил искоренить «желтошапочную» религию [см. Бугд Найрамдах Монгол Ард Улсык туух, т. II, 1968, с. 59]. Рабчжампа приобрел большое влияние при дворе Цогт-тайджи, по-видимому, он содействовал включению Цогт-тайджи в междоусобную борьбу на стороне «красношапочников». Цзанба, будучи правителем области Цзан, где преобладало влияние этой религии, вероятно, выступил в качестве союзника Цогт-тайджи. «Карма-Пхунцок-Намджал в качестве независимого правителя контролировал весь Цзан, Тох, Западный Тибет и часть Уя. Он не раз са­остоятельно воевал с Бутаном. Далай-лама не имел над ним никакой власти» [Кычанов, Савицкий, 1975, с. 82]. Цогт-тайджи, обосновавшись в районе Куку-нора, проводил активную политику установления дипломатических отношений с некоторыми представителями тибетских феодальных теократических кругов. Согласно «Дэбтэр-чжамцо», он пригласил в Куку-нор Дэба-Цорджу [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 38^а6], активно участвовавшего в политической борьбе в Тибете. Нам не известна причина этого приглашения, но сам факт его указывает на то, что Цогт проводил гибкую политику. Очевидно, здесь он стремился использовать влиятельность Дэба-Цорджи для отрегулирования отношений с монгольскими нойонами, оказавшимися в зависимом от Цогта положении. Для последних авторитет светского правителя Тибета Дэба-Цорджи был немаловажным аргументом. К гибкой тактике халхаского тайджи вынуждала обстановка: в Амдо было много сторонников трех направлений — сакья, бруг-

[34]

ба, кар [Там же, л. 38^б1]. Из «Дэбтэр-чжамцо» также узнаем о том, что Цогт-тайджи занимался строительством субурганов, которые были возведены близ его ставки в Куку-норе. По словам Г. Цыбикова, Цогт-тайджи предсказали гибель от рук неизвестных врагов и, чтобы избежать ее, он по совету ламы ежегодно строил один субурган. Эту тяжелую работу выполняли его подданные, и, согласно преданию, они однажды подняли бунт [см. Цыбиков, 1919, с. 61].

О политической и военной деятельности Цогт-тайджи и его сына Арсалана в «Дэбтэр-чжамцо» содержатся интересные факты. Например, сообщается о том, что некоторые тибетские племена Куку-нора и Амдо оказывали сопротивление Цогт-тайджи. Указано, что когда войска Арсалана окружили монастырь Шалдо-ритод Даши-Чхоймпхэл, толпы монахов и «воинов» брулбы, вышедшие из ограды монастырских укреплений, отразили натиск монголов. Этот успех автор сочинения приписывает действию оракула-чхойчяюна Чхой-чжал дугру [см. Дэбтэр-чжамцо, т. III, л. 9^б1]. Монголы обходили стороной наиболее влиятельные монастыри и сильные владения тибетских родоплеменных групп голоков, чжонэ или чжалморон. Под натиском отряда Арсалана бывшие в зависимости от туметов роды и племена со своими монастырями переходили на сторону Цогт-тайджи.

В «Дэбтэр-чжамцо», а также в родословных хрониках крупных родоплеменных групп чжонэ, чжалморон, голоков, дон-шул не приводится сведений о столкновениях с войсками Арсалан-тайджи. Не говорит ли это о том, что халха-монголы обошли стороной владения наиболее сильных родоплеменных групп и наиболее влиятельные монастыри?

В нашем источнике есть данные о походе армии Арсалана-тайджи в глубинные районы Тибета вплоть до Лхасы, о разногласиях между Цогтом и Арсаланом. Военные действия в горах Тибета, среди враждебного населения постепенно ослабили воинский дух халхаского войска, и «Арсалан стал порицать в душе великое книжное учение кармапы». Он прошел с войсками через монастырь Сурпхуи и местность Долба, везде разрушая «желтошапочные» монастыри. В конце зимы правое крыло монгольских войск двигалось на мона-

[35]

стырь Бригун, а левое— по северному Цзану. И наконец, преодолевая слабое сопротивление тибетских войск, отряд Арсалана дошел до Лхасы — центра «желтой» религии. В «Дэбтэр-чжамцо» образно описывается, как Арсалан изменил клятве быть вечным противником этой религии. Когда подъехали к Гандан-Кансару, главному монастырю в Лхасе, тайджи уверял себя в том, что не станет преклоняться, но лицезрев далай-ламу, сразу смягчился и начал молиться [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 39^а1—4]. Это вызвало протест со стороны некоторых его ближайших соратников. Разногласия в руководстве и длительность, трудность военного похода подорвали силу и моральный дух войск Арсалан-тайджи. В «Дэбтэр-чжамцо» указывается, что в 1636 г. (за год до смерти Цогт-тайджи) «красношапочник» Рабчжампа и командующий-тайджи направили из Тибета посланца с вестью, что Арсалан не следует приказу Цогт-тайджи. По-видимому, это вызвало возмущение Цогт-тайджи. Согласно «Дэбтэр-чжамцо», он велел тайком умертвить Арсалана. В источнике нет сведений, как был исполнен приказ.

Арсалан-тайджи, естественно, мог пользоваться поддержкой со стороны некоторой части воинов. Наш источник указывает, что в стране Бэри между противниками и сторонниками Арсалана начались столкновения. Из-за богатства, захваченного в стране Бэри, убили друг друга четыре военачальника [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 39^б2—4]. В другой книге отмечено, что правитель цзана Гарма Пунцок-Намчжал известил отца Арсалана об отказе сына начать войну с гелугпой. Это стоило Арсалану жизни — он и двое его людей погибли от руки подосланных убийц [Кычанов, Савицкий, 1975, с. 84]. Противодействие Рабчжампы и его сторонников, облаченных определенными полномочиями со стороны Цогт-тайджи, предопределило конец этой экспедиции. Остатки отряда Арсалана не решились вернуться домой и остались кочевать у оз. Тенгри-нор, заселив долину Замар и образовав группу населения, известную в Тибете как согде [Там же]. По данным «Дэбтэр-чжамцо», последние сведения об Арсалане-тайджи приводятся в связи с вторжением в страну Бэри и захватом ее богатств.

[36]

Арсалан во главе одного тумена войск был не в состоянии покорить область Уй без поддержки Цзанба-хана, однако последний не оказал ему существенной помощи, по-видимому, не желал усиления монгольского влияния в Центральном Тибете. В источниках не сообщается о совместных военных действиях тайджи с Цзанба-ханом против «желтошапочииков». Возможность таких действий была, ибо войска Арсалана дошли до границ Северного Цзана. Арсалан-тайджи, удаленный от тыла, среди враждебно настроенного населения и в неизвестной для него местности, без надежного союзника был вынужден принимать решения по своему усмотрению и изменять приказы Цогт-хана. Оказавшись в глубине Тибета, он в какой-то мере стал ориентироваться более реалистично и понял всю безрассудность идеи ослабить позиции «желтошапочников» только одним туменом войска без поддержки цзанского правителя. В конечном счете этот поход превратился в обыкновенный грабительский набег.

Несмотря на неудачу, попытка Цогт-тайджи значительно ослабила влияние и значение «желтошапочной» секты в области Уй. Естественно, разгрому подверглись монастыри гелугпы. Создавшееся в Центральном Тибете положение вынудило иерархов предпринять неотложные меры по борьбе со своими опасными соседями — владетелем Куку-нора Цогт-тайджи. По словам известного тибетского ученого-ламы Сумба-хамбо Ешей-Бальчжора, это было время «ослабления рели­ии Богда Цзохавы» (Богд Зонхубын шашин доройтов) [Сумба-хамбо, Хох нуурын домог..., л. 13—14; Бугд Найрамдах Монгол..., 1968, с. 61]. Автор «Дэбтэр-чжамцо» вторит Сумба-хамбо, говоря, что «так бесславно закончились дела Цогта» [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 39^б5]. Тем самым он присоединяется к мнению монгольских и тибетских летописцев, которые видели в Цогт-тайдже «отрицательную личность», т. е. врага «желтошапочной» религии.

«Руководство секты гелугпа, недовольное своим шатким положением, приняло решение искать помощь у своих новых покровителей — джунгаров (калмыков). Три посла гелугпы во главе с Соднам Чойпалом прибыли к джунгарам, чтобы побудить их начать религиозную войну с врагами веры. Это было тем более

[37]

необходимо, что, по некоторым сведениям, правители Цзан даже предприняли попытку убить далай-ламу» [Кычанов, Савицкий, 1975, с. 83].

В 30-е гг. XVII в. в Джунгарии заканчивался процесс консолидации и объединения страны. Он ускорялся внешнеполитической обстановкой, сложившейся в это время в Центральной Азии. Чороские князья во главе с Хара-хулой вели успешную борьбу против других группировок ойратских феодалов, среди которых особенно выделялись хошуты во главе с Байба-гасом. Он был старшим среди пяти братьев, которых в то время называли пятью барсами. Гуши-хан был третьим, но уже к этому времени пользовался славой талантливого военачальника и дипломата.

Те, кто не пожелали принять главенство чороских князей, уходили из родных кочевий. Так, торгуты ц часть дербетов и хошутов перекочевали сначала в сибирские пределы, а потом, в 30-е гг. XVII в., — на Волгу [Чимитдоржиев, 1978, с. 26]. В 1636 г. при правителе Джунгарии Батур-хун-тайджи с родовых кочевий ушла на юг, в район Куку-нора, большая группа хошутов во главе с Гуши-ханом (Туру-байху). До этого Гуши-хан кочевал вместе с другими братьями к западу и югу от Тарбагатайских гор, в долинах рек Или и Эмели. Группа ойратских князей вскоре оказалась в конфликте с Батур-хун-тайджи, который дошел до вооруженного столкновения. Хошутам Гуши-хана грозил полный разгром, должно быть ввиду этого Гуши-хан встал на путь примирения. Он должен был лично сам явиться перед Батур-хун-тайджи, притом один, без лошади, и просить его о перемирии. Эти сведения, сообщаемые автором летописи, говорят о соотношении сил и вполне поясняют положение, в котором оказался Гуши-хан [см.: Калмыцкие ист.-лит. памятн., 1969, с. 116]. В результате поражения Гуши-хан был вынужден покинуть родовые владения, которые, естественно, попадали в руки Батур-хун-тайджи. По всей вероятности, обращение иерархов-желтошапочников» с просьбой о помощи и сложившаяся обстановка способствовали его решению о перекочевке в район Куку-нора.

В 1636 г. (огня — мыши) Гуши-хан во главе своих хошутов выступил из Джунгарии. Хошутские воины,

[38]

вынужденные покинуть родовые владения, естественно, шли с семьями и табунами лошадей и скота, что скорее всего походило на перекочевку большого аймака феодала. Они шли по пути, проложенному паломниками, которые в те времена установили прямое сообщение с Тибетом через Аксу, Баркуль и Куньлунь. Войска Гуши-хана, по примерным подсчетам, составляли не менее одного тумена, т. е. более 10 тыс. чел., из них 5 тыс. были воинами [см. там же, с. 22], остальную часть составляли подданные примкнувших джунгарских князей. Согласно родословной таблице потомков Гуши-хана из «Дэбтэр-чжамцо», вместе с Гуши-ханом следовали его младшие братья Засагту-чинг-Батур и Буян-Хатун-Батур и братья от другой матери Хамига-Бекту и Хайнак-Тушиету [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 40^а6]. Они достигли пределов района Куку-нора в начале 1637 г. (огня — коровы) и дали отдых людям и лошадям близ горы Минган Ямтур. Здесь охотились на горных коз и баранов (за обилие их горе и дали название Минган Ямтур, т. е. «Гора тысяч коз»).

По некоторым данным, Цогт-тайджи был застигнут врасплох. Хотя часть войска (более чем один тумен) во главе с Арсалан-тайджи не возвратилась из Тибета, Цогт мог выставить довольно внушительную силу. Он располагал тремя-четырьмя туменами войска. Сражение было кровопролитным. Оно произошло недалеко от берега оз. Куку-нор, близ рек Большое и Малое Улан-хошо. По словам Гончог-Дамба-Рабчжая, не только реки истекали кровью, но ею покрылись вершины двух гор [Там же, л. 39^б1]. Войска Цогт-тайджи были разгромлены. Во время этой битвы отличился старший сын Гуши-хана Даян-тайджи. Он преследовал остатки войска Цогт-тайджи по льду р. Харгэл (по-видимому, Хор-гол) и сумел окружить их на левом берегу. Воины Цогт-тайджи сдались в плен, с тех пор эта местность называется «Шахалта» («Окружение). Автор нашего источника, как и Сумба-хамбо, писал, что Цогт-тайджи был пойман в норе сурка (тарбагана), спасаясь от преследования. Так тибетские авторы выражали свое отношение к врагу «желтошапочной» религии.

Описание битвы между войсками Гуши-хана и Цогт-тайджи, приводимое в «Дэбтэр-чжамцо», почти полностью совпадает с описанием у Сумба-хамбо в его

[39]

«Исторической хронике Куку-нора...» Одной из причин крупного успеха хошутских войск была внезапность, полная неожиданность удара хошутов, которая лишила Цогт-тайджи возможности собрать все свои силы. При этом нельзя не учитывать, что значительную часть войск Цогт-тайджи составляли отряды подчиненных ему куку-норских князей, тяготившихся его властью. Кроме того, для Цогт-тайджи большим ударом была смерть сына Арсалана. Все это предопределило неудачу Цогта. Халхасцы Цогт-тайджи, по словам Н. В. Кюнера, смешались с олютами (ойратами), В часть их была изгнана на юг от Желтой реки [Кюнер, 1908, с. 20]. Владения Цогт-тайджи в районе Куку-нора и Амдо полностью попали в руки Гуши-хана, который разделил их между своими девятью сыновьями по степным правилам — на два крыла: правое и левое.

