3

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

УФИМСКИЙ НАУЧНЫЙ ЦЕНТР

ИНСТИТУТ ИСТОРИИ, ЯЗЫКА И ЛИТЕРАТУРЫ

На правах рукописи

Васильев Дмитрий Викторович

РАСПРОСТРАНЕНИЕ ИСЛАМА В ЗОЛОТОЙ ОРДЕ

(НА МАТЕРИАЛАХ ПОГРЕБАЛЬНЫХ ПАМЯТНИКОВ)

Специальность

07.00.06 – Археология

Диссертация на соискание ученой степени

кандидата исторических наук

Научный руководитель

доктор исторических наук

В.А. Иванов

Уфа – 2007

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение 4

Глава 1 33

Место ислама в религиозной системе Улуса Джучи 33

1.1. Религиозная ситуация в Золотой Орде до принятия ислама 34

1.2. Становление ислама в качестве государственной религии 45

1.3. Исламизация Золотой Орды 73

по данным археологических и этнографических источников 73

Глава 2 102

ОБЩАЯ Характеристика погребального обряда 102

НА некрополЯХ золотоордынского времени 102

Часть 1. Методология и типология 102

2.1.1. Обоснование методики работы 102

2.1.2. Типология надмогильных и внутримогильных сооружений 110

Часть 2. Изучение свойств выборки методами описательной статистики 123

2.2.1. Общая характеристика выборки 123

2.2.2. Надмогильные сооружения 131

2.2.3. Могильные ямы 141

2.2.4. Внутримогильные конструкции 151

2.2.5. Характеристика вида захоронения 164

2.2.6. Характеристика положения погребённых 170

2.2.7. Характеристика положения черепа 184

2.2.8. Антропологические характеристики погребённых 188

2.2.9. Характеристика элементов ритуала погребения 191

2.2.10. Характеристика погребального инвентаря 199

Часть 3. Изучение свойств выборки на основе связей между признаками, 209

описывающими погребальный обряд 209

Глава 3 222

Характеристика погребального обряда в группах 222

Часть 1. Внутригрупповой анализ погребального обряда захоронений 222

с различными типами надмогильных и внутримогильных сооружений 222

3.1.1. Обоснование методики работы 222

3.1.2. Погребения в мавзолеях 225

3.1.3. Погребения в оградках 264

3.1.4. Подкурганные захоронения 280

3.1.5. Погребения с внутримогильными конструкциями 293

Часть 2. Внутригрупповой анализ погребального обряда 306

захоронений в обрядовых группах 306

3.2.1. «Языческие» захоронения 306

3.2.2. Захоронения с отклонениями от исламского погребального обряда 326

3.2.3. Мусульманские захоронения 342

Часть 3. Внутригрупповой анализ погребального обряда захоронений 365

в локально-территориальных группах 365

3.3.1. Могильники Селитренного городища 365

3.3.2. Могильники окрестностей поселения Тумак-Тюбе 380

3.3.3. Могильники окрестностей Красноярского городища 391

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 412

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 448

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ 484

Введение

Актуальность исследования. Изучение различных аспектов истории распространения ислама у тюркоязычных народов приобретает всё большее теоретическое и практическое значение в связи с так называемым «мусульманским ренессансом», когда в исламских регионах нашей страны идет бурное возрождение исповедуемой религии. Ислам играет всё более заметную роль в общественно-политической жизни современной России. Будучи фактором формирования общественного сознания и поведенческих стереотипов мусульманского населения, ислам оказывает существенное воздействие на ход исторических событий в нашей стране.

Становление ислама в Поволжье и на территории нашей страны в целом тесно связано с историей Улуса Джучи, более известного, как Золотая Орда. В XIII–XIV вв. разноплемённые орды кочевников Дешт-и-Кыпчак становятся «компонентами» огромной поликонфессиональной, полилингвистической, полиэтнической и многоукладной общности этой империи. Вопрос об идеологических воззрениях населения и господствующих кругов Золотой Орды имеет огромное значение как для истории этого государства в частности, так и для изучения культурно-исторического и политического развития кочевых государств в целом, поскольку в результате монгольских завоеваний сложились симбиотические связи между кочевым миром и оседлыми цивилизациями, которые, в конечном итоге, привели к заимствованию и распространению крупнейших полиэтнических религиозных систем.

Огромная Монгольская империя испытывала в XIII в. всё нарастающее давление изнутри, которое создавали силы, взаимосвязанные друг с другом: с одной стороны – усиливающийся сепаратизм улусных правителей и наместников, с другой – стремление успевших частично восстановиться и окрепнуть после разорения оседлых регионов к самоопределению. Средняя Азия, Волжская Булгария, Крым, Приазовье и Причерноморье – регионы с давними традициями оседлости – тяготились властью кочевников, которые тормозили их развитие. Да и среди самих кочевников согласие существовало лишь номинально. Разложившийся родоплеменной строй оставил после себя массу пережитков – племенную рознь, «лествичную» систему наследования престола и т.п. В течение практически всей первой половины XIII в. продолжалось становление единого монгольского государства и его развитие, которое закончилось распадом на несколько «империй»; крупнейшими из них были улус Великого Каана, Улус Чагатая, Улус Хулагу и Улус Джучи. И, как становится видно из дальнейших событий в Золотой Орде, процесс распада империи Чингиз-хана продолжался – именно так можно охарактеризовать стремление сепаратиста Ногая в конце XIII в. отделить западную половину государства. Разумеется, попытки исправить положение при помощи военной силы уже не имели действия. Нововозникшим монгольским ханствам, в том числе и Золотой Орде, нужен был идеологический «цемент», способный скрепить воедино различные народы, населявшие Великую Степь, а также послужить основой для формирования новой культуры нового государства. Именно на основе ислама стало возможно в XIV в. формирование уникальнейшего явления – синкретичной и в то же время единой золотоордынской культуры, вобравшей в себя традиции номадов Великой Степи и оседлых мусульманских цивилизаций, тот «симбиоз» оседлых и кочевых традиций в Улусе Джучи, о котором мы говорили выше. С проникновением ислама и мусульман на территорию Золотой Орды в первые же годы её существования начинается длительный и тяжёлый процесс исламизации кочевой степи, который шёл рука об руку с развитием торговли и городской культуры, ставшими, наравне с кочевым скотоводством, краеугольными камнями благосостояния Улуса Джучи.

