Дамы замышляют войну

Наличие общей соперницы оказалось не единственной причиной, заставившей Екатерину и Диану проявить солидарность. Единым фронтом они выступили и против коннетабля Монморанси, причем не только из‑за леди Флеминг, но и потому, что тот активно противодействовал планам по возобновлению войны в Италии против Карла V, за которую ратовали обе женщины. Екатерина Медичи впервые пыталась влиять на политику Франции. Какое‑то время, правда, Генрих II прислушивался к разумным аргументам коннетабля. Во‑первых, Монморанси опасался, как бы война с таким могущественным соперником не обернулась катастрофой для Франции, а во‑вторых, он, будучи убежденным католиком, полагал, что теперь, когда церкви угрожает лютеранская ересь, война между двумя великими католическими державами была бы святотатственной и братоубийственной. Этот конфликт был бы на руку только сторонникам Реформации и туркам.

Частным образом король признавал правоту Монморанси, но в королевском совете, где доминировали сторонники Дианы, коннетабль был в одиночестве. Ратуя за войну в Италии, фаворитка радела как о своих корыстных интересах, надеясь в очередной раз недурно поживиться, так и об интересах Гизов, мечтавших править в Неаполе, на Сицилии и в Милане. Дабы подтолкнуть Генриха II к войне, Диана постоянно напоминала ему о том, что довелось пережить ему в мадридских застенках, где он томился на положении заложника. Да и сам Карл V отнюдь не был пацифистом, судя по инциденту, случившемуся во время коронации французского короля. Тогда Генрих II не придумал ничего умнее, нежели потребовать от Карла V прибыть в Реймс и принести ему как сюзерену вассальную присягу в качестве графа Фландрского. Император ответил, что придет во главе пятидесятитысячного войска. Оба противника готовы были вступить в схватку.

Екатерина же преследовала свои цели. Она побуждала Генриха II начать войну за Флоренцию. К тому времени король уже начинал прислушиваться к мнению супруги, мало‑помалу проникаясь к ней теми же чувствами, что и его покойный отец. Его любовницей она никогда не стала бы, но в качестве законной супруги, матери его детей, она заслуживала доверия и участия. Екатерина хотела освободить Флоренцию от «тирании» ненавистного ей Козимо Медичи и восстановить «республику», которую возглавил бы более приятный для нее кузен Строцци. Для себя же лично она требовала герцогство Урбино, герцогиней которого, по крайней мере формально, являлась до замужества и которое должно было принадлежать Генриху II после их бракосочетания. Итальянский мираж манил и этого флегматика, так что он пустился в авантюру, в свое время дорого обошедшуюся его отцу.

Итак, обе королевские дамы, законная супруга и фаворитка, желавшие войны, получили ее. Для этого им пришлось нейтрализовать Монморанси. Они смягчили сердце непреклонного коннетабля тем, что уговорили короля оказать ему великую милость – пожаловать титул герцога. После этого Монморанси, в душе не отказавшись от собственных убеждений, открыто не противился воинственной политике Дианы и королевы. Он согласился даже возглавить подготовку к войне. Не трудно представить себе, с каким «энтузиазмом» он взялся за дело, которого решительно не одобрял. В действительности он был сторонником политики Карла V, направленной против еретиков‑протестантов и за объединение христианского мира в единую всемирную монархию. Однако герцогская корона заставила его забыть о своих убеждениях, и война началась. Это был завершающий этап так называемых Итальянских войн (1494‑1559).