В «Дэбтэр-чжамцо» говорится о том, что, отмечая победу, Гуши-хан пригласил к себе одного из видных тибетских церковных деятелей — Дэба-Цорджи. Затем хошутский правитель вместе с ним и своими нойонами отравился в Лхасу, на поклон к далай-ламе Агван-Лобсан-чжамцо. Во время встречи была достигнута договоренность о современных действиях против главного противника «желтошапочников» — правителя Цзана Гарма Пунцок-Намчжала. Далай-лама присвоил Гуши-хану титул Данцзин чхойчжал [Дэбтэр-чжам­цо, т. I, л. 40б6].

Через некоторое время Гуши-хан отправил Мэргэн габчжу Шейраб-чжамцо к далай-ламе с приглашением нанести визит в Куку-нор, в ставку хошутского хана [Там же, л. 39^б6]. Но о прибытии далай-ламы в Куку-нор не сообщается.

В связи с рассмотрением деятельности хошутов в Куку-норе наш источник сообщает об участии в походе отряда джунгарского правителя Батур-хун-тайджи, который якобы после похода вернулся на родину со своими войсками, приняв обет дорчже прэнбы [Там же, л. 40^б5]. «Историческая хроника Куку-нора...» сообщает о том, что в 1636 г. «Гуши, взяв армию, совместно с подданными джунгарского Батур-тайджи направился туда» [Сумба-хамбо. Историческая хроника Куку-нора..., М., 1972, с. 64] (т. е. в Куку-нор). Опира-

[40]

ясь на данные китайских источников, В. Успенский отмечает участие в хошутском походе отряда джунгарских войск во главе с полководцем Докэсип-нойоном [Успенский, 1880, с. 116].

По-видимому, бесспорно участие в куку-норском походе джунгарского отряда, но не совсем ясен вопрос об участии в нем самого джунгарского правителя Батур-хун-тайджи. Основной причиной перекочевок ойратских племен — торгутов, хошутов, дербетов на север, в степи Южной Сибири, затем на Волгу и на юг, в Куку-нор, как считают И. Я. Златкин и Ш. Б. Чимитдоржиев, являлась междоусобная борьба в Западной Монголии, в ходе которой возвысились джунгары. Ш. Б. Чимитдоржиев отмечает, что их возвышение не одобрялось хошутскими феодалами, поэтому последние, воспользовавшись приглашением тибетцев, направились на юг, в богатые, привольные степи Куку-нора [Чимитдоржиев, 1974, с. 18]. В то же время он пишет, что хошутский Гуши-хан мог перекочевать с одобрения Батур-хун-тайджи с целью распространения ойратского влияния на Куку-нор и Тибет под флагом защиты «желтой» религии [Там же].

Во 2-м томе «Истории Монгольской Народной Республики» высказывается предположение о том, что куку-норскому походу Гуши-хана предшествовал совет ойратских нойонов [Бугд Найрамдах Монгол..., т. II, 1968, с. 61]. Нам неизвестны состав участников совета и его решения.

Основываясь па данных источников, прежде всего «Дэбтэр-чжамцо», мы согласны с теми исследователями, которые подтверждают участие джунгарского отряда в куку-норском походе хошутского Гуши-хана.

«Дэбтэр-чжамцо» содержит многочисленные сведения о политике Гуши-хана после установления хошутского господства в районе Куку-нора. С утверждением там власти Гуши-хана усиливается позиция «желтошапочников». Однако их основные противники — правители Цзана и Бэри продолжали действовать, даже, по некоторым данным, заключили союз против Лхасы. «Дэбтэр-чжамцо» сообщает о том, что они притесняли сторонников «желтой» религии вплоть до заключения в тюрьмы и разрушения монастырей [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 40^а1—2].

[41]

Хошутский Гуши-хан в 1640 г. вступил в борьбу с противником «желтошапочников». Сначала он одержал победу над правителем Бэри в Восточном Тибете, затем направился в Лхасу, где вел переговоры с лхасскими иерархами о походе против правителя Цзана. Совет лхасских иерархов, в работе которого участвовали далай-лама V и дэсрид Содном-Рабдан, подчеркнул необходимость принять жесткие меры по защите интересов «желтошапочников» [Там же, л. 40]. В то же время военные приготовления велись весьма активно и со стороны Цзанба-хана, который построил новую крепость Донкарцзон [Там же].

«Дэбтэр-чжамцо» сообщает о военных действиях между войсками Гуши-хана и правителем Цзана Гарма Пунцок-Намчжалом. Цзанба оказывал упорное сопротивление превосходящим по численности силам противника, умело используя свои крепости, но в конечном счете потерпел поражение. Крепость Самдубцзе, в которой укрылся Цзанба, была взята штурмом. Гуши захватил его дворец и пленил хана.

Таким образом, в 1642 г. все области Тибета оказались под контролем хошутского Гуши-хана. На встрече с далай-ламой V Агван Лобсан-чжамцо в Цзане он заявил, что торжественно вручает ему власть над тринадцатью туменами Тибета [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 41^а2]. При дворе далай-ламы было создано светское правительство, члены которого были назначены Гуши-ханом и полностью зависели от него.

По тибетским источникам довольно трудно определить положение Гуши-хана. Известно, что он до смерти (в 1654 г.) являлся фактическим правителем Тибета. От него зависели и далай-лама, и панчен, и высшие тибетские чиновники. После смерти Гуши «его сыновья Даши-Батур и Даян-хан правили первые пять лет совместно, но в 1660 г. решили произвести раздел тибетских владений. Даян-хан остался в Центральном Тибете, а Даши-Батур получил Куку-нор» [Кычанов, Савицкий, 1975, с. 87]. Источники свидетельствуют, что далай-лама тяготился владычеством хошутов и искал поддержки извне. Далай-лама V Агван Лобсан-чжамцо активизирует дипломатические связи с Цин-ской империей, пытаясь уменьшить влияние Гуши-

[42]

хана в Тибете. В свою очередь Гуши-хан установил связи с цинским двором.

Маньчжуры проводили довольно гибкую политику натравливания и разъединения политических и религиозных сил Тибета. Тибет как центр ламаизма играл важную роль в центрально-азиатском регионе, население которого в основном исповедовало ламаистскую веру. Учитывая это, цинские богдоханы уделяли значительное внимание Тибету, стремясь перетянуть на свою сторону ламаистское духовенство во главе с далай-ламой.

В «Дэбтэр-чжамцо» и других тибетских источниках содержатся некоторые данные, характеризующие борьбу группировки далай-ламы за власть против своих покровителей — хошутов. После смерти Гуши-хана эта борьба усиливается. «Дэбтэр-чжамцо» сообщает, что крупный религиозный деятель Дэба Чжидшодпа, скрываясь в разных местах, тайно распространял письма, призывающие к широким выступлениям против политики хошутов [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 41^б2]. Письма его были перехвачены, а группа кар-дан, к которой принадлежал Дэба, разгромлена.

Волнения происходили и в других районах, в частности в Лхасе.

Если далай-лама V Агван Лобсан-чжамцо находился в дружбе и согласии с маньчжурским богдоханом, то Дэба Санчжай-чжамцо, ставший при нем светским правителем, выступал решительным противником сближения с Цинской империей, внешняя политика которой носила ярко выраженный экспансионистский характер. Санчжай-чжамцо установил тесный контакт с джунгарским Галдан-ханом в борьбе против этой угрозы. Сообща они принимали меры по защите и отстаиванию своей свободы и независимости.

Далай-лама V умер в 1682 г., но Дэба скрывал его смерть в течение 16 лет. От имени далай-ламы он вершил внешнеполитические дела Тибета. Смерть Агван Лобсан-чжамцо стала известна лишь в 1694 г. [Чимитдоржиев, 1974, с. 49]. В период деятельности Санчжай-чжамцо была преодолена феодальная раздробленность Тибета и сведено к минимуму покровительство хошутских князей. При его поддержке была найдена кандидатура далай-ламы VI — Цаньян-чжамцо, кото-

[43]

рый в пятнадцатилетнем возрасте был возведен в далай-ламы. Всем противникам его было ясно, что он ставленник Дэба Санчжай-чжамцо.

В то время номинальным правителем Тибета считался хошутский Лхабсан-хан, но его положение было незавидным. Он не обладал реальной властью и существенным влиянием в Лхасе. По словам автора «Краткой истории Индии, Китая, Тибета и Монголии», из-за разногласий между Лхабсан-ханом и Дэбой Лхабсан был вытеснен в район Наг-чу (Черной реки) [Балман Гончок-Чжалцан, л. 70^а1], однако продолжал сохранять власть в Тибете до своей гибели (1717 г.).

В конце XVII в. укрепляются связи между Цинской империей и хошутами Куку-нора. В усилении влияния Цинской династии на Куку-нор значительную роль сыграло ламаистское духовенство, которое проявило инициативу в созыве в 1698 г. съезда куку-норских князей [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 49^б5—6]. Согласно «Дэбтэр-чжамцо», в 1697 г. цинский богдохан Канси прибыл в г. Нинся [Там же, л. 49^б5], откуда руководил подготовкой этой встречи. Она знаменательна тем, что на ней было обнародовано решение о принятии куку-норскими князьями цинского подданства. Съезд удостоил правителя Куку-нора Даши-Ба-тура, младшего сына Гуши-хана, звания чин-вана, а остальных князей — званий ванов различных категорий [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 49^б5—6]. Им было определено соответствующее жалованье и установлена очередность приезда каждого ко двору императора. Даши-Батур, уже до этого снискавший расположение богдохана Канси своим враждебным отношением к ойратскому Галдан Бошокту-хану, получил в жены дочь Канси и стал императорским зятем. Все князья Куку-нора были приведены к присяге на верность Цинской маньчжурской династии.

Вскоре после этого события в Куку-норе появился первый гарнизон маньчжурских войск.

В «Краткой истории Индии, Китая, Тибета и Монголии» Балман-Гончок-Чжалцана и в «Дэбтэр-чжамцо» содержатся сведения, характеризующие деятельность Лхабсан-хана и его отношения с Дэбой Санчжай-чжамцо и далай-ламой Цаньян-чжамцо. В ходе открытой борьбы за власть Санчжай-чжамцо в 1705 г. был убит

[44]

Лхабсан-ханом. Затем хан обвинил в измене и далай-ламу Цаньян-чжамцо, которого хотел доставить в Пекин. По пути, согласно официальным данным, этот далай-лама умер в Куку-норе [Цыбиков, 1981, с. 144]. По некоторым тибетским версиям, он был убит, другие утверждают, что он был отпущен охраной и будто бы убежал [Балман-Гончок-Чжалцан, л. 71^а4]. Вторую версию поддерживает монгольский ученый Ц. Дамдинсурэн [Дамдинсурэн, 1969, с. 35—39].

Лхабсан-хан в 1705 г. (огня — свиньи) на престол далай-ламы посадил своего человека Падгар Цзинбу Агван Ешей-чжамцо [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 45^а4—5]. По-видимому, по этой причине Падгар Цзинбу не был признан настоящим далай-ламой. Оппозиция выдвинула в далай-ламы известного «чудесами» литанского мальчика Галсан-чжамцо. Народ поддержал его кандидатуру. Все куку-норские роды встретили избранника с восторгом. Однако Цинский двор, установивший тесные связи с Лхабсан-ханом и уже вмешивавшийся во внутренние дела Тибета, счел этот выбор сомнительным. Новый претендент на престол далай-лама VII Галсан-чжамцо из Литана был оставлен Цинами в монастыре Гумбум до лучших времен.

Произошло дальнейшее осложнение политической обстановки в стране. Ставленник Лхабсан-хана, продолжавший исполнять обязанности далай-ламы, придерживался, как и хан, маньчжурской ориентации. События в Тибете и Куку-норе не нравились правителю Джунгарского государства Цэван-Рабдану, дочь которого была замужем за сыном Лхабсан-хана. Джунгары продолжали решительно отстаивать свою свободу и независимость. Назревала новая война между Джунгарией и Цинским Китаем. Каждая из сторон стремилась упрочить свои позиции в стратегически важных районах, в том числе и в Тибете. Намерение Цеван-Рабдана укрепить связи с кукунорскими монголами, а также со светскими правителями Лхасы путем установления родственных отношений не увенчалось успехом, но послужило поводом для вмешательства джунгаров в дела Куку-нора и всего Тибета.

Лхабсан-хан направлял в Джунгарию своих представителей с разведывательными целями. «Дэбтэр-чжамцо», в частности, сообщает о поездке иона Качен

[45]

Ерканбы из крепости Нгария к ойратам с подобным поручением [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 45^а5].

Важное место в джунгаро-тибетских отношениях занимает поход ойратских войск во главе с военачальником Цэрэндондоком-старшим. Поводом к походу послужило возвращение сына Лхабсан-хана [Там же, л. 45^а6]. Ойраты выступили в поход под видом сопровождения его свадебного кортежа. Куку-норские монгольские князья отказались пропустить ойратский отряд через свою территорию, т. е. по наиболее удобному пути — через Куку-нор и р. Муруй-усу. Джунгары избрали другой путь — через Хотан и горы Куэнь-лунь. Этот путь был наиболее трудным, но имел одно очень важное преимущество: по нему можно было пройти незаметно и застать врасплох войска Лхабсан-хана.