Актуальность и научно-практическое значение исследования распространения мусульманства в Золотой Орде состоит, прежде всего, в том, что именно с историей этого государства связаны основные события и явления становления ислама в Поволжье, Приуралье, на Северном Кавказе, в Крыму, на Юге России в целом. В то же время приходится констатировать, что данная тема недостаточно подробно рассмотрена в исторической литературе и ещё менее – в литературе археологической. Между тем, привлечение такого источника, как погребальные памятники, для изучения проблемы исламизации Золотой Орды с точки зрения археологии позволило бы не только рассмотреть этот процесс с политической стороны, довольно подробно освещённой в письменных источниках, но и детально изучить исламизацию на бытовом уровне – темпы врастания новой идеологии в среду разных социальных групп и на разных территориях (на основе наблюдения за процессом постепенного проникновения новых норм в погребальный обряд).

Вопросы исламизации Улуса Джучи представляют немаловажный интерес для изучения культурно-исторического развития тюркоязычных мусульманских народов нашей страны. Рост национального самосознания мусульманских народов в последние годы диктует нам необходимость поиска новых подходов к истории народов Поволжья и Приуралья, отказа от довлевшего над советской исторической наукой европоцентризма. Обобщение исторического опыта по проблеме исламизации Золотой Орды позволит дать новый материал для осмысления корней и истоков культуры современных мусульманских народов России, лучше понять причины событий, происходящих в наши дни, а также, возможно, по-новому взглянуть на современную национально-политическую ситуацию в Урало-Поволжском регионе. Актуальность выбранной темы значительно повышает тот факт, что ислам является доминирующим фактором в генезисе культуры тюркоязычных народов России, этнические корни многих из которых уходят в историю Золотой Орды.

Цель и задачи работы. Исследование имеет целью изучение истории становления ислама в Золотой Орде и его особенностей на базе материалов погребальных памятников с привлечением сведений, содержащихся в письменных источниках, и данных этнографии.

Достижение поставленной цели предполагает решение ряда исследовательских задач, которые тесно взаимосвязаны друг с другом:

1. анализ исторической и идеологической ситуации, в которой происходила исламизация Орды, позволяющий выявить причины, движущие силы, условия и хронологию этого процесса;

2. подробный статистический анализ погребального обряда золотоордынского времени. Пожалуй, комплекс задач, встающих перед нами в этой связи, является важнейшим для данного исследования и включает в себя:

   • разработку номенклатуры признаков для описания погребального обряда, чётко нацеленной на решение поставленных задач;

   • организацию базы данных, предназначенной для дальнейшего изучения на основании признаков описания погребального обряда;

   • разработку типологии различных элементов погребального обряда;

   • общее статистическое описание характерных черт погребального обряда золотоордынского времени;

   • корреляционное исследование для выявления комплексов связанных признаков погребального обряда и возможных обрядовых групп захоронений;

   • построение основных моделей погребального обряда на основании результатов корреляционного анализа;

   • выделение основных видов отклонений обряда от мусульманских погребальных традиций на основании результатов корреляционного анализа;

   • оценку степени исламизированности обрядовых групп захоронений на основании результатов корреляционного анализа;

     3. выявление масштабов исламизации городов и степных регионов, сравнительный анализ степени исламизированности столичных и периферийных городов и поселений Золотой Орды.

     4. выделение особенностей распространения ислама в Золотой Орде и становления современного «степного варианта» мусульманства на стыке данных археологии, истории и этнографии.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования является комплекс захоронений, оставленных населением Золотой Орды. Разумеется, мы не в силах учесть и привлечь к изучению весь объём погребальных памятников, изученных на территории Улуса Джучи, и тем более все захоронения золотоордынского времени в целом (генеральную совокупность), но вполне в состоянии сформировать достоверную выборку, отражающую свойства генеральной совокупности. Мы осознаём, что наша выборка, сформированная случайным образом, содержит захоронения, оставленные представителями разных культур, разных этносов, разных религий. Для того чтобы избежать уравнительного отношения к разнокультурным захоронениям, нами были сформированы локально-территориальные и обрядовые группы захоронений, максимально отражающие реально существовавшие в XIII–XIV вв. закономерности формирования отдельных могильников и группировки захоронений на них.

Предметом данного исследования является мусульманизация населения Золотой Орды. Под мусульманизацией мы понимаем как исторический процесс проникновения ислама в широкие массы населения Золотой Орды, со всеми его политическими и культурными перипетиями, так и степень восприятия новой религии этими массами на повседневном обрядовом уровне, что и отражается в значительной степени на погребальном обряде. Мусульманизации соответствует весь комплекс религиозных верований, представлений и обрядов, бытующих в народе и воспринимаемых им самим как вполне соответствующих мусульманскому вероисповеданию. Сюда же относятся и так называемые «доисламские верования», представляющие один из составных элементов явления, получившего в религиоведческой литературе название «народный» или «бытовой» ислам. Мы рассматриваем мусульманизацию через призму погребального обряда – насколько он соответствует каноническим нормам шариата, насколько различаются нормы мусульманского погребального обряда в кочевой степи и в золотоордынских городах Поволжья.

Теоретико-методологические основы исследования. В работе нами использован богатый опыт отечественного востоковедения и религиоведения, основанный на историческом подходе к изучению религии как части общественного сознания. Мы разделяем методологический подход, при котором общественное сознание рассматривается как часть целостной структуры отношения людей к природе и между собой¹. Важное значение придавалось также теоретическому положению о том, что историческая преемственность занимает видное место в сфере религиозной идеологии и практики.

Методологическую основу исследования составляет сравнительно-исторический подход, позволяющий изучить заявленную проблему наиболее объективно. Среди конкретных методов, использованных нами на этапе накопления материала для обработки, одно из основных мест занимают методы полевого археологического исследования, поскольку в работе используются данные о золотоордынских захоронениях, выявленных и исследованных непосредственно автором.

На этапе анализа и осмысления собранных данных были использованы методы количественного и качественного анализа (выявление парных коэффициентов сходства между признаками погребального обряда, группировка и типологизация материалов и т.д.). Основные статистико-математические методы, применявшиеся в ходе исследования, описаны в работах, ставших классикой отечественной археологии. В частности, для построения номенклатуры признаков и анализа структуры погребального обряда населения Золотой Орды нами была использована методика пофазного его описания, предложенная В.Ф. Генингом и В.А. Борзуновым² и успешно применённая В.А. Ивановым и В.А. Кригером¹. Методика корреляционного анализа, построения графов связей признаков погребального обряда и выделения комплексов связанных признаков подробнейшим образом изложена Г.А. Фёдоровым-Давыдовым в монографии «Статистические методы в археологии»². Детальное описание и обоснование методики статистических подсчётов приводится в тексте работы.

