8 См. «Дэбтэр-чжамцо», т. I, л. 34а5. В 1571 г. В ставку Алтан-хана приехал Дзогэ-а-сенг-лама.

[23]

притеснять северо-восточные племена. При такой политической ситуации для иерархов «желтошапочной» секты было выгодно установление «дружественных отношений» с монгольскими феодалами, но это в какой-то мере заставляло тибетских иерархов признать создавшееся политическое положение в районе Куку-нора и Амдо.

В «Дэбтэр-чжамцо» есть параграф, рассказывающий во всех подробностях о встрече Алтан-хана с далай-ламой III Содном-чжамцо и об установлении договорного отношения лама — патрон [Дэбтэр-чжамцо, т. I, 34^а5—35]. Предполагаем, что источником для автора «Дэбтэр-чжамцо» по этому вопросу была биография далай-ламы III Содном-чжамцо: все сведения, которые сообщает Ю. Н. Рерих в статье, написанной на основе биографии Содном-чжамцо, полностью совпадают со сведениями «Дэбтэр-чжамцо» как в композиционном плане, так и в смысловом [Рерих, 1959, с. 196]. В результате переговоров между далай-ламой и Алтан-ханом были установлены договорные отношения, выраженные в знаменитой формуле «чход-ен» (т. е. договорные отношения между духовным наставником и милостынедателем — светским правителем), однако не означавшие вассальной зависимости духовного иерарха от светского правителя. Это был скорее всего союз двух самостоятельных властителей, вступивших в договорные отношения, по которым духовник освящал своим авторитетом положение светского правителя, а тот, в свою очередь, принимал на себя покровительство и защиту интересов своего союзника. Именно так следует понимать контакты между монгольскими владетелями и тибетскими иерархами. Конечно, временами эти связи превращались в вассальную зависимость более слабой стороны и многое зависело от личности правителя [Рерих, 1959, с. 196]. Здесь следует указать, что образцом подобных дипломатических отношений мог служить союз Хубилай-хана с сакьяским иерархом Пагба-Лодой-Чжалцаном (1235—1280). Главные принципы взаимоотношений государства и церкви были изложены в монгольском сочинении XIII в. «Белая история», приписываемом Хубилай-хану. Ш. Бира указывает, что «Белую историю» переработал и дополнил в духе своего времени  Хутухтай Сэцэн-хун-тайджи.  По-видимому,

[24]

она и послужила основным руководящим пособие при заключении договора — патрона-милостынедателя с ламой — тибетским иерархом [Бира, 1970, с. 123–136].

Визит далай-ламы III Содном-чжамцо к Алтан-хан в его ставку близ Куку-нора сыграл большую роль в упрочении позиции ламаизма во владении Алтан-хана. С именем далай-ламы Содном-чжамцо связано основание первого буддийского храма в ставке Алтан-хана в районе Куку-нора. В «Дэбтэр-чжамцо» приводится краткое описание этого монастыря Чхабца Тэгшин Чхойнхор-лин. Монастырь, судя по восторженному описанию автора источника, по своему внешнему и внутреннему устройству представлял собой довольно внушительное сооружение с многочисленными храмами и был окружен тройной стеной [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 35^а—6]. По-видимому, строительство монастыря в основном было закончено к приезду далай-ламы, во всяком случае в 1579 г. в нем велись богослужения (см. там же, л. 35^б2]. Такие большие сооружения не могли быть построены за короткое время, вероятно, монгольские князья заранее приступили к строительству храма. Согласно хронологическим таблицам Сумба-хамбо, строительство было завершено в 1578 г. [см. Васильев, хронол. табл., с. 75]. Ц. Дамдинсурэн это событие переносит на 1579 г. и при этом замечает, что храм расположен в городе Хухэ-хото [Дамдинсурэн, Лувсандэндэв, 1969, с. 893]. В данном случае выходит, что упоминаемый нами монастырь был построен в Куку-норе, точнее, в урочище Цабчил на Желтой реке. Все тибетские источники утверждают, что храм был основан на месте встречи и затем, по окончании переговоров, Алтан-хан вернулся в Монголию, а далай-лама поехал в Восточный Тибет, в Кам [Рерих, 1959, с. 198]. На обратном пути по приглашению Бинь-ту, сына Ал­тан-хана, далай-лама посетил его ставку (мы не можем точно указать ее месторасположение), где основал вихару.