Преодолев все трудности изнурительного перехода по горным тропам Куньлуня, ойратские войска проникли на территорию Тибета. Сделав привал у горы Танглха, они прошли мимо оз. Тенгри-нор и вступили в местность Дам [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 45^б1—2]. Войска Лхабсана оказались неподготовленными к сражению и начали терпеть неудачи. Не помогло и посредничество панчен-ламы, прибывшего к Цэрэндондоку в сопровождении высокопоставленных лам [Там же, л. 45^б1—2]. Джунгары захватили Лхасу и другие стратегические пункты Тибета. Помощники Цэрэндон-дока Чхоймпол-зайсан и Дугар-зайсан учинили по всему Тибету разгром монастырей сторонников Лхабсана [Там же, л. 45^б2—6] (Лхабсан-хан, считавшийся около 30 лет правителем Тибета, погиб в 1717 г.).

В связи с приходом в Тибет войск Джунгарского государства джунгаро-цинские отношения обострились до предела. Маньчжуры снарядили в Тибет в 1719 г. армию, но она была разгромлена джунгарскими войсками. Вскоре был снаряжен новый крупный отряд цинских войск, к которому присоединились куку-норские князья со своими отрядами. Под их натиском джунгарские войска потерпели поражение, остатки — около тысячи воинов — ушли обратно в Джунгарию той же дорогой, по которой пришли.

Между прочим, второй цинский воинский отряд вместе с войсками куку-норских князей в 1720 г. со-

[46]

провождал далай-ламу VII Галсан-чжамцо, направлявшегося в Лхасу по указу императора Канси. В свите далай-ламы находились представители «желтошапочной» церкви из различных областей. В «Дэбтэр-чжамцо»; приводятся имена наиболее важных персон из свиты далай-ламы. Среди них — представители цинского богдохана.

Далай-ламу VII Галсан-чжамцо сопровождали Тууган Гонма Чхой-чжамцо, Сэркогба Да-лама Ганчжурба Лобсан-принлай, представители императора два чжанчжи — А-да-Лха-да, Кошай Эцзин и др. и из Куку-нора — Данцзин-чин-ван, Галдан-Эрдэни-джунанг, Эрдэни Эрхэ-Далай-Бошогту, Мэргэн-Дайчин и др. [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 50^б1—4].

По-видимому, многие из этих монгольских тайджи шли во главе своих воинских подразделений, входивших в состав маньчжурского отряда. Приводятся имена наиболее известных в то время иерархов и военачальников. В некоторых других источниках упоминаются многие участвовавшие в походе куку-норские тайджи, среди них встречается имя Цаган-Даньцзин Даячин-хошоци [см. Попов, 1895, с. 119].

Одержав победу над джунгарскими войсками в Тибете, Цины стали наводить порядки, ими были наказаны вплоть до казни тибетские и куку-норские деятели и ламы, подозреваемые в связях с джунгарами. Затем Цины лишили хошутских феодалов того влияния, которым они пользовались при дворах далай-лам. При церемонии возведения на престол далай-ламы VII Галсан-чжамцо хошутским куку-норским князьям Цины отвели задние, менее почетные места, тогда как почетные места заняли цинские чиновники.

Цинское правительство Китая, кроме того, предприняло меры по укреплению своего положения в районе Куку-нора. Незаметно для куку-норцев там были поселены 2 тыс. китайских солдат-поселенцев. Им были отведены земельные участки от южных гор до Цзя-юй-гуаня [Успенский, 1880, с. 120]. На новом съезде куку-норских князей в 1720 г. маньчжуры уточнили границы их владений (в зависимости от заслуг перед правящей Цинской династией), пригодные для обработки земли были отобраны для колонистов. На это отдельные представители куку-норских феодалов отвеча-

[47]

ли, что во всех местах, годных для земледелия, они позволяют солдатам и народу заниматься хлебопашеством, за собою же оставляют только места, годные для кочевки [Там же, с. 120].

Хошутские владетельные князья все тяжести чужеземного гнета перекладывали на плечи трудового народа. В период войн крестьяне выполняли изнурительные функции курьеров и гонцов, несли различные повинности для обеспечения коммуникаций и баз снабжения многочисленной маньчжурской армии на ойратской границе. В то же время интересы части куку-норских феодалов были ущемлены политикой цинских властей. Тем самым хошутские тайджи и их подданные были объединены общим патриотическим подъемом, стремлением отстоять свободу и независимость.

Яркой страницей в истории куку-норских монголов является восстание 1721—1723 гг. под руководством Лобсан-Данцзина, носившее антицинский, освободительный характер. Тибетские историки считают, что потеря привилегий, которыми пользовались куку-норские феодалы при дворе далай-ламы, притеснения со стороны маньчжурских властей послужили основными причинами этого восстания. Автор «Дэбтэр-чжамцо» отмечает, что Лобсан-Данцзин после возвращения из Лхасы, где участвовал в церемониале восшествия далай-ламы VII, решил объединить Куку-нор под своей властью [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 51^а1]. Другими словами, он развернул подготовку к восстанию с целью освободиться от цинского засилья, установил связь с правителем Джунгарского государства Цеван-Рабданом. В местности Саган-Тологой был созван сейм куку-норских князей, где некоторые феодалы (Чаган-Данцзин, Эрдэни-Эрха-Токтонай) выступили против плана Лобсан-Данцзина, в основном одобренного большей частью участников сейма. Этот конфликт был решен военной силой, противники восставших, потерпев поражение, нашли спасение в китайских городах. На сейме по предложению Лобсан-Данцзина было решено отказаться от всех китайских титулов и восстановить монгольские титулы и звания.

К восстанию примкнули со своими подданными Пунцок-Балчжар, фугогун Чикчичжабу, бэлэ Лобсан-чаган-Цэрэн, Дуньбоду, Лачабу и торгоутский тайджи

[48]

Ноян-гэлэн-Норбу, Чаган-номын-хан — влиятельны деятель духовенства в Куку-норе [Успенский, 188 с. 121]. Вскоре на помощь к восставшим прибыл джунгарский отряд под командованием Сэбтан-чжаба. На стороне повстанцев выступили также некоторые монастырские общины и довольно много лам [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 51^а1—2]. Они создавали отряды и участвовали в военных действиях. «Дэбтэр-чжамцо» сообщает о том, что в восстании участвовали ламы монастыря Чжа-дог-гон, избрав военачальником Сэр-когба лин Далай-Цорджи. Вооруженные служители монастыря Чжа-дог совершили налет на китайский город Кхашай. Цзанбо Цэчэн-рабчжампа, собрав многочисленных монахов, разграбил Санян-чжинг и во главе сотни воинов захватил Мра-ний-ба чжон [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 104^б6].

Руководитель восстания куку-норских монголов Лобсан-Данцзин был сыном Даши-Батура — младшего сына Гуши-хана, который наследовал титул отца, титул цин-вана и главы сейма. В ходе этой освободительной борьбы Лобсан-Данцзин присвоил себе титул далай-хун-тайджи. Восстание быстро распространилось по всему Куку-нору. Оно могло перекинуться и на другие районы и превратиться в освободительную войну монголов против цинских завоевателей. Но с самого начала куку-норские феодалы ставили целью только восстановление своих узкоклассовых привилегий и не поддерживали связи с патриотическими силами Халхи и Внутренней Монголии.

Согласно «Дэбтэр-чжамцо», восставшие разрушили много городов и укрепленных постов Цинской империи [Там же, л. 51^а1—2]. Маньчжурские чиновники и солдаты-колонисты были изгнаны из Куку-нора. Создалось довольно трудное для Цинов положение. Власти пограничных областей выступили с самыми различными предложениями и рекомендациями по подавлению восстания [Там же, т. I, л. 51^а2—3].

Карательные отряды под командованием Нянь-Чэнь-яо, действовавшие против восставших, не смогли подавить восстание. На помощь к Няню были направлены дополнительные силы. В генеральном сражении у горы Хамар-Дабан войска Лубсан-Данцзина  были

[49]

разгромлены. Сам он с группой сторонников ушел к своему союзнику Цеван-Рабдану.

Восстание было подавлено в 1724 г. Согласно «Дэбтэр-чжамцо», «Алагшаба по велению императора в год дерева — дракона полностью восстановил положение и Куку-норе» [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 51^а4].

В тибетских сочинениях, особенно в «Дэбтэр-чжамцо», содержатся многочисленные сведения о ходе восстания, и особенно о жестоком разгроме его. В ходе карательных операций маньчжурские войска разрушали монастыри и убивали лам. Так, был полностью разрушен большой монастырь Гонлун (2500 лам), 17 сел, 700 домов превратились в пепел, было убито 6 тыс. человек. Другие монастыри в Амдо и Куку-норе также были полностью разрушены и несколько тысяч лам убиты [Вира, 1960, с. 30]. Цинские войска разрушили монастыри Серког и Чжа-тог-гон, сотни их мона­хов были убиты, храмы, монастырские здания и прочие строения сожжены. Три монастыря в районе Ша-ког, Чжа-догв районе р. Чжулаг, Сэмнид, Лхород и Брати-гон и другие значительно опустели [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 104^б6-105^а6].

Для предотвращения волнений в будущем маньчжурские чиновники провели ряд преобразований в административной системе управления куку-норскими монголами. Потомки Гуши-хана были лишены наследственного привилегированного положения в Куку-норе. Стал проводиться принцип «разделяй и властвуй». Хошуты отделены от чоросов, хойтов, торгутов и халхасцев, которые должны были состоять под командованием своих родовых старшин. В 1725 г. куку-норские монголы были разделены на 29 знамен: 21 знамя — из хошутов, 2 — из чоросов, 1 — из хойтов, 4 — из торгоутов и 1 — из халхасцев. Территории знаменам были отведены со строгим учетом интересов маньчжурской администрации, лучшие участки были переданы маньчжуро-китайским колонистам. Вся полнота власти предоставлялась цинской администрации.

Куку-норские монголы попали в полную зависимость от Цинского Китая. Но, несмотря на поражение восстания, монголы Куку-нора не смирились с зависимым положением и продолжали антицинскую освободительную борьбу. Тем не менее в конечном итоге Цины установили полный контроль над Куку-нором.

[50]

* * *

Итак, материалы тибетской хроники «Дэбтэр-чжамцо» представляют собой ценный источник по истории Куку-нора, его политических и этнических связей с соседними странами и народами, особенно с тибетскими и другими кочевыми племенами.

Эти материалы свидетельствуют о том, что в область Куку-нор из различных районов Монголии поэтапно переселялись племена, игравшие важную роль в истории Куку-нора и Амдо. В XVII в. возникло самостоятельное ойрато-монгольское (точнее, хошутское) государство во главе с Гуши-ханом (Туру-Байху). Хан хошутов, самодержавный повелитель судеб монголов Куку-нора, был в то же время правителем тангуто-тибетских племен Амдо.

«Дэбтэр-чжамцо» проливает свет на разносторонние монголо-тибетские отношения в XIV—XVIII вв., характеризует контакты монголов Куку-нора, их правителей с тибетским духовенством, ламаистскими иерархами Лхасы; оттеняет проблему так называемого духовно-светского союза, особенно в период хошутского господства, не только в Куку-норе, но и во всем Тибете.

[51]

 

 

ПЕРЕВОДЫ ХРОНИК КУКУ-НОРСКИХ монголов

 

ИСТОРИЯ КУКУ-НОРА («Дэбтэр-чжамцо», г. I, л. 32^б1 — 41^а5)

 

л. 32^б1             Переходя к изложению содержания «Дэбтэр-чжамцо», следует отметить, что основной текст распадается на две [части]: [история] северной [от реки Ма-чу] группы [монастырей] и [история] южной группы [монастырей]¹. В историю северной группы [входит] история куку-норских княжеских родов, поскольку [она] связана с порядком [изложения].

В книге «Цепь перерождений бодисаттвы»² море прославляется так:

И вот в середине находится глубочайшее море,

Синеющее подобно сапфиру,

Как небеса, растопленные солнечным светом, Раскинулось оно безбрежно от горизонта до горизонта.

Это великое озеро, широкое и глубокое, радующее Сердце и глаз [своим] небесно-голубым блеском,

Известно как Тишор Чжалмо³. Оно является сердцем [страны].

Чже Галдан-чжамцо⁴ воспел его так:

«Древний царь веры Сронцзаи-гампов⁵,

Которого сейчас называют Маходевой,

И славный Урчжан-Падма-Самбхава⁶ изрекали пророчества [о Куку-норе].

Это озеро — обитель дракона-бодисаттвы,

Здесь жило много монахов и сиддхи».

Прославленное такими [стихами], это озеро является благоприятным мостом для обитания сиддхи.

На правой стороне [озера ] расположена гора Лоб-ри⁷, а на нижней (восточной) — Сэрба-ри⁸. Здесь есть Пещера «Лик Гонбы»⁹, изображения догшитов и много различных предметов почитания. На правой и левой стороне [озера] расположены два озерка На-лунг.

Во время проезда Пятого великого (далай-лама Агван-Лобсан-чжамцо)¹⁰ в Китай здесь был заново воздвигнут престол, на котором он дал

[52]

слово написать «Разрешение следовать за Авалокитешварой»¹¹. Место, где он проповедовал, [называлось] Ширэ-тханг или Тингнэл-тхур, извест но сейчас как Чанзот-тхэр-тхэр¹². //

л. 33                Куку-норские нойоны¹³ воздвигли для далай-ламы и его старших учеников церемониальные сидения, которые расположили рядами по старшинству [сидящих].

К западу от него находится священное озеро для лечебных купаний, которое называется Ариг-чху-цан. Здесь, согласно житию далай-ламы Содном-чжамцо¹⁴, его встретил, совершил поклонение и выразил почтение сам Мачен¹⁵, воплощенный в [человеческом] образе в бонской шапке, окруженный свитой из двухсот человек Мачен попросил [далай-ламу] пожаловать ему разрешение следовать за Авалокитешварой Здесь Пятый всезнающий составил солчит Мачена под названием «Совершенно белое острие»¹⁶.