Для оценки степени исламизированности населения, оставившего те или иные погребальные памятники, происходящие с территории Золотой Орды, мы применяем критерии, выработанные Е.А. Халиковой. В качестве признаков «канонического» мусульманского захоронения мы признаём лишь его безынвентарность и соблюдение в нём киблы³. Кибла (по-арабски – «то, что находится напротив») – направление на Мекку, а точнее – на ал-Каабу, должна соблюдаться при совершении мусульманской молитвы и во время погребения⁴. При этом мы учитываем тот факт, что уже во второй половине XIV в. большинство, если не всё население Золотой Орды формально являлось мусульманским.

Степень научной разработки проблемы. Можно сказать, что специальные работы, посвящённые исламу в Улусе Джучи, стали появляться не так давно, но интерес к истории Золотой Орды в целом возник ещё в XIX в. Русская историческая наука, возмужав в XVIII–XIX вв., стала осознавать необходимость расширения кругозора и отказа от стереотипов. О важности ордынского влияния на русскую историю говорили В.Н. Татищев, Н.М. Карамзин, С.М. Соловьёв. Как известно, ещё в 1826 г. Российская Академия наук объявила конкурс на написание лучшего исследования по истории Золотой Орды, возобновлённый в 1832 г. В программе конкурса, составленной Х.М. Френом, говорилось, помимо прочего, что «...история сия должна... перейти к ясному описанию отличительного характера сего некогда столь достопримечательного народа, его постановлений и образа жизни, первобытных религиозных понятий и влияния, какие принятые ими впоследствии верования, а именно ислам и буддизм, имели на его образование...»¹ Однако, несмотря на этот прямой призыв к изучению идеологических и религиозных представлений в Золотой Орде, большинство трудов, появившихся с тех пор, было написано с позиций исследования русско-ордынских отношений, что было, в общем-то, логично для периода первоначального накопления данных по истории Золотой Орды, поэтому проблема становления ислама в Орде затрагивалась вскользь либо вообще не ставилась. Не надо забывать, что в начале XIX в. не были выявлены и критически изучены источники западного и восточного происхождения, не говоря уже о том, что в зачаточном состоянии находились восточная археология, нумизматика, этнография. Большой шаг вперёд в этом вопросе был сделан именно русскими востоковедами, которые ввели в научный оборот новые источники – записки о путешествиях Юлиана, Плано Карпини, Рубрука, Марко Поло, Клавихо, Барбаро, а также сочинения арабских и персидских писателей. Здесь особенно надо отметить заслугу В.Г. Тизенгаузена. В 1884 г. вышел первый том его «Сборника материалов, относящихся к истории Золотой Орды», куда вошли сообщения всех известных арабских писателей об Улусе Джучи. Второй том этого бесценного труда, не изданный при жизни автора, увидел свет в 1941 г. В него вошли сочинения персидских авторов.

С 40-х гг. XIX в., со времени первых раскопок А.В. Терещенко и Г.С. Саблукова на Царёвском городище начинается история регулярного археологического изучения Золотой Орды. Именно в это время начинают рушиться стереотипы о чрезвычайной «дикости татар», созданные западной историографией. И именно с этого периода впервые взору учёных открывается мусульманизированная культура золотоордынских городов, обнаруживаются первые мусульманские захоронения, мавзолеи, мечети. В начале XX в. предпринимаются первые попытки интерпретации результатов археологических исследований – в частности, выходит в свет восторженная книга Ф.В. Баллода «Приволжские Помпеи»¹, в которой, наряду с бесценным ныне фактическим материалом, даётся преувеличенная оценка значения городской жизни Золотой Орды, на что обратил внимание В.В. Бартольд². В целом можно отметить поворот в русской историографии от резко отрицательного взгляда на роль тюркских народов в истории нашей страны к более лояльному отношению к ним. Появляются предпосылки для создания нового, так называемого «евразийского» подхода к взаимоотношениям Руси и Орды (Н.С. Трубецкой, Г.В. Вернадский, В. Ильин, П. Савицкий). Первые «евразийцы», закладывая основы новых взглядов на российскую историю и концепцию государственности, стремились либо полностью отказаться от идеи противостояния «леса» и «степи», либо сменить акценты в оценке этого периода. Очень ярко эта тенденция прослеживается в книге М.Г. Худякова «Очерки по истории Казанского ханства»³ и в исследовании Э. Хара-Давана «Чингис-хан как полководец и его наследие»⁴.

Тем не менее в фундаментальном исследовании «Монголы и Русь» одного из основателей «евразийства», Г.В. Вернадского, которое увидело свет в 1953 г. (на русском языке книга впервые вышла лишь в 1999 г.) вопросам распространения и роли ислама в Золотой Орде уделяется очень мало внимания. Автор вслед за средневековыми арабскими и персидскими писателями отмечает лишь общеизвестные факты: приверженность Берке исламу⁵, влияние духовного учения суфиев на Туда-Менгу⁶, официальную исламизацию Золотой Орды при Узбеке⁷. Однако, что для нас интересно, исследователь подчёркивает, что финансовое и торговое преобладание мусульман в Центральной Азии и на Ближнем Востоке, без сомнения, явилось важным фактором обращения в ислам «черноморской группы монголов», а также их тюркских подданных¹. Тем самым он отмечает ведущую роль экономического и внешнеполитического факторов в исламизации Орды.

