Лактанций

Лактанций (ок. 250 – ок. 330), латинский христианский писатель и оратор.

Как скоро люди уверятся, что Бог мало о них печется и что по смерти они обратятся в ничто, то они предаются совершенно необузданности своих страстей, (...) думая, что им все позволено.

«Божественные установления» (В переводе Е. Карнеева (1848) – «Божественные наставления».), II, 1 (86, ч.1, с.100)

Греки присвоили человеку имя Антропоса, потому что он смотрит вверх. (...) Не вотще Бог восхотел, чтобы голова у нас всегда была поднята к небу. Между всеми родами животных и птиц нет почти ни одного, который бы мог свободно видеть небо.

«Божественные установления», II, 1 (86, ч.1, с.103)

Чтобы познать лживость (неистинной) религии, (...) нужно только иметь обыкновенную человеческую мудрость. Человек не может идти далее. (...) Но чтобы приобресть религию истинную, (...) нужно просветиться божественной мудростью, которой человек иметь не может, если Бог ему не дает ее.

«Божественные установления», II, 3 (86, ч.1, с.113)

Надобно попирать землю ногами, чтобы возвыситься к небу.

«Божественные установления», II, 19 (86, ч.1, с.172)

Наша религия необходимо должна быть просвещенная, потому что мы обязаны знать то, чему поклоняемся; но знание наше должно также быть деятельным, то есть должно заставить нас исполнять то, что мы знаем.

«Божественные установления», IV, 3 (86, ч.1, с.263)

(Христос) простер руки на кресте и обнял, так сказать, всю вселенную.

«Божественные установления», IV, 26 (86, ч.1, с.323)

В религии принуждение неуместно. (...) Мы никого против воли не удерживаем: в ком нет веры и благочестия, тот Богу не нужен.

«Божественные установления», V, 20 (86, ч.1, с.391)

Нет ничего свободнее религии, и она совершенно уничтожается, как скоро приносящий жертву бывает к тому насильно принуждаем. Лучшее средство защищать религию состоит в том, чтобы страдать или умереть за нее.

«Божественные установления», V, 20 (86, ч.1, с.393)

Язычники, принося своим богам жертвы, не приносят им ничего внутреннего, ничего собственно им принадлежащего; (...) окончив суетные обряды, оставляют в храме все свое благочестие и не уносят с собою оттуда ничего, так как ничего туда и не приносили.

«Божественные установления», V, 20 (86, ч.1, с.393)

Нет добродетели без порока, как нет победы без сражения и без неприятелей и как вообще нет добра без зла. Страсти суть как бы излишества души. Самые плодородные земли производят сами собою множество терния и дурных трав.

«Божественные установления», VI, 15 (86, ч.2, с.49)

Делает добро, кто стремится к добродетели через страсти, и зло, когда через них склоняется ко злу. Как ни велико бывает удовольствие, но оно безвинно, когда ограничивается супружеством.

«Божественные установления», VI, 16 (86, ч.2, с.52)

Не только нет возможности привести человека в глубокий покой, как они (стоики) мечтают, потому что он (человек) сам по себе всегда находится в волнении и движении; но если бы то и возможно было, неблагоразумно допустить это. (...) Лишить душу движения значит лишить ее жизни, которая есть движение, тогда как смерть есть покой.

«Божественные установления», VI, 17 (86, ч.2, с.56)

Тот не заслуживает хвалы, кто не делает того, чего не может сделать.

«Божественные установления», VI, 23 (86, ч.2, с.76)

* Бог сотворил человека, чтобы в мире было создание, способное ценить Его творения. Он создал мир для человека, а человека для Себя; вот почему человек имеет прямой стан и лицо, обращенное к небу.

«Божественные установления», VII, 5 (86, ч.2, с.99)

Нельзя познать добра и принять его, если мы не умеем познать зла и его отвергнуть.

«О гневе Божием», 13 (86, ч.2, с.242)

(Бог) оставляет зло в мире, но, оставляя его, дарует человеку мудрость (...). Когда отъемлется зло, то отъемлется и мудрость, и тогда у человека не останется никакой добродетели, потому что добродетель состоит единственно в том, чтобы одолевать и побеждать зло. Следовательно, эти философы (эпикурейцы), желая освободить нас от зла, лишают нас неоценимого сокровища мудрости.

«О гневе Божием», 13 (86, ч.2, с.244)

Покой принадлежит только сну и смерти. Самый даже сон есть не совершенный покой, потому что тут отдыхает одно только тело, а в душе представляются разные образы, и она находится в беспрерывном движении, тогда как тело восстановляет свои силы. Следовательно, одна смерть, собственно, есть вечный покой.

«О гневе Божием», 17 (86, ч.2, с.250)

Подобно тому как душа занимается истинными образами в течение дня, дабы тело не подверглось сну, так занимается она ложными мыслями ночью, дабы то же самое тело не пробудилось.

«О творчестве Божием», 18 (86, ч.2, с.313)