Рядом находится местность Абчи-дуктанг где, по [преданию] «Дабчаг-пе», во времена Гэсэра стояло столь [много] хорских войск, что они сплошь покрывали и горы, и долины. Там же родина Гэсэра-Лха-лун Юмдо. Здесь есть не большая скала, которую называют Дзо-док-са (дословно: место, где привязан хайнык)¹⁷. У подножия скалы на ровной зеленой лужайке возвышается белый камень, похожий на живое существо. Это место называют лугом Пестрого хайныка, охраняющего землю.

В верхней [Амдо] находятся два озера, одно называется Чжаринг, или Цхзгэн-нор, а другое Алак-нор, или Оринг-нор¹⁸. Затем озеро Бэудук-цо, озеро Тонгри-пхонак и озеро Тосу-нор¹⁹. Эти перечисленные пять озер известны своими лечебными свойствами.

На севере [расположены] озера Курлуг, Ноган-нор, Шалату-нор, Хара-нор.

На юге и западе [расположены] Баян-нор, Гунга-нор, Шэни-нор и другие многочисленные небольшие озера.

На западе и севере [расположены] два соле-ных озера Чхуги и Курлуг.

л. 33^а6             Вверх от Курлуга, с четырех сторон снежной горы Оухун, // берут начало четыре большие реки: Улан-мурун, Боуха, Эжэжи и Сурэтоли.

Там в [стороне] от [реки] Чжулаг [расположены] многочисленные снежные горы. В [местности] Боро-цзудкхуг находится известное озеро Гартан Маркху, на востоке — гора Солнце и  Луна, к юго-востоку [расположены горы Цзонла-ринмо, а на южной стороне  [располо-

[53]

жены] девять чжо (холмов). На западе [Куку-нора] — гора Сэр-чхэн и на востоке — гора Монлам-Тхонбо. К югу от всех этих [гор] на западе Амдо расположена одна из известных снежных гор Мачхэн-Помра, сверкающая подобно стеклянной ступе. На западной стороне Куку-нора (вблизи) мыса Саган Тологой, известного как голова озера, в [Куку-нор] впадают многочисленные большие и малые реки: Буха, Улан-хошо, Харгэл и др. Река Цхунгаг, сливаясь с другими реками, дальше течет под названием Цзон-чу. Кроме того, [здесь] также много лечебных и горячих источников, различных лекарственных и священных деревьев, горных и водяных птиц.

Еще в то время царь Тисрон-Дэбцзан²⁰, покровитель буддизма, встретил великого хамбо Бодисаттву²¹ у рощи Омбу и преподнес великому хамбо чашу, полную золота. Царь был в шапке и в сапогах, но без пояса. [Тогда] великий хамбо соизволил сказать: «За то, что ты в головном убо-

л. 34    ре, твои наследники [будут владеть] по воле судьбы Верхней Нгарией²², подобной [твоей] шапке, и Нижним Амдо²³, подобно обуви, одетой на [твои] ноги. // В середине (в центральных областях) ослабится власть царя, так как ты не был подпоясан. А за то, что преподнес золото, распространится учение всевышнего».

Сын Тисрона — Чхунбо Мутиг-Цзанпо, или Садна-Лэгцзинен²⁴,— его сын Дарма, его сын Намдэ-Одерун²⁵, его сын великий князь Балкхор-цзан²⁶, его сын Ти-Даши-Цзэгба-бал, его сын Оддэ, у [него] было четверо сыновей, второй из них стал правителем в стране Амдо. В этом Куку-норе они стали родоначальниками, установили правление. Говорят, что у наследников [тибетских цэнпо], установивших власть в восемнадцати больших владениях в стране Цзонка и большей части Нижнего Амдо, было [много] знатных придворных. До сих пор потомки королевского (коронованного) пона²⁷ находятся в районах Пан и Барий²³, и, кажется, [их] величают «собачьими понами» за непонятный язык. Еще говорят, что именно они [стали] родоначальниками княжеских родов во [владении] белых хоров Годана²⁹, во [владениях] Чжиучжа, Личжа, Лу-учжа, Янчжа и других многочисленных [родов] нойонов.

В средние века у тибетского пона Аши³⁰ были многочисленные табуны лошадей, за это [он] прославился как владыка гнедых скакунов; [он] управлял [своей] прекрасной страной и населением. Говорят, что в то время прибыл извест-

[54]

ный [в этих местах] созерцатель Лангарпа³¹, но это нужно проверить.

В год железа — овцы (1571) десятого рабчжуна Алтан-хан Чахарский³² проникся светом учения. В той стороне действовал лама по имени Цзодгэ А-сэнг³³, к которому обращались с вопросами. Согласно подробному сообщению в биографии далай-ламы Содном-чжамцо, [у Алтан-хана] возгорелась неугасимая вера и [он] специально направил «золотое письмо» с приглашением и далай-ламе [с просьбой] пожаловать [к ним] в северную сторону. // Победоносный рин-боче³⁴ решил [во время] настоящей встречи у озера [установить связь ламы и милостынодателя] и вскоре направил [к ним] ламу-учителя винаи Цзондуй Санбо³⁵. В [местности] Бум-чху Нанба [была организована встреча] более десяти тысяч людей во главе с ханом.

Во время следования [далай-ламы ] в год земли — барса (1578) в местности Ариг состоялась первая встреча, и в то время, когда [его] окружали юншаибуский Баргу-тайджи, Хатан Батор, Масин-багши туметский и восемьсот знатных всадников, победоносный (далай-лама), сделав ваджра (мудру) на воду, силой волшебства поднялся вверх, чем вызвал религиозный .трепет.

[Во время] второй встречи Сэцэн Хун-тайджи³⁶ из рода царей (ханов) Ордоса и Даян-нойон из рода туметских ханов преподнесли три тысячи лучших скакунов. При этом Хун-тайджи показалось, что у великого сострадательного (далай-ламы) четыре руки.

[Во главе организаторов] третьей встречи находились Зоригту-тайджи, Чин-Батур и др.

Во время настоящей встречи с ханом Куку-нора [прошли] соответствующие молебствия; из окружения [Алтан-хана] произнес речь Хун-тайджи, а Гушри-багши лоцзава переводил. Заложили [начало] пути [распространения] учения всевышнего, закрепив [связь] ламы и милостынедателя, подобно неразлучным солнцу и луне.

Да благословит господь эти [дела], превратившие море крови в молочное. До этого монголы после смерти человека в зависимости от [социального положения] убивали его жену, слуг, коней и скот, а позднее перестали убивать и начали все это преподносить ламе и послушникам. [За это] совершались определенные религиозные обряды. Но так как «убиение невозможно полностью предотвратить, то постановили:

л. 35                Если убил человека, то казнить [убийцу], //

если убил лошадей и скот, то взять [с него] I штраф,

[55]

если избил человека, принявшего духовные обеты, то изгнать из общины.

Необходимо сжечь в огне изображения духов предков и другие [атрибуты], применяемые древними удаганами в годичных и месячных кровавых жертвоприношениях. Если не сожгли их в огне, то разрушить жилище [ослушников]. На том месте воздвигнуть статую шестирукой Гомбы, принести в жертву три молочных продукта и соблюдать пост три раза: 8-го, 15-го и 30-го числа месяца.

Запретить грабить и покорять китайцев, тибетцев и другие [народы]. В случае нарушения необходимо наказывать в соответствии с законом, как в (областях) Уй и Цзане. Установили законы новой земли согласно правил взаимоотношения ламы и милостынедателя»³⁷.

В монастыре Чхабца Тхэгшэн Чхойнкхор-лин³⁸ есть в [главном] храме [статуи] Будды трех времен, Чже-ламы (богда-Цзонкавы) и [статуя], похожая на самого богдо [Цзонкаву], на западной, восточной [стороне] и в середине [расположены] храмы богов Чжигжнда, Чжанрай-сига и других, каждый из [которых] стоит на шестнадцати колоннах, воздвигнутых приглашенными из Китая мастерами-ремесленниками. Между ними расположены два храма Бодхи-саттвы и Ягши и Богар Чжог.

На западной и восточной частях лицевой [стороны монастыря расположены] небольшой светлый дворец для жилья и Дэчхэн-побран. Во всех [строениях] крыши и прочие [части были сделаны] в китайском стиле. Вся территория монастыря была окружена тремя рядами железных стен. Для освящения и благоденствия было преподнесено жертвоприношение на огне.

л. 35^а6             Подобно семи сад-ми-дунам, следуя приказу царя (Алтан-хана), более сотни послушников во главе трех [лиц] ханского рода приняли // монашество. Лха и сраи (злые духи) этой страны воистину прибыли, выслушали учение. Царь сжег в огне почитаемые [в народе] греховные изображения Тэнгри в виде огненного жертвоприношения перед ликом Гонбы. Царю был дарован лайка (титул) дорчже-чхана. Царь получил [также] ван чжэ-э-дора. В год земли — зайца (1579) начали служить молебствие Чхо-прул³⁹. С новогодней тормы Лхамо потекла амрита, и хотя ее пили множество китайцев, тибетцев и монголов, она не иссякала, а все прибывала и прибывала.

Великий пятый проповедовал, что Победоносный (далай-лама III Содном-чжамцо), [сле-

[56]

дуя] но верхней дороге от Саган Тологоя, соизволил остановиться близ озера Баян-нор, у храма Чхабца Лхаканг. Затем оттуда прибыл в [местность] Ариг-Чху-цанка⁴⁰, сейчас, кажется той дороги уже нет. Победоносного пригласил царевич Биндуй из Ордоса⁴¹. [Далай-лама] сделал огненное жертвоприношение и предстал в облике Ямантаки⁴². Показал, как он в глубоком созерцании сливается, становится единым с саттвой. Сами собой затихли все проявления вражды. Освятил (далай-лама III) новый монастырь «Совершенная обитель пользы другим» и монастырь, воздвигнутый Сэцэн Дайчином⁴³. Путем oгненного жертвоприношения Ямантаке полностью покончил с [духами] «черной» стороны. Тот монастырь называется Пунцок Дарчжайлин, говорят, что нет второго [такого монастыря] на [этой] части земли. В год земли — зайца во вре­я пожалования Победоносного в страну [монголов] хан и [его] советники [восстановили] золотой мост, связывающий Китай и Тибет, [который в свое время] был разрушен нойоном Куку-нора Холочи-чин-Батуром⁴⁴ и его соратниками.

л. 36                Вскоре в страну монголов отправили послом //Донкхор Ендон-чжамцу⁴⁶.

Чже Галдан: Во времена Брулку Содном-чжамцо

В этой стране Нижнее Амдо

Было много будд и бодисаттв

[а именно]:

Перерожденец Чжинкан гон

Содном Ендон-чжамцо,

Дунцзэ Гунга-Балсан⁴⁶ и т. д.

Дунцзэба (Гунга-Балсан) является продолжателем  родословной,  передававшей  «Мигцзему и дуб-тхоб», которую он получил от ламы Бумбачана, сочинителя «Мигцземы»: [Бумбачав был] учеником второго настоятеля Брайбуна Чхойчже-Балдана. Похоже, что Дунцзэба встречался в Монголии с далай-ламой Ендон-чжамцо, в то время ребенком.

Победоносный Ендон-чжамцо⁴⁷ имел рождение как сын Суми-тайджи, родственника Алтана. В год воды — зайца (1603) [далай-лама] прибыл в Куку-нор, следуя в Уй по дороге, обходящей китайскую железную гору Сатаг Думба. Нойон Холочи подготовил встречу в крепостя Дам и, сообщив [об этом], ждал день и ночь, но [далай-лама] без остановки спешно проехал в [местность] между озерами Чжаринг и Оринг.

Оба лхабцзуна в молодости приняли от панчен Лобсан-Чхойчжи-Чжалцана⁴⁸ посвящение и выслушали бесчисленное множество религиозных поучений о предыдущем и последующем. В силу

[57]

решения совета [монастырей] Сэра и Брайбуна⁴⁹ многие решили действовать сообща. В год земли—лошади (1618) десятого рабчжуна те двое

л. 36^а6 (оба лхабцзуна) и Сэцэн-Дайчин и другие [нойоны] из рода туметских царей; Хар-хула, // Купдулун-Чхойкху и другие из княжеских родов Халхы; Дэба-Чжидшодпа Содном-Чжалцан⁵⁰ [стали союзниками]. Войска монголов, «белые» войска Чжидшодпы двинулись [в поход].

В том же году нгарийский царь пригласил панчен Ринбоче. Из глазниц Чжобо⁵¹, который находится в Лхасе, закапали слезы.

Царь Цзана Гарма-Пунцок⁵² собрал войска тринадцати темничеств Тибета⁵³ и направил в [сторону] Лхасы. Пятнадцатого [числа] шестого месяца (июня), войска Цзана численностью в несколько тысяч человек стали напротив Лхасы. Многочисленные богатыри из войска Цзана поднялись на вершину горы за [монастырем] Брайбуном.

Монгольские войска под руководством Дайчина вклинились в войска Цзана и уничтожили их, ни один не смог убежать в долину. На следующий день к цзанцам прибыли [подкрепления], и их лагерь на берегу Чжид-чу стал больше прежнего. Монгольское войско было напугано и начало отступать. Монахи Сэра и Брайбуна и войска из мирян во главе с Дэба-Чжидшодпой спешно бежали в [страну] Урда Пан-юл, Таглун и другие районы. Войска Цзана захватили [монастыри] Сэра и Брайбун.