Огромную роль в становлении отечественного востоковедения сыграл В.В. Бартольд. Он был поборником объективного, спокойного взгляда на историю народов, населявших Россию, боролся против сиюминутных веяний в исторической науке. Исследователь отмечал, что русская историография XIX в. к татарам относилась безусловно враждебно, отрицая у них всякую культуру, что было явным перегибом, однако ему были чужды и взгляды ориенталистов начала XX в. – В.Ф. Баллода и М.Г. Худякова, превозносивших золотоордынскую культуру. В трудах же самого Бартольда Улус Джучи впервые, пожалуй, рассматривается как составная часть мусульманского мира. Основное внимание исследователь уделял роли ислама в политической истории Золотой Орды и государственно-административной деятельности джучидов². Впервые он обратил внимание на значимость погребальных памятников для изучения мусульманской культуры³. Огромное значение имеет для нас работа В.В. Бартольда «К вопросу о погребальных обрядах турков и монголов»⁴, где автор на высочайшем для того времени уровне анализирует письменные источники, привлекает данные этнографии, сводя воедино все имевшиеся на начало XX в. сведения о погребальном обряде у народов Монгольской империи. О погребальных традициях знати на сопредельной с Золотой Ордой территории повествует работа Бартольда «О погребении Тимура»¹. Говоря о становлении исламской культуры и веры среди тюрок, исследователь неоднократно подчёркивал ведущую роль золотоордынского государства в этом процессе и полемизировал с теми исследователями, которые необоснованно принижали значение культурного влияния Золотой Орды на окружающие государства². Впервые В.В. Бартольд обратил внимание на институт купечества в мусульманских странах и на его относительную независимость от государственной администрации, а также на миссионерскую деятельность купечества в странах Востока³. Подобный феномен привёл к тому, что торговые «корпорации», будучи транснациональными, превращались как бы в «государства в государствах», претендуя порой на ведение собственной политики. Отмечал Бартольд и ведущую миссионерскую роль суфийских орденов в деле распространения ислама среди кочевников⁴. В целом исследования В.В. Бартольда дают представление об исламе как об идеологической основе золотоордынского государства во второй половине его существования, как о неотъемлемой части золотоордынской культуры, которая связывала Улус Джучи со всем исламским миром.

Выводы академика Бартольда были позднее развиты и углублены его учеником А.Ю. Якубовским. Появление культурных связей между Нижним Поволжьем и Хорезмом позволило ему говорить о среднеазиатских истоках мусульманской культуры золотоордынских городов. В известной монографии «Золотая Орда и её падение», написанной в соавторстве с Б.Д. Грековым, А.Ю. Якубовский снова обращается к проблеме становления ислама в Орде. Однако авторы, сделав основной акцент на политических аспектах исламизации государства, ограничились рассуждениями общего характера относительно распространения ислама, лишь вскользь упоминая об этом процессе в разделе монографии, относящемся к описанию черт культурной жизни Золотой Орды¹. Исследователи склонны поддержать тезис о том, что ислам распространялся в Орде в первую очередь в городской среде благодаря развитию караванной торговли.

Во второй половине XX в. начинается новый этап в изучении Золотой Орды, прежде всего, благодаря широкомасштабным археологическим раскопкам, начатым Поволжской археологической экспедицией под руководством А.П. Смирнова, а затем Г.А. Фёдорова-Давыдова. Появляется целая плеяда учёных-археологов, занимающихся историей и культурой Золотой Орды. Благодаря исследованию многочисленных пригородных и степных курганных и грунтовых могильников, а также некрополей, возникших на развалинах золотоордынских городов, открываются новые перспективы в изучении золотоордынского ислама. Привлечение археологических источников позволило с новых позиций подойти к проблеме взаимоотношений кочевого и оседлого компонентов в золотоордынской культуре вообще и взаимоотношений язычества и ислама в частности.

Одним из первых исследований этого периода, относящихся к истории Золотой Орды, была книга М.Г. Сафаргалиева, вышедшая в 1960 г.² Рассматривая причины распада Золотой Орды, он на одно из первых мест выдвигает сепаратизм улусбеков и эмиров, постоянно боровшихся с ханской администрацией. Сам процесс распада Орды М.Г. Сафаргалиев считает продолжением распада Монгольской Империи после смерти Чигиз-хана. В этой работе настойчиво проводится мысль, что процесс принятия ислама неразрывно связан с политической борьбой за централизацию государства в интересах городских верхов, чьи доходы напрямую зависели от торговли.

Вопрос о распространении ислама в Улусе Джучи поднимался в трудах Г.А. Фёдорова-Давыдова. Он определяет ислам в Золотой Орде как официальную религию, которая, однако, утвердилась прежде всего в городах, но степь стала завоёвывать значительно позже. Таким образом, принятие ислама ханом Узбеком вовсе не означало окончательной исламизации Орды, поскольку пережитки традиционных верований и культов ещё долгие годы сохранялись в степи в связи с тем, что они тесно связаны с самим образом жизни кочевников. Г.А. Фёдоров-Давыдов особенно подчёркивает, что исламизация достигла в Орде наибольших успехов во времена расцвета городской культуры¹. В то же время он пишет, что исчезновение языческих пережитков в погребальном обряде нельзя связывать только с распространением ислама среди кочевников – исламизация шла нога в ногу с процессами образования новых этносов, на новой, уже исламской идеологической базе старые этносы трансформировались, претерпевал изменения и погребальный обряд.

Трудно переоценить значение работы Е.А. Халиковой «Мусульманские некрополи Волжской Булгарии X – начала XIII вв. как исторический источник»². Несмотря на то, что материал, рассматриваемый в данном исследовании, не относится к золотоордынскому времени, Е.А. Халикова была одним из первых ученых-археологов, которые обратились к проблеме становления и распространения ислама и привлекли для её изучения погребальные памятники. Е.А. Халикова также разбирает проблему идентификации исламских погребений и делает попытку выделить типично мусульманские признаки в погребальном обряде, опираясь на предписанные шариатом правила и на анализ археологических материалов³.