В новых храмах при поддержке монгольских феодалов умножалось число монахов. По сообщению автора «Дэбтэр-чжамцо», от далай-ламы получили посвящение «трое благородных», т. е. представители господствующего класса. И далее сообщается, что за ними по-

[25]

следовали сотни послушников. С этого времени многие монгольские тайджи становились духовными иерархами [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 38^а4], для них открылся новый путь обогащения и эксплуатации народных масс.

Туметы господствовали в Куку-норе до 1630-х гг.— до прихода сюда халхаского Цогт-тайджи. Тумет Чин-Батур (Холочи Чин-Батур), Гуру хун-тайджи, младший лхабцзун Лобсан Данцзин-чжамцо, старший лхаб-цвун Данчжон Лобсан-чжамцо и ряд других туметских князей занимали видное положение в Куку-норе, совершали успешные походы в районы Амдо и Уя, грабительские набеги на независимые тибетские племена, даже нападения на пограничные районы Минского Китая.

В «Дэбтэр-чжамцо» упомянут поход отряда младшего лхабцзуна Лобсан Данцзин-чжамцо и Гуру хун-тайджи в 1621 г. в Лхасу [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 38]. В материалах китайских источников содержатся многочисленные данные о походах и набегах туметов. Так, например, говорится о том, что «главарь Холочи в другой части границы производил мелкие грабежи», «и 1597 г. они (монгольские князья) повторили свое нападение, причем грабили и убивали без счета» [Покотилов, 1893, с. 210]. Чечень-тайджи и Холочи время от времени продолжали грабить фаней (т. е. тибетцев). Род Холочи угрожал даже всей области Синин [Успенский, 1880, с. 152]. Источники справедливо упоминают Холочи, считая его одним из главных предводителей туметских монголов в Куку-норе. В «Дэбтэр-чжамцо» он назван нойоном Куку-нора, правителем области, ставка которого находилась в крепости Дам [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 35^б6, л. 36^а5].

В монгольских исторических памятниках встречаются интересные материалы о Холочи (Хулучи). «Зая-пандита в 1616 г. приехал в Куку-нор, где в то время владел князь Хулучи» [Калмыцкие..., 1969, с. 128]. Более четверти века Куку-нором правил Холочи-нойон. Только в 1634 г. Холочи подчинился халхаскому Цогт-тайджи. В летописи «Болор-толи» сказано:«... в районе Куку-нора Цогт победил Хушууч-нойона и подчинил его подданных. Затем пытался ликвидировать

[26]

«желтую» религию» [Чимитдоржиев, 1974, с. 16]. Такая попытка действительно имела место. Цогт-тайджи направил своего сына Арсалана во главе войск в Тибет. Началом этого мероприятия было подчинение ряд районов правобережья Желтой реки. Монгольский историк Ш. Нацагдорж писал, что Цогт-тайджи в 1634 г. покорил «куку-норского Тумэн Холч-нойона, обосновался в местности Нуурын-Ам, затем завоевал значительную часть Амдо и стал известен как Куку-норский цоохор Цогт-хан» [Нацагдорж, 1963, с. 32].