Так как все крепости и поместья Чжидшодпы были захвачены, Дэба-Цорджи был вынужден направиться в Куку-нор. [Монахи] Таглуна попытались остановить [противника] в районе

л. 37    Корпхен. [Монастыри] Сэра и Брайбуна снова опустели. Оставшиеся обитатели Брайбуна должны были уплатить двести золотых шо⁵⁴, а [монастырь] Сэра — сто. Цзапба потребовал, чтобы дань в Цзан привез Содиом-Чоймпхэл⁵⁵. // Там [ему было передано], чтобы Сэра и Брайбун уплатили жалование войску, причем железо и медь не принимались в уплату.

[Содном-Чоймпхэл, рассказал], что в Чжале находится клад Чже-Гонмы и его нужно достать. Вскружив голову [Цзанбе], он, взяв с собой представителя Цзана, приехал в Чжал и в момент прибытия в Чжу сбежал в Монголию.

В год железа — курицы (1621) войска цзой хор-сог⁵⁶ (монголов и ойратов) численностью более чем двух тысяч начали сражение с основными войсками в Жантан-гане Лхасы [под руководством] двоих — молодого лхабцзуна Лобсан-Данцзин-чжамцы и Гуру хун-тайджи. Тибетские войска,

[58]

потерпев поражение, укрылись в крепости Жtлезная гора. Панчен-ринбоче, настоятель монастыря Галдан Султим-Чхоймпхэл, Чжамьяп-лама Гопчог-Чхоймнхэл, Таглун-Шабдрунг⁵⁷ встретились с послом [Цзанбы], как дядя с пле­мянником, и договорились о взаимоотношениях.

Дворец Галдан Побран Лхасы⁵⁸ [вновь] стал пентром «колеса учения», и заново установились [границы] владений подданных.

Вновь собрали приписанных [к монастырям] Сэра и Брайбун крепостных крестьян. Изменили правила учения гелугпы в Уе и Цзане и вновь вернули потерянные до этого земли. В компенсацию за мир Дэба Чжидшодпа отдал Пан-юл и

л. 37^а6 город Гарцзе и Кагбо Цадчхун. Лично Содном Рабдан, соизволив прибыть в Галдан Побра распространил по [всему] Тибету грозное повеление о правах наследования. Посол лхабцзуна // Дарма Кия-тайчжи, посол хун-тайджи Чжон Чхойчже Чжинба-Дарчжай и другие посланцы, договорившись с Цзанбой и, в год воды — собаки установили правление Великого пятого (далай ламы Агван-Лобсаи-чжамцо)⁶⁰. Пригласили его в Куку-нор, но когда [он] отказался ехать, то решили принудить силой войска, тогда Победоносный [с помощью] святой силы некоторое врем скрывался в округе Эри⁶¹. Отец и сын [вместе] со всеми сами пожелали постичь учение от Дэб Цорджи.

Холочи и старший лхабцзун Данчжон-Лобсан-чжамцо воздвигли по монастырю — Чхубсан Намчжал-Балчжор и Сэрканба Принлай-Пунсог⁶². Цзанри Пугба Гэндун-Чжалцан не стал долго задерживаться, хотя [ему] было поручено проповедовать, слушать [проповедь]. Когда началась междоусобная борьба между хун-тайчжи и его младшим братом⁶³, то Дэба-Цорджи и Чхуб-санпа вдвоем постарались примирить [их] между собой, но это не дало результата.

В конце года железа — лошади (1630) войска лхабцзуна и других разгромили аймаки туметов, расположенные к северу от [реки] Ма [чу]. Дэба-Цорджи с многочисленными родственниками, сановниками и слугами должен был удалиться в сторону [местности] Ра. Старший лхабцзун умер в год железа — овцы (1631).

Многочисленные войска халхаского Акха Дайчина и ойратов⁶⁵ прибыли в Лха [су], [стремясь избежать] междоусобных столкновений: халхасцы под руководством богатыря Кангчжана с богатырским голосом, ойраты — под командованием Мэргэн-нойона и около трехсот туметских [воинов]⁶⁶.

[59]

С года земли — дракона (1628) Лигдэн-хан⁶⁷ начал междоусобную борьбу в Чахаре. //

 

л. 38                По его повелению в год воды — обезьяны (1632) в сторону Цайдама направились [из своей] страны четыре сановника — сыновья юншаи и по предсказанию ламы-милостынедателя Таглунбы прибыли в Дам [и] Цхокхул⁶⁸.

Тушету-хан Абатай ездил в Тибет к далай-ламе. [Он] поклонился Чжо и вместе с тем просил у Чжалвана (далай-ламы) ван цевана.

Многочисленные чахарцы, прибыв в Халху, стали причиной междоусобной борьбы, и [затем] Цогт⁶⁹ вместе со своими войсками был вытеснен из Халхи. Прибыв в Куку-нор в год воды — обезьяны десятого рабчжуна (1632), [он] подчинил [своей власти] все владения туметов.

С года земли — зайца (1579) десятого рабчжуна Тумет Чин-Батур в возрасте пятидесяти четырех лет, Хун-тайчжи, двое лхабцзунов и другие силой и мощью подчинили [своей] власти две провинции Амдо и Уй⁷⁰.

После этого Кхуя-тайджи, Пагтар Холочи и другие многочисленные тайчжи, один за другим переходя на южный берег [реки] Ма [чу], захватили много людей страны Рон⁷¹. Младший лхабцзун. получил у Дэба-Цорджи благословение на сочинение «Чжанчжуб сэмчжон». О других [тайджах] нет подробных сведений.

Чахар Лигдэн, [молясь] гелугпе о [спасении своей] жизни, прибыл в Куку-нор и умер в [местности] Шара-тала.

Хотя Цогт (тайджи) делал вид, что [он] почитает карчжудпу⁷², но на самом деле он уже отступил от религии и поклонялся китайской Дао-си⁷³, но [тайджи] пригласил в Куку-нор Дэба-Цорджи.

От характера человека зависит сила постижения сущности учения, и сказания на [тему] учения являются ответом, открывающим дверь радости, и от проповеди ламы зарождается вера. // Сердце молится учению этой («желтой»)

л. 38^а6 шапки. Один молодой человек начал постигать учение.

Кроме него в той стране было много сторонников трех направлений: сакья, бругпа и кар [чжудпа]. Последователь учений карманы⁷⁴ «красношапочник» Рабчжампа⁷⁵ прослушал много тантрийских (тайных) учений. В год курицы (1633?) юншанбу Карма Илдан⁷⁶ пожаловал в Лхасу. Приняв от Победоносного (далай-ламы) [ван] жизни, [он] отправился в [монастырь] Сурпху. Тайджи был зол на него за то, что [иерарх] Кармапы не оказал почтения при ветре-

[60]

че и не благословил. Гар-Мэруба из Сурпху избил [его].

В год дерева — собаки (1634) Арсалан, обманув Халха Акху-дайчина⁷⁷, действуя осквернительно, начал устанавливать плохой порядок. Так как до этого года и после него чахарцы, Цогт и барийцы⁷⁸ продолжали [удерживать] золотой мост (связи) тибетского царя, то амдова Нянтоб-чжан с некоторыми отправился в правительство Китая. А Дарчже пришел из Амдо в центр области Уй.

В год дерева — свиньи (1635) Цогт-отец, [его] сын, «красношапочник» Рабчжампа вместе с Цзанбой и с [его] правительством решили уничтожить [даже] имя гелуг [пы]⁷⁹. Пока милостынедатель Гар-бруг Чжэм-шом и другие совещались, Арсалан-тайджи прибыл в Дам⁸⁰ во главе тумена войск. Аймак пона юншанбу был покорен в [течение] одной четверти времени. Лама Чжаб-чхокул ушел в Верхнее [Амдо] и [там] устроился. Двое — младший Карма и Номчи — были убиты. Хотя сын Норбу-Ринчин и старший Карма вдвоем [ушли] в Деланта, но в году воды — ло-

л. 39    шади (1642) Норбу-Ринчин был пойман воинами Гуши- [хана] и предательски убит. //

Арсалан стал порицать в душе великое книжное учение карманы. От Сурпху до Долбы в душу тайджи нанесли удар восемь враждебных [мыслей], и [он] начал сто недозволенных [действий]. В конце зимы правое крыло монгольских [войск двинулось] на Бригун⁸¹, а левое крыло продвигалось к Северному Цзану. И когда личная дружина тайджи вступила в Яр-брог, началась большая паника, подобная землетрясению, но монгольские войска, поднявшись на вершину хребта, увидели, что невозможно пробиться силой, так как середину всей долины заполнили [войска] (воины Цзана). Некоторые отступили ввиду безвыходности положения, и войска укрылись [в местности] Чжидшод.

Тайджи уверял себя, что не станет кланяться, но когда подъехал к Галдан Капсару и лицезрел Победоносного (далай-ламу V), то сразу смягчилось [его] сердце и он начал молиться. Просил [далай-ламы] благословения и сочинения [буддийского] учения. Во время встречи в Рамоче один из окружающих сказал, что кто-то сегодня изменил клятве; на [это] тайджи ответил: «Я изменил».

Вдруг тайджи, как будто помешался, стал действовать опасно, подобно сверкающей молнии, и нинмавы приложили усилия, чтоб вернуть [его] в Монголию.

Гуши-хан⁸² [выступил] из Джунгарии в году огня — мыши (1636) не из-за своего корысто-

[61]

любия, а только в интересах религии⁸³. Войска Батур-хун-тайджи⁸⁴ были наиболее подготовленными к войне. Войска ойратов, более чем тумен (10 тысяч), [перешли] по льду реку Или и Тарим, Хайдак⁸⁵ и большие болота в начале зимы. И дошли до местности Нэпэлун-гэр в Куку-норе.

л. 39^а6             Дали отдых людям и лошадям. // Гора, где [охотились] на многочисленных коз и горных баранов, стала называться Минган Ямтур. В начале месяца года огня — коровы (1637) прибыли в верхнюю [часть] Куку-нора.

Одновременно разгромили три тумена войск Цогта. Вершины двух гор покраснели от крови, и с тех пор эти вершины называют Большим и Малым Улан-Хошо. Сын (Гуши-хана) Даян-тайджи и другие, преследуя остатки войска по льду [реки] Лхаргэл, разгромили [их]. Некоторые из них (воины Цогта) сдались в плен на левом [берегу], в степи, которая теперь называется Шахалта. Цогт-нойон был пойман в норе тарбагана, где спрятался спасаясь [отпреследования].

За год до гибели Цогта-тайджи «красношапочник» Рабчжампа и командующий тайджи направили [ему без ведома Арсалана из Тибета] посланца, спрашивая, что делать, если Арсалан не последует заветам отца. Цогт ответил, что [нужно], обманув, его убить. В то время, когда головы закружились от богатства, [взятого] в поверженной [стране] Бэри, опять [судьба изменила] Арсалану и начались междоусобные столкновения между нойонами. Так бесславно закончились дела Цогта. Гуши-[хан] пригласил в Куку-нор⁸⁶ Дэба-Цорджи, который дал [ему] три обета — ванг, лунг, чже и много других.

Батур-хун-тайджи с нойонами и слугами вернулся на родину⁸⁷, приняв ван дорчже-пренбы. Гушп-хан с нойонами и слугами и Чжидшод Дэба-Идшин и другие пожаловали в Уй. Царю присвоили титул Данцзин Чхойчжила перед [ликом] чжошага.

В году земли — барса (1638) Гуши- [хан] отправил Мэргэп габчжу Шэйраб-чжамцо для приглашения Победоносного [далай-ламы | в Куку-нор.

л. 40                Цзан Дэсрид⁸⁸ пачал устанавливать великий новый порядок, // составил «Новое положение о крупнейших монастырях [Тибета]». Для поиска и [сбора] камней с горы, находящейся за [монастырем], были собраны наемные люди.

Скатывая камни с [горы, они] повреждали кельи и другие [помещения], надоедали, обращаясь с различными [претензиями] к Победоносному [далай-ламе], учителю и [его] последователям. Приближенные, увидев и услышав все

[62]

[это], сообщили хану в конце года зайца (1639), Гуши- [хан] сильно рассердился. В год дракона (1640) с войсками направился в сторону Тибета и по пути двинулся на Кам. Благодаря благословению, подчинил [своей] власти все шесть удельных владений Амдо и Кама. Хотя правителю-чжалпо Бэри удалось скрыться, но он по воле судьбы, подобно бабочкам, [сгорающим] на огне светильника, попал в [руки] властей. Были освобождены из тюрьмы многочисленные чиновники, простолюдины, ламы, принадлежащие к [сектам] сакья, гелугпа, кармана, кар [чжудпа], бругпа, бригуна, таглуна.

В год железа — змеи (1641) с большой армией вторгся [Гуши-хан] в Цзан, следуя через [местность] Дам.

Сам Содном-Рабдан⁹⁰ соизволил сказать Великому пятому о том, что сейчас и в будущем необходимо взять на себя труд, связанный с защитой религии. И еще он просил так: «Возможно, что угодные божества сект новых направлений и хороши — они действительно очень могущественны в делах, направленных вовне, но для внутренних дел от них особой пользы нет. Здесь лучше [секта] Нинмапа, которая действует, как собачий жир на раны. Извольте выразить ваше благоволение в интересах настоящего и будущего собственной религии, исходя из [положений] Нинмапы, которая обладает всеми достоинствами, необходимыми для решительных мер (дословно: для швыряния, сжигания и подавления).