Л.Т. Яблонский, который тщательно проанализировал материалы городских некрополей золотоордынских городищ, ставил целью своей работы, главным образом, изучение антропологических особенностей населения Золотой Орды⁴. Значение его исследований для изучения мусульманского погребального обряда в Золотой Орде очень велико, поскольку они были первыми в данном направлении. Именно Л.Т. Яблонский впервые применил к материалам мусульманских погребений методы статистического анализа. В работе, опубликованной в 1975 г., он даёт типологическую характеристику погребального обряда городских некрополей Золотой Орды на основании археологических источников¹. Им рассмотрены материалы, происходящие с 17 городских некрополей, расположенных в основном в бассейне Волги, на Северном Кавказе и в Крыму. Общее число изученных погребений превышало 800. Исследования Л.Т. Яблонского позволили поставить и отчасти решить некоторые проблемы, связанные с погребальным обрядом мусульман Золотой Орды. В частности, им была разработана номенклатура признаков для формализованного описания погребального обряда², выявлены факторы сложения погребального обряда – социальный и этнический. Рассмотрены также вопросы, связанные с принятием ислама в Золотой Орде. Автор выделяет две основные причины исламизации – необходимость введения религии, соответствующей феодальной структуре общества, и внешнеполитические причины, то есть необходимость заключения союза с Египтом против государства Хулагуидов³. Им также предпринята попытка анализа социально-этнической структуры золотоордынских городов на основе данных погребального обряда⁴. Таким образом, работы Л.Т. Яблонского уже заложили основу для изучения вопросов становления ислама в золотоордынских городах на базе археологических источников. Однако за время, прошедшее с момента публикации данных работ, успел накопиться солидный фактический материал, который будет использован в нашем исследовании. Кроме того, Л.Т. Яблонский в своих трудах основное внимание уделял антропологической характеристике населения золотоордынских городов, а анализ и типологизация погребального обряда носили для стоявших перед ним целей и задач вспомогательный характер.

В.Л. Егоров, описывая события, происходившие в политической жизни Золотой Орды в конце XIII – XIV в., делает акцент на противостоянии сепаратистски настроенной кочевой аристократии и ханской власти¹. Религиозная борьба между ханом Узбеком и эмирами, по его мнению, является одной из форм борьбы военно-феодальной верхушки против центральной ханской власти. Согласно мнению В.Л. Егорова, официальная исламизация Орды рассматривалась золотоордынскими феодалами как покушение на их права, а с другой стороны, она явилась одним из мероприятий по централизации государства и укреплению ханской власти.

В конце 1980-х – начале 1990-х гг. свет увидели многие труды Л.Н. Гумилёва по истории Великой Степи. Нам, несомненно, интересны его взгляды на историю становления золотоордынского ислама и на его роль в социально-политической жизни Золотой Орды, а также на религиозную ситуацию в государствах, созданных монголами в целом². По мнению исследователя, роль ислама в Золотой Орде была чисто административной. Исторической необходимости принятия этой религии практически не существовало. Защищая «чёрную веру» монголов, Л.Н. Гумилёв утверждает, что ислам был признан лишь внешне, с его существованием кочевники поневоле соглашались, но реальной идеологией населения Улуса Джучи являлось язычество. В результате в Орде сложилась ситуация двоеверия, которая привела, по мнению автора, к расколу государства и общества после смерти хана Джанибека. Таким образом, мы наблюдаем здесь новое переосмысление давно поднятой проблемы – противостояния кочевой аристократии, опиравшейся на язычество, на старые традиции, и ханской власти, стремившейся эти старые родовые традиции и порядки разрушить. Однако вызывает сомнение позиция Л.Н. Гумилёва, когда он утверждает, что причиной междоусобицы в Орде в 1361–1380 гг. явилась ненависть кочевников к власти, принудившей их лицемерить и не замечать казней ради торжества новой веры. на наш взгляд, это несколько однобокий подход.

В 80–90-х гг. XX в. в отечественной историографии вновь усиливается интерес к истории Золотой Орды, причём появляются новые, региональные центры изучения золотоордынской истории и археологии. Учёные из Саратова, Волгограда, Казани, Уфы и других городов Урало-Поволжского региона всё более активно заявляют о себе. Работы В.А. Иванова, В.А. Кригера, Г.Н. Гарустовича, А.Ф. Яминова, В.П. Костюкова, Е.П. Мыськова, Э.Д. Зиливинской, М.А. Усманова, А.Х. Халикова, Е.И. Халиковой, Р.Г. Фахрутдинова, отражают самые различные аспекты принятия ислама в общем контексте развития материальной и духовной культуры Золотой Орды.

В 1980-х – 1990-х гг. активно изучаются погребальные памятники средневековых кочевников Южного Урала и Поволжья. Появляется ряд исследований, в которых для описания и изучения погребального обряда привлекаются методы статистического анализа. Среди них, прежде всего, необходимо назвать совместную работу В.А. Иванова и В.А. Кригера «Курганы кыпчакского времени на Южном Урале (XII–XIII вв.)»¹. Авторами на основании анализа погребальных памятников кочевников Южного Урала был сделан вывод о существовании в золотоордынское время двух хронологических групп захоронений – золотоордынской языческой, характеризующейся языческим обрядом, с большим количеством сопутствующего инвентаря, и золотоордынской мусульманской; из погребений второй группы исчезают принадлежности конской сбруи, оружие и предметы быта, однако некоторое время ещё сохраняются женские украшения и одежда. Хронологические рамки существования золотоордынской языческой группы погребений определяются как XIII в. – 60-е гг. XIV в., а золотоордынской мусульманской группы – 60–70-е гг. XIV – начало XV в. Таким образом, утверждение ислама как господствующей религии среди кочевников Южного Урала и Приуралья авторы связывают с «великой замятней» в Золотой Орде после смерти хана Бердибека и со стремлением сепаратистски настроенных «заяицких» правителей утвердить свою власть не только военной силой, но и при помощи соответствующей идеологии¹.

Большую работу по описанию погребального обряда в золотоордынское время на Южном Урале проделал А.Ф. Яминов². Ограничение рамок исследования лишь XIII–XIV столетиями позволило ему более детально изучить погребальные памятники кочевников эпохи Золотой Орды. Автором была разработана типология элементов погребального обряда и сопровождающего инвентаря, которая частично расширяет и дополняет типологию, созданную в своё время Г.А. Фёдоровым-Давыдовым, а кое-где и уточняет её. А.Ф. Яминов также приходит к выводу о существовании группы погребений, характеризующихся малой вариабельностью признаков, строгостью обряда и относящихся к мусульманскому периоду в истории Золотой Орды.

В 1997 году В.П. Костюковым была защищена кандидатская диссертация, построенная на анализе погребальных памятников Южного Урала и Зауралья³. В работе были произведены суммирование и группировка материалов погребальных памятников, выявление их типических признаков и взаимосвязей с привлечением методов статистического анализа. Не вдаваясь в детальное описание проделанной работы, можно в целом сказать, что на основании результатов анализа автор пришёл к выводу об оценке изучаемой выборки погребальных памятников Южного Зауралья как внутренне однородного массива памятников, оставленного населением, очень близким в культурном отношении. В.П. Костюков заключает, что различия между многими типами памятников носят скорее социальную, нежели этническую окраску. Он также делает очень важный для нас вывод о том, что отдельные признаки, отмеченные в погребальных памятниках, своим происхождением и распространением обязаны мировым религиям, в первую очередь – исламу¹.