Как бы закрепляя успех Арсалан-тайджи на правобережье, Холочи-нойон во главе ряда куку-норских тайджей (туметских?) переходит на правый берег Желтой реки. Перекочевка подданных Холочи-нойона правобережье происходит в 1632—1664 гг. Был ли согласован уход Холочи из Куку-нора с Цогт-тайджи, нам не известно. Но по этому вопросу «Дэбтэр-чжамцо» отмечает, что туметы жили в Цхо-ка. Отделившись от халхасцев, они ушли в Дам-ког [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 289^б6], где были расположены кочевья племени юншаибу, покоренные Арсалан-тайджи [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 38^б4]. По-видимому, часть туметов Куку-нора и племя юншаибу ушли от войск Цогт-тайджи на правобережье и затем в 1635 г. были подчинены халхасцами. Первыми на правобережье испытали на себе монгольский (туметский) грабительский набег представители тангутского племени цзод-гэ-лин. Неожиданный набег увенчался успехом. Часть племени отошла в горные районы, оставив свои родовые кочевья туметам. По данным «Дэбтэр-чжамцо», они отбили стада овец, яков, табуны лошадей [См. Там же, л. 289^б4]. Туметы, по материалам этого же источника, устроили традиционное пиршество по случаю удачного набега, якобы особенно предпочитая нежное, молодое мясо ягнят [См. Там же, л. 289^б6] и молодняка других пород домашнего скота, отбитого у тангутов цзод-гэ-лин. Можно предположить, что это был не только грабительский набег туметов, но и организованный переход на южный берег реки с целью основания там монгольского владения.

Основная часть туметов обосновалась в долине Амчог Дог-чу и Пагтар-чу, подчинив себе местное

[27]

тибетское население [см. Там же, л. 289^б5]. Ставка Холочи-нойона находилась в долине р. Пагтар-чу (даже владетеля стали именовать Пагтар-Холочи). Из долины этой реки Холочи совершал нападения на своих противников. В «Дэбтэр-чжамцо» отмечено, что Холочи-нойон сам возглавил ночное нападение на кочевья Балшоу. Позднее это событие описал в своей биографии Чже Сайканбо брулгу (в момент описанных событий ему было два года, трагедию той ночи он пережил между кошмами, укрытый заботливой рукой матери) [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 289^б5].

Холочи Чин-Батур был не только военным, совершавшим частые походы и грабительские набеги, но и приверженцем «желтошапочной» религии, сторонником установления в Куку-норе отношений лама — патрон. По примеру Алтан-хана и его сына Бинь-ту он занимался строительством монастырей, покровительствовал крупным религиозным центрам. По данным «Дэбтэр-чжамцо», им был основан в 1604 г. монастырь Гонлун, который со временем превратился в один из главных монастырей Куку-нора. Повествуется о встречах настоятеля монастыря Чхубсан Намчжал-Балчжора с тумет Холочи [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 104^а2]. В «Дэбтэр-чжамцо» сказано также, что из среды туметских тайджей вышло много покровителей, строителей монастырей в Амдо, Куку-норе.

Туметы господствовали в Куку-норе с середины XVI в. по 30-е гг. XVII в. и оказали известное влияние на развитие политической жизни, хозяйство и быт местного населения. В «Дэбтэр-чжамцо» упоминаются «поколения людей из туметов» в этой стране [см. там же, л. 289^б5]. Тесные этнокультурные контакты тангутов Амдо и монголов Куку-нора способствовали взаимообогащению обычаев и традиций населения. Тибетцы, особенно старейшины, как и монголы, стали составлять родословные хроники, генеалогические таблицы, а в отдельных случаях — придерживаться монгольских обычаев и традиций. Монголы-туметы привезли с собой степной уклад жизни. Богатые тангуты стали использовать монгольские юрты, а бедные монголы все чаще отдавали предпочтение вместительным тибетским палаткам. На привольных горных пастбищах Куку-нора пас-

[28]

лись многочисленные стада туметского скота, верблюды и «лошади туметской породы» [Дэбтэр-чжамцо, т. л. 290^а2]. Жизнь кочевников гор Амдо мало чем отличалась от быта и жизни кочевников-монголов. То же самое можно сказать о периоде господства в Куку-норе и Амдо халха-монголов и ойратов в XVII—XVIII вв. Халхаский Цогт-тайджи, хошутский Гуши-хан, их потомки, господствовавшие в XVII—XVIII вв. в Куку-норе, установили тесные политические, этнокультурные, религиозные связи с местным населением, с духовными и светскими феодалами. Укреплению власти монгольских феодалов в Куку-норе способствовали отношения лама — патрон, установившиеся там в последней четверти XVI в.