Но тем не менее никаких мер в интересах религии не было предпринято. // И тогда на целый день изо рта [статуи] Вхайравы в монастыре Брайбуи потекла кровь. На [статую] Дхарма

л. 40а6            радны Чжон-кхра пришлось надеть железные веревки. С лица Делпы закапала кровь. Часто был слышен голос [статуи] Дхармараджи из монастыря Галдан. Многие видели, как из Цзана за монахами и мирянами от Ущелья черного вихря до Ралпартина следовала женщина на муле, везущем труп. Говорили, что это душа Дэсрид Цзанбы. С подножия [горы] монастыря Брайбун [все] яснее и точнее слышался не прекращающийся сильный рыдающий голос, похожий на женский. И было видно много других предзнаменований неотвратимых [бедствий]. Цзанцы для усмирения Сэра и Брайбуна построили крепость Донкар цзон. Войска, собранные из сторонников учения нинмапы, захватили ее и еще одну крепость Шол. Сторонники Цзанбы сдали крепости Дэчэна и Нэуцзон.

Начиная с новолуния, с третьего месяца года воды — лошади (1642), подданные Данцзин-

[63]

Чхойчжила вступили по всем проходам-дорогам в [Южный] Тибет. И одиннадцатого числа новолуния [Гуши-хан] пригласил Великого пятого приехать в Цзан. [Гуши]-хан приказал организовать встречу [далай-ламы] лучнику Дэчэну — правителю Тхоба. Во [время] встречи представители правого и левого [крыла] тринадцати туменов Тибета преподнесли большие и ручные колокола и драгоценности.

В то время, когда в большом зале Самдубцзе⁹¹ собрались многие тибетцы и монголы и сели в ряд, // Гонма Цэчэн преподнес [далай-ламе] три больших пэлдупа (священные реликвии) Будды и индуш древнего [царя] Мачжэда и зерцало для очищения и икону, изображающую царя Шамбалы Ригдана с Буддой на голове. Автором: ее был Ринпун Агван Жигдог.

Царь полностью объединил тринадцать туменов Тибета и преподнес [атрибуты власти] далай-ламе⁹². Хотя далай-лама мог возвеличить религию, но был не в состоянии справиться с раздробленностью [Тибета]. Говорят, что в дальнейшем все законы были установлены по его желанию и был составлен Великий закон по примеру царя религии (Хубилая) и Пагба-ламы⁹³. От этого еще сильнее укрепилась вера в душе (Гуши)-хана. В то время большие монастыри Нинмапы не могли преодолеть внутренних разногласий. Простой народ обходился общими сокращенными поучениями. В течение девяти лет в областях Уй и Цзан, и Бу-ру, и Нанг-цзэ распространилось тайное [тантрическое] учение. Говорят, что в течение десяти [лет оно установилось] во всем Уе и Цзане. Конечно, было немало изменений и исправлений в значении [поучений], многое переосмысливалось...//

 

РОДОСЛОВНАЯ ХРОНИКА ГУШИ-ХАНА

(«Дэбтэр-чжамцо», г.  I, л. 49^а6—61^а3)

 

л. 49^б6            С года земли — тигра (1636) многочисленные роды джунгарского Гуши-хана начали прибывать в Куку-нор и укрепились сперва в [местности] Тодле. Они назывались правофланговыми ойратов. Великий пятый [далай-лама] писал, что ныне [Куку-нор], находясь на стыке границ трех стран — Китая, Тибета и Монголии — и в непосредственной близости от последователей «желтошапочной» религии — милостынедателей северной стороны, [оказывает] значительно больше влияния, чем в эпоху Пагмадуба и Цзана.

[64]

Даян-хан от [имени] братьев и сестер да клятву перед ликом Ямараджи. Этому законному наследнику царя ойратов вручили власть над наследственными владениями [цэнпо] Сронцзан-[гампы] и [он] с величайшим почтением соблаговолил [принять правление], проповедуя, что [это] наследственные владения Чингиса Халхаского.

Установили китайско-монгольскую границу. Прекратились воровство и грабежи. Открылись торговые пути. Согласно установленному договору стали спокойно жить в своих границах.

Когда началась междоусобная борьба, [далай-лама V] отправил в Куку-нор Гоман бонлоб Приплай-Лхундуба. [Он, прибыв] в [местность] при слиянии рек Чжулаг и Шугшабад, собрав в амдоском монастыре Дагна князей, установил [их] владения, разделив на правое и левое крыло. Установились [мир] и спокойствие.

В год огня — быка (1697) двенадцатого рабчжуна Чжанчжа Агван-Лобсан Чойдан (1642—1714), направленный с «золотым письмом» к далай-ламе, на обратном пути [в Пекин] распространил весть о прибытии в город Нинся с целью объезда владений императора Канси. [Чжанчжа] побудил князей явиться по своему внутреннему убеждению па аудиенцию к императору. Князья, приняв [приглашение], пришли с визитом к императору и преподнесли [подарки]. [Последний] пожаловал младшему сыну Гуши-хана Даши-Батуру [звание] чин-вана, а другим — чжуя-вана и прочие соответствующие звания. Пожалование высокими [званиями] укрепило отношения, сложившиеся между Китаем и Куку-нором.

Даши-батур был сыном Гуши-хана от одной [его] служанки. Далай-лама сказал о нем куку-норским князьям так: «[Даши-батур] действительно является сыном Гуши-хана, следовательно, он будет вам дядей по отцу-Акху. Поэтому изберите его вашим правителем». // Эти слова

л. 50    Великого пятого о четвертой жопе Данцзин-Чхойчжи-чжалпы и о [ее] сыне Даши совпадают со сведениями из «Летописи Китая, Индии, Тибета и Монголии».

В год дерева — коня (1714) ван Даши-Батор преставился. Гунчжен гонма предсказал, что смерть Акху — это начало плохих предзнаменований: «Короткое время [его] правления было прекрасным для всех [куку-]норцев, и не знаю, что будет после этого с [их] счастием и спокойствием». Правителем Куку-нора стал сын Акху Данцзин-ван. Согласно завещаниям Акху правое крыло стало подчиняться князю Чжунану.

Все князья, единые в своем желании, при-

[65]

гласили благородного победоносца [далай-ламу] Галсан-чжамцо в монастырь (Гумбум) и от всего населения Куку-нора попросили императора пожаловать разрешение о выезде [Галсан-чжамцо] в Тибет, как и во времена Великого пятого.

От императора были направлены семнадцать знатных людей во главе с Чжа-Чжун-ваном с повелением, где указывалось, что необходимо единство мыслей и души Китая и Монголии для укрепления величия далай-ламы, религии желтошапочников и власти императора.//

л. 50^а6             В год железа — курицы (1741) победоносный [далай-лама] соизволил пожаловать в Поталу в [сопровождении] многих великих (вельможных) трех [стран] Китая, Тибета и Монголии: перерожденца Тууган Ку-гонмы Чхой-чжамцо, Сэркогба Да-лама Ганчжурба Лобсан-Приплайя; от императора были отправлены два чжанчжина-командующих Югом и Севером, мудрый А-да-Лха-да, Кхошай Эцзин и другие; от Куку-нора Данцзин-чин-ван, Галдан-Эрдэни Далай-Бошог-ту, Мэргэн-Дайчин, Чин-хун-тайджи, Чжигчжид-чжаб, Гэлэг-чжунан, Галдан-Даши, Дайбун-тайджи; из Алашани Энху-бэли; из Халхи Дон-дуб-ван, гун Цэван-Норбу, тайджи Лхаван-чжам-цо и другие. Это пожалование стало известным на трех континентах, подобно землетрясению. Но однако в [то] время, когда [посадили] на трон и [началось] богослужение, китайские чиновники [заняли] почетные места, а куку-норцев [оттеснили] на задние места, и им [оказывалось] мало почтения, поклонения. Повеление дэбы сотрясало [все] живое, [подобно] рыку барса...

И так много было волнений, что клятва была нарушена. Затем, когда Данцзин-ван вернулся из Уя, объединив [под своей] властью [Куку-нор, он] завоевал много китайских селений на стороне [города] Синина. // Разрушил городок

л. 51    Санян-чжинг. Некоторые монастырские служители стали на сторону монгольских [военных] сил, и против китайцев действовало бесчисленное множество [людей]. Начались столкновения между войсками. Были сделаны различные предложения для пресечения нарушений (или неповиновений) и подавления восставших среди подданных Китая.

Два китайских военачальника Еи-чжан-чжун и Нян-гуи-э, командуя войсками, двинулись подобно летнему наводнению. И Данцзин-вану пришлось уйтн в Джунгарию.

Алагшаба по повелению императора в году дерева — дракона (1724) полностью восстановил [спокойствие] в Куку-норе. В девятом месяце

[66]

[того же] года снова началось [восстание]. Сно повеление всемилостивого императора было доставлено аймакам князей Куку-нора, как и прежде, была безмерна милость [его]. Это [было принято] Ра-цзе-побраном Куку-нора и другими северными [кочевниками]. [Они] были вполне довольны, слушая проповедь перед ликом Чжан-райсига. Необходимо уяснить, что, что бы ни бы-

л. 51^а6 ло, правление всевышнего с пути не собьется. //

Из одной монгольской летописи. [Стало и вестно], что у царя Данцзин-Чхойчжи-чжал было от старшей жены шесть сыновей: Цэрин-Элтичи, Дорчже Далай-хун-тайджи, Хоримчи Эрдэни-дайчин, Сангарца, Гомбо-Цэван, Даши-Батур-тайджи, а от младшей [жены] Цзигшэтху Данцзин Далан-чжалбо, Азар Сэцэн хун-тайджи, Аюшэ Баян-Абагэ и Далантай.

Пишут, что потомки Цэрин-Элтичи живут на правой стороне и в низовьях озера. Но иногда говорят, что на правой стороне озера [живут] потомки старших [братьев] шестого сына.

У второго сына Чхойчжила [Гуши-хана Дорчже Далай-хун-тайджи было четверо сыновей: Батур хун-тайджи, Далай-Дайчин хун-тайджи, Бэроцзана и Галдан-дайчин. У Батур-хун-тайджи было четверо сыновей: Эркхэ-нойон, Данцзин-хун-тайджи, Галдан-Даши и Галдан-Данцзин. У первого и третьего не было сыновей. У второго был сын Данцзин Намчжал, у которого не было сына. Сын четвертого Галдан-Дайчина-бэли — Даши-Цэрин, его сын бэли Дамба-Цэрин, у него было трое сыновей: бэли Чжигмэд-Ешей, Лхамгоннам-Балдан-Абэ и лама Далай-ширэту, или Чжигмэд-Гунга. У первого был сын бэли Чжамбал-Дарчжай, у него было трое сыновей: бэли Намкха-Ванчжал, бэли Лобсан-Чжимба. У первого был сын бэли Цэрин-Норбу. Так как он умер в семилетнем возрасте, правителем стал

л. 52    Акху Лобсан-Чжимба. Его сын — Чхин-Бобо. //

Сын Лхамгона — Чжаб тайджи и так далее.

У Дайчин-хун-тайджи (Далай-Дайчин-хун тайджи) был сын Эркхэ-тайджи, у него было четверо сыновей: Чжун-ван Пунцок, засаг Долма-чжаб, Дорчже-Намчжал и Цэпэл Эрдэни-тайджи. У Пунцока было трое сыновей: Чжун ван Гончо Даши, Лобсан-Дамчжой и Галдан-Або. У первого был сын Соднам-Дорчже-ван.

Так как эти двое, отец и сын, поклонялись учению от всего сердца, [их] набожность и обе были святыми. Отец принял обет гелона от панчен Ринбоче, который дал [ему] духовное имя Лхабцзун Чжамьян-чжамцо. [Он] воздвиг монастырь Дулан вместе [со всеми] храмами.

[67]

Жена и сын вана пригласили второго перерожденца Гунчжэна, и от него приняли [ван] калачакры, дэмчога и сандуя, цеван, дуггар и многие поучения и различные руководства беспредельного учения Далай-хутогту, различные цорджи-ученые Тибета и более двух тысяч духовных и мирян.

Для их [благополучия] действовал лхарамба Содном-Даба, [который] подносил подарки всевышнему победоносному Галсан-чжамцо, точно соблюдая принятую традицию, и упражнялся в системе дуйнхор в дасане Цзэ-намчжал. В то время его и старшего настоятеля [монастыря] Дашичжил [Лаврана] Содном-Ванчжала, Содном-Дагбу [называли] тремя // Содномами (т. е.

л. 52^а6 добродетелями) Куку-нора, так прославили [их] достойными титулами [прозвищами].

Прибыв в Даши-чжил, [он] начал тщательно руководить всеми церемониями монахов факультета дуйнхор.

Он по собственной инициативе воздвиг дулцан и в резиденции [ему] дал обет дуйнхор Гунчжен-чжог. Также [его] сын Содном-Дорчже-ван приглашал Гунчжен-чжога в этом и в последующем перерождении. [Он принял] большой обет майдари, обет дуйнхора и прочие; прослушал правило очищения от зла и круг наставлений одного раздела чжуда, и [его] набожность была безмерной. Хотя вскоре [он] получил титул чин вана, но достиг [этого] без [больших] усилий.

Его сын — ван Цэрин-Дондуб. У него было трое сыновей: Урчжан-чжаб, засаг Ринчин-Намдол и перерожденец Гумбум Миняга.

У [второго сына Чжун-ван Пунцока] Лобсан-Дамчоя нет сына. У [третьего сына чжун-ван Пунцока] Галдаи Рабдан-Або был сын Далай-Хутогту Галсан-Рабчжай. У [второго сына Эркхэ-тайчжи] Долма-чжаба был сын засаг Дарчжай-Намчжал. [У третьего сына Эркхэ-тайчжи] Дорчже-Намчжала не было сына. [У четвертого] сына Эркхэ-тайджи Чжамбал-Цэпэла [был сын] Лобсан-Цэрин, его сын тусалагчи Балчжор засаг, у него не было сына, поэтому засагом стал Дорчже Самдуб, брат Содпам Дорчже-вана. Его сын засаг Ванчхэн Дондуб, его сын засаг Балбар Даши-Лхундуб, у него не было сыновей, на его

л. 53    место назначили засага Ринчин-Намдола, у него было несколько сыновей. //

У Бэроцзана было трое сыновей: Рал-тайджи, Або Сэцэн-тайджи и Сунчжаб Эрдэни-тайджи, говорят, что они правили для пользы государства.