Мусульманской архитектуре золотоордынских городов посвящены работы Э.Д. Зиливинской. Так, например, в статье «Мечети Золотой Орды» мы находим много интересных сведений о путях проникновения в Орду традиций мусульманского зодчества, о культурных связях Золотой Орды со странами мусульманского мира. В частности, исследовательница приходит к выводу о значительном влиянии архитектуры сельджукской Малой Азии на культовое зодчество Золотой Орды и Волжской Болгарии².

А.И. Ракушин, который разработал в своей диссертации очень близкую нам тему³, коснулся в основном распространения ислама среди кочевого населения Улуса Джучи и только на материалах, происходящих из Нижнего Поволжья. Исследователем подробно рассматривается влияние мусульманской религии и культуры на государственно-политическое развитие Улуса Джучи. Им выделяется ряд постепенно сформировавшихся в Орде предпосылок для принятия ислама – географических, внешне- и внутриполитических, социально-экономических; подробно описывается история исламизации кочевников Улуса Джучи, а также выделяются её этапы. Автор развивает идеи М.Г. Сафаргалиева, Г.А. Фёдорова-Давыдова, В.Л. Егорова, связанные с противостоянием кочевой и языческой «степи» и мусульманизированного торгово-ремесленного «города», военно-феодальной аристократии и ханской администрации⁴. А.И. Ракушин базируется в своём исследовании в основном на данных письменных источников, используя археологический материал в качестве вспомогательного.

Рассматривая отдельную группу захоронений золотоордынского периода – захоронения в сырцовых оградках – коснулся темы исламизации Золотой Орды волгоградский исследователь Е.П. Мыськов¹. Отмечая, что среди погребений в оградках (причём чаще в оградках округлой формы) встречаются и захоронения с явными отклонениями от исламской погребальной традиции, ученый в целом выступает за принадлежность данной группы захоронений к мусульманскому кругу погребальной обрядности, не придавая большого значения таким пережиточным явлениям в обряде, как наличие посторонних веществ в могиле, погребальный инвентарь, нарушение «канонической» позы и пр. Он не соглашается с выводами В.А. Иванова, В.А. Кригера и Л.Т. Яблонского о позднем (лишь ко второй половине XIV в.) прочном утверждении ислама среди населения степей². Е.П. Мыськов считает, что в данном случае мы имеем дело с разрывом между религиозно-философским осмыслением мира, представляемым теологией, и верованиями широких народных масс, которым этот уровень был недоступен для понимания. Принимая основные положения догматики и обрядности, народные массы сохраняли множество верований и обрядов прошлого, признавая могущество и всеведение Бога, пользовались всевозможными уловками из арсенала магии, чтобы избежать предопределения судьбы³. Все эти положения в полной мере относятся и к похоронной обрядности. Е.П. Мыськов подтверждает их следующими примерами. Даже в Багдаде в XII–XIII вв. был широко распространён немусульманский погребальный обряд – в одежде, в гробах – с оплакиванием покойных⁴. При исследованиях мавзолеев конца XIV – начала XV в. ансамбля Шахи-Зинда в большинстве склепов обнаружена глиняная посуда, а в одном кроме трёх сосудов найдено стеклянное лощило. На портале этого мавзолея имеется надпись «…прибежище шариата и веры…». Обычай класть в могилу различные предметы (зеркала, косметические наборы, гребни, зернотёрки, жернова, пряслица, веретёна) прослеживается на средневековых могильниках Средней Азии повсеместно, а традиция помещения керамики в погребальные сооружения сохраняется вплоть до настоящего времени¹.

Из недавно появившихся книг необходимо отметить совместную работу Н.М. Малова, А.Б. Малышева и А.И. Ракушина, целиком посвящённую религии в Золотой Орде². Исследование освещает вопросы, связанные с сосуществованием в Улусе Джучи ислама, язычества-шаманизма, буддизма, христианства, иудаизма и караимства. Кроме того, в 1998 г. вышла совместная монография Г.Н. Гарустовича, А.И. Ракушина и А.Ф. Яминова³, в которой авторы публикуют неизвестные ранее или давно не издававшиеся материалы из дореволюционных раскопок и раскопок довоенного периода на территории Поволжья и Приуралья. Анализ привлекаемых материалов позволил исследователям разделить комплексы погребений средневековых кочевников на три большие группы: конец IX – XI вв.; конец XI – начало XIII в. и вторая половина XIII – начало XV в. – и соотнести их с конкретными этносами: огузами-печенегами, половцами, кыпчаками золотоордынского времени. Авторы связывают распространение земляных курганов на территории Золотой Орды с улусом Бату, а каменных – с улусом Шибана; кроме того, на материалах Нижнего Поволжья были подтверждены выводы В.А. Иванова и В.А. Кригера об исламизации Улуса Джучи не ранее середины XIV в.⁴

Вызывает удивление, что очень мало внимания уделяется вопросам исламизации Золотой Орды в книге Р.Г. Ланды, специально посвящённой истории ислама в России⁵. Автор лишь ограничивается констатацией факта принятия ислама в Улусе Джучи, больше внимания уделяя рассмотрению вопроса о культурном взаимовлиянии Руси и Орды.

Новейшим историческим исследованием в области развития ислама в Золотой Орде является работа Ю.М. Кобищанова, опубликованная в 2002 г. в составе коллективной монографии, посвящённой распространению исламской цивилизации¹. В этой работе заявлена попытка проследить историю становления и развития ислама в Улусе Джучи сквозь призму истории всего государства. Однако в целом складывается впечатление, что автор отошёл от основной темы своего исследования – раскрытия причин и последствий мусульманизации Улуса Джучи, – чрезмерно увлекшись изложением политической истории государства. Ю.М. Кобищанов признаёт исключительную роль мусульманского купечества в деле поддержки ханской власти в переломные моменты золотоордынской истории, а также стремление ханской власти проводить в ответ политику, выгодную мусульманскому купечеству². Автор много внимания уделяет внешнеполитическому аспекту исламизации Золотой Орды – одной из побудительных причин этого процесса он считает необходимость поиска Улусом Джучи политических союзников в борьбе против хулагуидского Ирана³. на основании анализа письменных и археологических источников в работе описываются разнообразные элементы мусульманской культуры, имевшие место быть в городах Золотой Орды и зафиксированные источниками: мусульманское богословие и правоведение, структурная организация «уммы» – мусульманской общины, архитектура, литература и искусство. Автор акцентирует внимание на синкретизме материальной и духовной культуры всех слоёв золотоордынского общества⁴. Ю.М. Кобищанов приходит к выводу, что Золотая Орда не являлась мусульманским государством в полном смысле этого слова, она лишь развивалась в этом направлении, но этот процесс был прерван внешними силами⁵.

Следует признать, что история Золотой Орды до сих пор полна неисследованных «белых пятен», среди которых вполне можно назвать и проблему становления ислама в городах и в степных регионах улуса Джучи, которой посвящено очень небольшое число целенаправленных исследований. При этом круг проблем, связанных с исламизацией Орды, изучался главным образом историками, на основании корпуса письменных источников. Археологи лишь приступили к освоению данной темы, причём либо на региональном уровне, либо в аспекте самых общих выводов о распространении ислама в Улусе Джучи в целом.

Невозможно обойти вниманием многочисленные этнографические исследования, посвящённые изучению смежной проблематики – доисламским верованиям мусульманских народов Поволжья и Средней Азии, – в которых в числе прочих рассматриваются вопросы пережитков языческих верований в погребальном обряде. В послевоенный период интерес к привлечению новых источников по истории тюркоязычных народов нашей страны заметно возрастает. Так, в частности, в 1955 г. Т.Ф. Гелахом защищается кандидатская диссертация по теме «Мусульманские могильники как исторический источник (На материалах Ташаузской области ТССР)»¹. В работе автор впервые подробно рассматривает огромнейший материал, который дают этнографу, историку и археологу древние мусульманские кладбища Туркмении, делает попытку систематизировать типы могил, архитектурных особенностей мавзолеев и надгробий на кладбищах Туркмении по внешним признакам, вывести общие законы формирования и существования мусульманского некрополя. Им рассматривается погребальный обряд, объекты, связанные с поминальным культом, «святые могилы», пользующиеся всеобщим почитанием, предпринимается попытка расшифровки семантики культовых мест.

Несомненную ценность представляют сведения, приводимые в работе В.Н. Басилова «Пережитки доисламских верований в мусульманском культе святых»¹, которая целиком и полностью основана на этнографических наблюдениях. Особенно ценным для нас является анализ пережитков в мусульманстве древних культов – культа коня, барана, тигра, других священных животных, различных стихий, сакральных мест и т.д. Помимо прямого подтверждения синкретичности и синтетичности современного народного ислама, исследование В.Н. Басилова позволяет нам «расшифровать» некоторые археологические находки неясного назначения. Огромная работа по сбору этнографического материала была проведена также казахским исследователем С.И. Аджигалиевым². Его работа, построенная на анализе малых форм погребальных памятников Казахстана, посвящена периодизации надгробий и семантике изображений на них, но также содержит массу интереснейших данных по погребальной архитектуре, планиграфии некрополей, а также по агиологии мусульманских святых, с именами которых связаны те или иные погребальные памятники. В 2002 г. исследователем выпущена новая солидная монография, в которой рассматриваются не только малые формы погребальной архитектуры, но весь комплекс архитектурных памятников кочевников Арало-Каспийского региона³. В этом труде предпринята попытка типологизации всех элементов архитектуры кочевников (главным образом – погребальной), а также поиска их исторических и семантических истоков.

При написании данной работы нами были использованы этнографические сведения о пережитках доисламских верований и мусульманском погребальном обряде, происходящие, в основном, из Средней Азии⁴. Привлекались, однако, и материалы, не так давно собранные на территории Астраханской области этнографами В.М. Викториным¹ и А.В. Сызрановым².

Таким образом, анализ имеющейся литературы позволяет сделать вывод о том, что вопросы, связанные с исламизацией Золотой Орды, не получили достаточного освещения в историографии. Несмотря на то, что отдельные аспекты исламизации Улуса Джучи часто затрагиваются многими авторами в общеисторических работах, посвящённых Золотой Орде, до сих пор нет специальных исследований, которые бы детально освещали мусульманизацию на основе именно археологических источников, как отсутствуют и специальные исследования, посвящённые особенностям мусульманского погребального обряда в Золотой Орде.

Научная новизна исследования. Новизна исследования состоит в том, что нами сделана попытка привлечь в качестве источника по истории Золотой Орды материалы погребальных памятников, данные которых для освещения вопросов, связанных с исламизацией государства, до сих пор не использовались. При этом необходимо обратить внимание на то, что как в полевой практике археологов, так и в период обработки результатов полевых исследований мусульманские захоронения зачастую считаются малоинформативным «балластом», затрудняющим доступ к более ранним и богатым в плане вещевого материала языческим захоронениям. Очень редко в археологической литературе можно встретить специальное исследование, посвящённое именно мусульманским захоронениям золотоордынского периода. Это и понятно: отсутствие сопровождающего инвентаря и стандартизация погребального обряда затрудняют датировку и извлечение дополнительной информации из данных захоронений. Мы используем материалы мусульманских захоронений для проведения анализа при помощи статистико-комбинаторных методов, поскольку они позволяют охватить сразу огромный массив данных, устранить узость оценок, возникающую при анализе небольшой локальной группы захоронений. Благодаря применению статистических методов у нас появляется возможность выстроить цельную картину степени мусульманизации населения Золотой Орды на примере указанных погребальных памятников.

Кроме того, нами используются данные письменных источников и этнографические параллели, позволяющие создать по возможности объективное представление о ходе процесса исламизации общества и государства Золотой Орды, о его движущих силах, причинах, конкретных проявлениях на различных уровнях, а также о его последствиях.

Хронологические рамки исследования. Хронологические рамки данного исследования охватывают период с первой половины XIII до начала XV в. Нижняя хронологическая граница связана с 1242 г. – условной датой образования Золотой Орды (временем возвращения Бату на берега Волги из европейского похода), верхняя – со временем политического распада государства. Это время существования Орды как единого государства, в котором произошло становление ислама в качестве государственной религии. Однако в ходе изложения материала по необходимости используются обращения к событиям или аналогиям, имевшим место позже или раньше описываемого периода.