У третьего сына Чхойчжила (Гуши-хана) Хоримчи Эрдэни-Дайчина было семеро сыновей:

[68]

Тарба, Пунцок, Ванчхэн, Лхамбум, Бантхучи-Дайчин, Сэнгэ-Хатан-Батур и Балбар. Сын Тар-бы — Агван-чхоймпхэл, его сын бэси Цэрин-Дондуб, у него и у вышеупомянутого Пунцока нет сыновей. У Вачхэна (третьего сына Хоримчи) был сын [по имени] Чхойдаг, его сын Эрдэни-Бошогту и у него и Балбара нет сыновей.

У Лхамбума (четвертого сына Хоримчи) был сын Дорчже-Цхэбдун, а у него нет сына.

У Бантху-Дайчина (пятого сына Хоримчи) было двое сыновей — засаг Цхэбдан-Бошогту и Данцзин-бэси. Сын Цхэбдана — засаг Цэрин Дорчже, его сын Лобсан Цэрин, его сын Балчжор засаг, его должность занял Галдан Данчжор. У него было двое сыновей: засаг Гэлэг Рабдан и Лин-хо-бэ. У первого сын засаг Буян-далай, также говорят, у него есть один сын.

У Данцзин-бэси (второго сына Бантхучи-Дайчина) был сын Шагдор-чжаб бэси, а у него было четверо сыновей: Чжамбал-Дорчже перерожденец Сэртог Дайчина, бэси Далай-Сэцэн-Цокту-Цхочжи-Дорчже, Цэван-Ригцзин, Чжач-хун доба Шабдрун Лобсан-Ванчхуг-Чжамцо. //

л. 53^а6             У Цхочжи-Дорчже, или Цэван-Дорчже, был сын бэси Радна-Сэнгэ, его сын бэси Содном Пхэлчжай, сейчас его зовут Сэртог бэси.

У Дайчин нойон Цэван Ригцзина (третьего сына Шагдор-чжаб бэси) было двое сыновей: Гумбум Монламба-Чжамба и Тхоен-Лосал, а третий — Сурбу-Тубдун-Нима.

У Сэнгэ Хатана (шестого сына Хоримчи) был сын Даши-Дондуб, у него не было сына.

У четвертого сына Чжойчжила (Гуши-хана) Сангарцы был сын Болод-Хошучи, у него было двое сыновей: Батур-бэли и Содном-Даши. У Батура был сын Ринчин-Намчжал, а у него не было сына. У Содном-Даши было трое сыновей: тусалагчи Галдан-Дондуб, Галдан-Ванчжал и бэси Минг-нээ, из троих у первого и второго нет сыновей. У Минг-нээ было четверо сыновей: бэси Лобсан-Цхэбдан, засаг Балчжид, Идам и Цхэсун. У первого было трое сыновей: Ванчжал Данцзин, гунцхог-Рабдан, Цэрин Дарчжай. Говорят, у первого был сын бэси Гэлэг-Намчжал. У Лобсан-Цхэбдана было шестеро сыновей: тусалагчи Цэрин-Дорчже, Дарчжай-Цэрин, Гончог-Рабдан, Данцзин-Ванчжал, Лхасрун-чжаб и Самдуб-чжамцо. У Балчжида был сын Лхачжаб. У двоих Идама и Цхэсуна нет сыновей. // У пятого сына

л. 54    Чхойчжила (Гуши-хана) Гомбо-Цхэвана нет сына. //

Шестой сын Акху-Даши-Батур был назначен поном Куку-нора Великим пятым (далай-ламой). У него было двое сыновей Лобсан-Данцзин-ван

[69]

и Танлха-чжаб. У Данцзин-вана было два сына: Батэ Саган и Амин-ган, [которые] находились во дворце Побран. Слышал что говорят, что в дальнейшем один старший сын и Кхачжид-Чжаб вдвоем жили [там же] во времена царя Чжалбо Чхина. У Танлха-чжаба не было сына.

У седьмого сына Чхойчжила (Гуши-хана) Данцзин-Даян-Чжалбо было пятеро сыновей: Радна-Далай-хан, Содном-Даши, Содном-Дорчже, Содном-Гомбо и Гэндун-Мэргэн-нойон. У Радны было двое сыновей: Дандзин-Ванчжал и Лхабсан, у первого не было сына. У Лхабсана было двое сыновей: Галдан-Данцзин и Сурцха, у первого Хун-тайджи был сын Додчжай. Говорят, что у Сурцхаи был сын Цхэбдан-гун, говорят, что сейчас есть один сын, который живет в Чахаре.

Сын Содном-Даши — Норбу-Пунцок, его сын Даши-Балчжор, у которого нет сына.

У Содном-Дорчжи был сын Чхойнхор, его сын Галдан-гун. У него было трое сыновей: Данцзин-гун, тусалагчи Чжалцан и гун Балчхэн, у которого не было сына,

л. 54^а6             У Содном-Гомбы было двое сыновей: // Цэрин-гун и тусалагчи Чхойчжон Чжамцо. У Цэрин-гуна был сын гун Даши-чжаб, его сын гун Гэндун-Дондуб, у него было двое сыновей: Ешей-Дарчжай и тайджи Лэгшад-Дамнамчжом. У первого сын гун Чжурмэд-Тхубдан-Цэрин, его сын гун Чхойдар.

У Чхойчжон-Чжамцы (второй сын Содном-Гомбы) был сын гун Содном-Добчжай, у него не было сына, поэтому на его должность вступил его брат Радна-Сэнгэ, его сын Цхэбаг-гун.

У тайджи Лэгшада был сын тусалагчи Дамдин.

У Гэндун-Мэргэн нойона (пятый сын Данцзин-Даян-Чжалбо) было двое сыновей: Цэрин-гун и Балчжор.

У первого было двое сыновей: Цхэбдан-гун и гун Гончхог-чжаб, у первого не было сына. У Гончог-чжаба гуна было двое сыновей: гун Чхойчжон-чжаб и Агван-Лэтшад. У первого был сын Гэлэг-Рабчжай, его сын гун Дамдин-чжаб, у него было двое сыновой: Руруй и Бандэ.

У тусалагчи Балчжора (второго сына Гэндун Мэргэн-нойона) было пятеро сыновей: Гомбо-чжаб, Гунсан, Цхэбаг-Чжамцо, гэбши [монастыря] Сэры (по имени) Дампхэл Тхоен и тусалагчи Цэван Дагба.

У первого было трое сыновей: Цхэсун-чжаб, Тхоен-Чхоймпхэл и Баедаа.

У восьмого сына Чхойчжила (Гуши-хана) Ацара Сэцэн хун-тайджи было трое сыновей:

            [70]

Мэргэн-хун-тайджи, Сэцэн-хун-тайджи и Чжоригту дайчин. //

л. 55                У Мэргэн-хун-тайджи было трое сыновей: Намчжал Эрдэни-хун-тайджи, Мэргэн-Дайчин и Абага-Рабдан. У Намчжала было двое сыновей: Чин-хун-тайджи и Лобсан-Цэван. У него было четверо сыновей: гун Лхачжал-Дайчин, Чжамбал-Дагба, Гэлэг-Добчжай и Дорчже-Цэрин. У Лхачжала был сын засаг Гунсан-Чхорин, у него не было сына, поэтому засагом назначили сына его дяди Ойдуб-Ванчуга, его сын нынешний засаг Дарма-шри. Сын Ойдуб-Ванчуга (по имени) Кхубо-тайджи-Санбо. Его сын Мукхэн-тайджи.

У Добчжая (третьего сына ван Лобсан-Цэ-вана) было трое сыновей: Дорчже, Тхоен-Рабчжамба и Сультим-Самбо.

У Дорчже-Цэрина (четвертого сына ван Лобсан-Цэвана) было трое сыновей: Ванчжал, Дамдин и Ешей-Ванчягал. Его сын Мэргэн-дайчин Ринчин-Даши, у него было трое сыновей: Дамдин-Цэбдан, засаг Бобо и засаг Бадма-Цэбдан. У Цэбдана было двое сыновей: Шейраб-Нима и Бобо, у второго не было сына.

У засаг Бадма Цэбдана был сын Ванчжал-засаг, его сын Гэн-дун-чжаб, его сын засаг Гонбо-чжаб, говорят, что также у него было несколько сыновей.

У Абага-Рабдана (второго сына  Мэргэн-хун-тайджи) был сын засаг Гомбо-Рабдан, его сын засаг Манчжи-Бандхэ, его сын засаг // Сод-

л. 55^а6 ном Минчжур, его сын засаг Дондуб-Ванчжал, у него было несколько [сыновей].

У Чжоригту Дайчина (третьего сына Апара Сэцэн-хун-тайджи) был сын Лобсан-Даши.

У Сэцэн-Дайчина (второго сына Ацара Сэцэн хун-тайджи) было двое сыновей: Чжигчжид-чжаб и засаг Цэрин-Дорчже. У последнего был сын засаг Дагба-Намчжал, его сын засаг Норбу-Ринчин, у него было двое сыновей: засаг Чжигмэд и Тхоен Гэпэл. У Чжигмэда [не было] сына, поэтому засагом был назначен Содном Ванчжал, младший брат Тоен Шираба-чжамцы сына тусалагчи по имени Донго. Его сын Тоен-чжиг и засаг Лхамгон Цхэчжал. Также у него было несколько сыновей.

У девятого сына Чхойчжила (Гуши-хана) Аюши Далай-убаши были сыновья: Эркхэ-тайджи, Санга Мэргэн-тайджи, Батур-чжунан, Бодхи-Норбу-чжамцо, Долба-Чхойчжэ, Тушэету, Этэгэл, Нигта, Бодба, Боло-Бонбо, Дорчже-чжаб и Чжаб.

У Санга-Мэргэна был сын Шарагол.

У Батур-чжунана был сын Лобсан-Дорчже — эфу-ван зять императора, правивший в Алаша-

[71]

не. Его сын Алагша Чжанчжун и другие до сих пор сохранили титулы вана.

У Бодбы было трое сыновей: Цэрин-Дондуб, Лхоншибэ, Або-нойон. У Лхоншибу был сын Литар-гун, у него было пятеро сыновей: Санч-жай, Ванчжал, Цхэкхо, Лхабум, Чжамьян-Дагба. //

л. 56                У Або-нойона (третьего сына Бодбы) был сын Цхэсун, у него было двое сыновой: тусалагчи Содном-Дарчжай и Тхубдоб.

У Чжаба был сын засаг Дакхи, его сын Санчжай Ешей, у него было трое сыновей: засаг Цэрин-Дорчжо, Тхоен-Балчжор, засаг Лхасрун. Сыновья последнего: Бандэ-чжиг и засаг Дондуб. Говорят, что его сын также был засагом, но не известно его имя. Далее потомки других подробно не известны, а достоверность всех этих [перечислений] очень трудно утверждать.

У десятого сына Чхойчжила (Гуши-хана) Далай-тайджи было два сына: Аши-Батур и Пунцок, а у последнего не было сына. Сын первого Тогтонор Эрдэни-ван, его сыновья: Тарба, Рабчжай-гун, тусалагчи Содном-Даши, чжун ван Содном-Данцзин, засаг Лобсан-чжаб и Дорчже-гун.

У Тарбы не было сына. У Рабчжай-гуна был сын тусалагчи Лхамгон, его сын тусалагчи Дондуб. У Содном-Даши был сын Гунга. У Содном-Данцзин-вана был сын Цанца ван Гончог-чжаб, у него было трое сыновей: Чжунван Дондуб-Ванчжал, Ешей-Дарчжай и Шачжин-Дэлгэр. У первого был сын Гангар-ван, у него не было сына, поэтому его дядя Ешей-Дарчжай стал ваном. У засаг Лобсан-чжаба был сын засаг Гунга-Цэбдан, его сын засаг Шагдор. У Ешей-Дарчжай не было сына, и у него освободилось место вана — засага, и поэтому объединили два аймака. Назначили Хошод-чжига, его сын (правящий сейчас правитель) Мэргэн-ван Гончог-чжигмэд, его сын Дайчин. Говорят, и в Гумбуме Тоен-Агван преподнес [подарки иерарху]. Тогда ему было

л. 56^а6 шестьдесять два года. // У Дорчже-гуна (шестого сына Тогтонор Эрдэни-вана) были сыновья тусалагчи, гэлон и другие. У Чхунба Дондуба было двое сыновей, Бабэ и Бончхун, у первого был сын Гуру.

Два старших брата Гоошри Чхойчжила (Гуши-хана) — Байбагасу и Кундулун-Убаши. У первого — сын Галдама, а второго — сын Хамика, у него прерывается потомство.

Два младших брата (Гуши-хана) Доно-Засагту и Боин Одхон. Эти пять братьев стали известными как пять барсов. Из семи братьев двое Хамига-Бекту и Хайнак-Тушиету были от дру-

[72]

гой матери. [Из них] Хамига-Бекту не имел детей.

У четвертого барса Доно-Засагту есть так называемый [сын] засаг Харгэй. Его прямой наследник Цадма засаг Чхойчжон-чжаб, у него было трое сыновей — засаг Лхагон-Дорчже, лама Дамочжиг и тайджи Эркхэ-Жиргал; у Лхагона двое сыновей, // сын засаг Эркхэбаяр и Ойнзиту; у первого было четверо сыновей: засаг Чжигмэд-Ванчуг, Принлай-Намха, лама дуйнхор-дасана [монастыря] Гумбум Суртоен Чжамбал-Дарчжай, засаг Дунг-чжонг Гарбо; у первого нет сына; у Принлая трое сыновей: Тэалун, Тон-

л. 57    галаг, Даба.