Территориальные рамки исследования. Мы ставили перед собой задачу максимально возможного на сегодняшний день охвата археологических источников в рамках золотоордынской территории. К сожалению, в результате распада Советского Союза в настоящее время оказались недоступны для исследователей материалы раскопок, хранящиеся в академических архивах Украины, Казахстана, Молдавии, вследствие чего приходилось довольствоваться лишь опубликованными (причём далеко не полностью) материалами. По этой причине погребальные памятники, находящиеся на территории бывших союзных республик, представлены в работе весьма фрагментарно. При сопоставлении материалов захоронений, обнаруженных здесь, с материалами из других регионов приходилось пользоваться результатами анализа, имеющимися в публикациях. Таким образом, наиболее полно в работе нашли отражение материалы погребальных памятников золотоордынской эпохи, происходящие с территории Нижнего Поволжья, то есть из столичного региона Золотой Орды, а также, в определённой степени, из смежных областей – Волго-Донского междуречья, Западного Казахстана, Южного Приуралья, затронутых исламизацией в XIII–XIV вв. Этот регион являлся в золотоордынское время крупнейшим политическим и культурным центром, сохранявшим с середины XIII до середины XV в. своё первостепенное значение в государстве. Ни одно более или менее важное событие, происходившее в Орде, не могло миновать столичных областей. Кроме того, данный регион является в настоящее время и являлся в XIII–XV вв. зоной активных межэтнических контактов, происходивших между миром кочевников и миром оседлости. Именно здесь смогла появиться своеобразная городская мусульманская культура Золотой Орды. Кроме того, история этого региона в золотоордынское время достаточно подробно отражена в письменных источниках и в наибольшей степени изучена археологически. Таким образом, анализируя доступные в настоящее время источники, можно составить достаточно представительную базу данных по исламизации Золотой Орды в целом на основании материалов, происходящих, главным образом, из столичного региона Улуса Джучи.

Источники. Источники, использовавшиеся в нашей работе, можно в целом разделить на две группы: археологические и письменные. К археологическим источникам относятся материалы погребений и погребальных памятников в целом из раскопок на территории Поволжья, Юга России, в Татарстане и в республике Башкортостан и на территории Казахстана. Основу источниковой базы для нашей работы составили сведения, содержащиеся в научных отчётах об археологических исследованиях, хранящиеся в архиве Института археологии РАН, фондах Астраханского и Волгоградского краеведческих музеев.

Впервые привлекаются к статистическому исследованию материалы захоронений, обнаруженных за последние десятилетия (с момента написания работы Л.Т. Яблонского)¹. При подборе материала нас прежде всего интересовали захоронения, располагающиеся на поселенческих памятниках – городского и сельского типа, – исследовавшихся в послевоенный период. Так, нами собраны данные практически обо всех захоронениях, обнаруженных до 1996 г. на Селитренном городище, Водянском городище, привлечены в значительном объёме материалы грунтовых и курганных могильников, прилегающих к Царёвскому городищу, впервые привлечены материалы захоронений с некрополей Мечетного и Терновского поселений в Волгоградской области, а также с могильников городища у пос. Комсомольский и Красноярского городища в Астраханской области. Также в работе использованы новые материалы из исследований в окрестностях городища Тумак-Тюбе в дельте Волги. Нашли своё отражение в работе погребения с городищ Маджары, Верхний и Нижний Джулат, мавзолеи и захоронения с городища Мохши в Пензенской области. Кроме того, в качестве сравнительного материала нами привлекались данные из раскопок степных курганов в Астраханской, Волгоградской, Саратовской, Самарской, Ростовской, Оренбургской областях, Краснодарском крае, республике Калмыкия. Некоторые материалы, использованные в работе, обнаружены в ходе самостоятельных полевых исследований автора или при его непосредственном участии. Всего в работе используются в формализованном виде данные о 1825 захоронениях, обнаруженных на 72 поселенческих грунтовых и степных курганных могильниках, а также в мусульманских мавзолеях.

Письменные источники, использованные в диссертации, – это, главным образом, сочинения арабских и персидских авторов XIII–XV вв., в которых содержатся сведения о Золотой Орде, собранные В.Г. Тизенгаузеном¹.

Помимо этого, в данной работе использованы сведения, содержащиеся в сочинениях европейских путешественников по Золотой Орде и Монгольской империи – Джованни дель Плано Карпини, Гильома Рубрука², Марко Поло³, монаха Иоганки Венгра и доминиканского монаха Юлиана⁴.

Научно-практическая значимость диссертации состоит в том, что собранные и обработанные в ней материалы и источники, выводы и обобщения могут:

• служить отправной точкой для дальнейших углублённых исследований в области изучения религиозной ситуации в Нижнем Поволжье в золотоордынское время;

• быть использованными при проведении новых исследований по современному состоянию и истории развития «народного» ислама в Поволжском и Приуральском регионах;

• оказаться полезными для исследователей истории и археологи Золотой Орды;

• найти применение при составлении программ общих и специальных курсов по истории Отечества, регионоведению и религиоведению в высших учебных заведениях, в преподавании истории в средней школе. В частности, данные материалы будут использованы при составлении спецкурсов по истории ислама в России и по истории кочевнических государств для студентов исторического факультета Астраханского государственного университета.

Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в более чем двадцати пяти научных публикациях. Они обсуждались на кафедре истории России исторического факультета Астраханского государственного университета, на итоговых научных конференциях АГУ в период с 1995 по 2006 г., на Урало-Поволжских археологических студенческих конференциях (УПАСК), проходивших в г. Самаре в 1993 г. и 1998 г., на всероссийских и международных научных и научно-практических конференциях в г. Астрахани, на Всероссийской научной конференции, посвящённой 70-летию со дня рождения Г.А. Фёдорова-Давыдова в г. Нижнем Новгороде в 1998 г. и в г. Москве в 2006 г., на Уральских археологических совещаниях (УАС) в г. Челябинске в 1998 г. и в г. Перми в 2003 г., на международной научной конференции «Арало-Каспийский регион в истории и культуре Евразии» в г. Актобе (Казахстан) в 2006 г.

Структура диссертации соответствует целям и задачам исследования и включает в себя введение, три главы, заключение, список источников и литературы, 34 приложения (таблицы, карты, схемы, диаграммы, графы связей признаков погребального обряда).