Правление перешло Дун-чжонгу от засаг Чжигмэд-Ванчуга. Когда он стал засагом, сразу начал враждебные действия в Цайдаме. Также у ламы Дамо есть несколько сыновей.

Из рода Хамига-тушиету среди тайджанаров Цайдама был засаг Даши-Цэмпэл. У него двое сыновей — засаг Дондуб-Намчжал и Гунсан. У первого был сын Дэчжин-засаг, у него не было сына. Гунсан стал правителем. (Нынешний) засаг Ванчхэн-чжамцо — его ближайший родственник. Всех их называют хошутами.

Также у старшего брата пяти барсов Байба-гасу [было] двое сыновей-братьев — Очирту Сэцэн-хан и Абалай-Батур. У первого был сын по имени Галдама, этот богатырь подчинил [своей] власти большую часть Хотона, бурутов и хазагов.

Также среди тридцати трех тайчжинаров Цайдама есть потомки Бэнгаи [Байбагасу].

У второго из [пяти] барсов Кундулуна были сыновья Чин-Батур и Инаг-батур и другие. Впоследствии в Куку-норе были двое [его потомков] Данцзин-тусалагчи и Цэрин Намчжал-тусалагчи. //

л. 57^а6             Затем из рода четвертого [из пяти] барса Засагту-Доно вышли Моцар, Цолон-тайджи, Харгай-засаг, засаг Чхой-чжаб.

Видел запись, где [указано], что у пятого барса Боин Одхон Хатан-Батура нет продолжения рода. В [другой] одной записи [родословных указано], что у царя религии [Чхойчжил-Туру-байху] были два младших брата — Хамика-Бекту и Хайнак-Тушиету, [имевшие] другую мать.

У первого [было] четверо сыновей: Омбо, Тхогол-Цогту, Мада-Мэргэн и Бацзар-тайджи.

У Тхогол-Цокты было четверо сыновей: Сэнгэ-Ринчин, Тарба Дамба, Дорчже и Чжамьян. У первого (Сэнгэ-Ринчина) [был] сын засаг Цэрин-Намчжал, у него [был] сын тайджи Нор-

[73]

бу, у него [были сыновья] Содном-Рабдан, Сэдсрай Шэни, Ойдуб. Из четверых у последнего был сын Рабчжай. У Шэни — сын Чжаб.

У Тарбы было двое сыновей: Ринчин Дондуб-Ашигтэ, Дамдин. У первого [было] трое сыновей: Рабчжай, Малчин и Лобсан Даши. У Рабчжая [было] трое сыновей: Гомбо-Мунхэ, Лунриг и Хамардэ. [У второго сына Тарбы] Дамдина [был] сын засаг Балдан, у него было двое сыновей — засаг Даши-Цэмпэл и Бадар Даши-Цэмпэл. У первого (Даши-Цэмпэла) [был] сын Дон-

л. 58    дуб-Намчжал, а у Бадара — сын Содном-Ванчжал. //

У [четвертого] сына Тхогол-Цокты (по имени) Чжамьяна [было] двое сыновей: Агван-Дондуб и Билиг. У первого был сын Цхэбдан, у него — сын Гэндун. У Билига было трое сыновей — Чхабуг, Шэни и Цзондуй. У Чхабуга — сын Лэгшад.

У [третьего сына Хамига-Бекту] Мала-Мэргэн-тайджи — сын тусалагчи Цэрин, у него двое сыновей — Долма-чжаб и Дандар, у Долма-чжаба было трое сыновей: Галсан, Лобсан-Даши и Хоцо. У Галсана был сын тусалагчи Анги бэху Лобсан-Даши, у него был сын Содном. У Хоцо был сын Дуба-Доруг, у него был сын Кхуг-чжукху. [У седьмого брата Гуши-хана] Хайнак-Тушиету было пятеро сыновей: Далай-убаши, Моног, Чжунаг, Чжоригту и Убаши. У Чжоригту был сын Гунгур, у него было двое сыновей Рабдан и Шэни. У Рабдана был сын Ванчжал, у него был сын Данба, у него было трое сыновей: Гунга, Галдан и Чхойдага. У Чхойдага был сын Самдуб.

У [второго сына Гунгура] Шэни был сын Цхохан, у него было двое сыновой Чжал и Цхэпэл, у первого было трое сыновей: Хошуй-чжинги Бабоцзин, Хоримтху и Алтай Боцзи, у первого было двое сыновой Батур и Чжинба, у Хоримтху — сын Хошуй-цзанги Содном, у него был сын Дондуб.

У Алтана был сын Чхойдан-Цхэбэ, у него было трое сыновей: Чхубуг, Чхойдан-гэлэн и Дамба гэлэн, у Чхубуга был сын по имени Моок-ху-бунтэ, он, по-видимому, был одним из тридцати трех тайджей Цайдама.

          Другие куку-норские аймаки (роды) нойонов, не входивших в род Гуши-хана: //

л. 58^а6             В Куку-нор прибыл так называемый Цхэбдан-тайджи с родами чжунгарцев в тот период, когда был нарушен мир между галгасу и чжунгар-торгоутами, поддерживавшими тесные взаимоотношения с давних времен. За оказанную по-

            [74]

мощь во время воины в год воды — зайца и [за содействие] при следовании в Китай [далай-ламы] благородного победоносца Цаньян-чжамцы [Цэбдан-тайджи] был пожалован [титулом] Сэцэн-вана. Его сын — Цэрин-ван, у него было двое сыновей: Дорчже-ван и Цхэбдан-ван, у этих двоих не было сыновей, поэтому назначили правителем тайджи Чхоймнхэла из того же рода. У него — сын бэли Чхойчжон-чжаб, у него двое сыновей: бэли Принлай-Балчжор и тайд ж и Санбо, у первого сын бэли Намчжал-Даба, а у второго трое сыновей: Чжамба-тусалагчи, тайджи Цэрин-Дарчжай и Тхоен-Самдан.

У Цэрин-Дарчжай было двое сыновей: Шейраб и Унлэн-Нэнхэ.

Также у чжувтарского Эрдэни Батур-хун

л. 59    тайджи было десять сыновей, // [из них] второй Зоригту-хошучи. Его сын Бринбо Намкха-чжал-цан, у него был сын Рабдан-гун, и он стал зятем Дайчин-хун-тайджи.

Во время приезда в Куку-нор Гунчжен-гонмы [у Рабдан-гуна] родился сын, и [он] сразу же попросил [Гунчжен-гонму] оказать покровительство. Он соизволил сказать, что с его стороны будет оказано содействие, и благословил: «Пусть жизнь [твоя] будет долгой и неизмеримо прекрасной». Этот Бэту-гун Намчжал-Цэрин во время беспорядков Далай-Батура подавил беспорядки в Тибете и [тем самым] установил мир и спокойствие. За то, что командовал сомонами дамсог-монголов, [ему] пожаловали [титул] бэси. Вместе с главным титулом стали называть [его] бэси Батур-дайчин. Когда он женился на дочери Лхачжал-Дайчина, то у них не было сына, поэтому усыновили мальчика, родившегося у его брата Акху-Гэлэг-Добчжая, и [дали имя] Рабдан-Дорчже (соизволил пожаловать [ему] имя Мичжур Рабдан Дорчже), и вместе с титулом, пожалованным Гонмой, [он] стал известен [по имени] Мичжур-бэси. Его сын — бэси Радна Сэнги, а у него был сын Идам-Цэрин. Этих двоих называют чжунгар-чоросы.

Из [племени] торгоут прибыл Мэрген-чжу-нан, и [он] был зятем Акху-Батур-тайчжи. Гушри-хан назначил [его] военачальником. Его сын Эркхэ-чжунан, у него был сын Эрдэни-чжунан, его сын засаг Намсрай-Цэван. Он умер в год земли — мыши, но перед смертью сам пригласил среднего Гунчжена и сказал, что в то время, когда создавалась основа теократического

л. 59^а6 правления дворца Побран, [его] дед достиг [такого // положения, что] надел мантию на богду — опору буддистов — и также подарил одеяния панчену Лобсан-Чхойчжану.

[75]

У него не было сына, и Долмачжаба из того же рода назначили правителем. У него было двое сыновей: Гэнэн, или Лобсан-Чхойдан, и Ринчин-Дава. У первого были сыновья: засаг Рабга, Чжалчхог-Чжинба, Бааба и Тхоен-Чхойбал, и у последнего было трое сыновей — Чхойчжор Рамкхайчжи, доромба Брайбуна Тхоен-Тхубдан [вместе с] перерожденцем Ариг Лхоба-цана. [Также прибыли в район Куку-нора] двое братьев-тайджи торгоуты по имени Бадан и Тарба. Сын Бадана Бобэ Содном-Дарчжай стал первым засагом. Его сын — Дунг-засаг. У него был сын Сара-засаг. У него было трое сыновей: засаг Даши-Рабдан, Чхойцад Лобсан-Хаймчог и засаг Самдуб-чжамцо.

У Тарбы был сын тусалагчи, а у него двое сыновей — Сунтар и Даба-чжиг, у первого было двое сыновей — тусалагчи Пунсок и Бубэй, у первого был сын засаг Дорчже-Ванчжал, который принял правление от Самдуб-чжамцо. Его сын засаг Дондуб-Намчжал, у него было трое сыновей Цэван-Ригцзин, Гончог-Няндаг, или Нятар, и Содном-Рабдан. Сын Бубэйя — тусалагчи Мон-толи. Засаг Дорчже-Ванчжал передал власть своему сыну.

Бонлоб, достигнув подножий Сэркхана, встретился в Лхасе с Лобсан-Чхогдубом. Сейчас в городе Донкоре есть его небольшой монас-

л. 60    тырь. //

Цэтар-бум принял звание засага от торгоута Боен-гэлона. Его сын — Урчжан-засаг, у него не было сына, поэтому правителем стал Идам-Тайчжи из того же рода. У него не было сына и [также] не было подходящей кандидатуры из рода хошутов, поэтому правителем стал тайджи Гунга из того же племени, из округа засага Самдуб-чжамцы. У него было четверо сыновей: Лугу, Чжамба, Ванчуг и Ярпхэл. У двоих — первого и последнего — не было сыновей. У Ванчуга был сын засаг Дамдин-Цэрин. У него не было сына, поэтому [он] усыновил малолетнего мальчика Содном-Рабдана — сына засага Дондуб-Намчжала и посадил на свое место.

У Чжамбы был сын тусалагчи Вандаг, у него, говорят, было несколько [детей].

Также говорят, что среди правофланговых находятся [выходцы] из рода торгоут Цэван-Рабдана, [которые] являются истинными торгоутами.

Также с прибытием Чхойчжор-тайджи в Куку-норе начались междоусобные беспорядки, тогда выбрали Уйцзин-гуна. Его сын — гун Агван-Тарба, у него было двое сыновей: гун Ванчжал-Дондуб и Бэндха-тусалагчи. У первого

[76]

было трое сыновей — Дамдин-гун, Ванчхэн и Бадма-Ригцзин. //

л. 60^а6             У Дамдина был сын гун Ринчин-Ванчуг, его сын гун Дорчже-чжаб. У Ванчхэна было трое сыновей: Тхубдан-Балсан, Цэван и Гарма Даши. Падма-Цхэбдан — сын тусалагчи Бандэ. Всех их относят к хошутам.

Из Халхи прибыл в Куку-нор Гэндун-засаг, и из-за разногласий Амбань Доргэ отправил его назад на родину, а на его место назначил засагом Даши-Дондуба. Его сын — засаг Лобсан-Чхоймнхэл, а его сын — засаг Цхэтар. У него было двое сыновей: засаг Чжигчжид-чжаб и Банган. У первого был сын засаг Цэван-Дорчже, говорят, у него было трое сыновей. Их стали называть халхаснами.

Говорят, что правое и левое крыло Куку-нора делится на тридцать три больших хошуна и сто один сомон. Сейчас, во время составления этой записи, ими правят двадцать девять ван-засагов. Пять правителей правого крыла: ванн Даши-Ванчжал, временно исполняющий обязанности старшего сановника Моцар, Гомбо-Дорчже-засаг, Лумбумзасаг, засаг Торгоут. В левом крыле правят: бэли Лобсан-чжимба, Цэрин-Дондуб-ван, засаг Ринчин-Намдол, Буян-далай засаг, бэли Содном-Пхэлчжай, бэли Гэлэг-Намчжал, Чхойдар-гун, Цхэбаг-гун, гун Дамдин-чжаб, засаг Дхарма-шри, засаг Гомбо-чжаб, засаг Дондуб-Ванч-

л. 61    жал, // засаг Лхамгон-Цхэчжал, молодой засаг сын засага Дондуба, Мэргэн ван Чжигмэд, двое правителей — засаг Дунгчжон гарбо и Ванчхэн-чжамцо, Чжунгар-бэли Намчжал-Даба, бэси Идам-Цэрин, торгоут Рабга-засаг, засаг Дондуб-Намчжал, засаг Дамдин-Цэрин, засаг Содном-Рабдан, из хошутов — гун Дорчже-Чжам, Халха засаг Цэван-Дорчже.

В некоторых случаях написание имен здесь не соответствует написанию тех же [имен потомков Гуши-хана] из хроники [Сумба-хамбы], но я не стал приводить их в соответствие, ибо

л. 61^а3 плохо владею [монгольским письменным] языком.