Входит Андрей. Явление десятое Нина Александровна, Елена и Андрей.

А н д р е й. Что за дела-с? Е л е н а. Кто же вам дал право так третировать меня? А н д р е й. Что такое-с? И не слыхивал таких слов. Е л е н а (со слезами). Вы меня прощаете? Какую же вину вы мне прощаете? Что вы думаете обо мне? А н д р е й. А не виноваты, так об чем толковать? Е л е н а. Но ведь вы меня оскорбили! Как вы смели так грубо обойтись со мной? А н д р е й. Значит, смел-с. Е л е н а. Да по какому праву? А н д р е й. Потому - муж-с. Е л е н а. Значит, муж имеет право и напрасно обижать жену? А н д р е й. А хоть и напрасно, да ежели любя, так беда невелика: не в суд на мужа идти! Е л е н а (со слезами). Но что ж, по-вашему, должна делать жена, если ее напрасно обидят? А н д р е й. Да разное бывает-с: дурные да злые сердятся да бранятся. Е л е н а. А хорошие, честные? А н д р е й. Сами догадайтесь... Е л е н а (сделав движение). Неужели же?.. А н д р е й. Не знаю-с... Е л е н а (бросаясь ему на шею). Так, что ли?.. А н д р е й (отирая слезы). Само собой, что так-то лучше. Е л е н а (прилегая к нему). Да, хорошо мне здесь. А н д р е й. Давно бы вам-с! Е л е н а. Но зачем же ты так грубо обходился? А н д р е й. Я-то грубо? Да я нынче раз десять заплакать сбирался, только удерживался, притворялся... Е л е н а. Разве ты притворялся? А н д р е й. Да-с. Эта мысль мне вчера в голову пришла. Думаю себе: пробовал и ласками, и слезами - не выходит; дай я свой форс на себя возьму. Вот и вышло. Е л е н а. Маменька, мы опять в нем ошиблись. Н и н а  А л е к с а н д р о в н а. Ах, Лена! я в себя не могу прийти; только одно могу сказать, что я очень рада, очень рада! Е л е н а. Маменька, как этот форс к нему идет! какая энергия. Теперь он настоящий мужчина! А н д р е й. Да я и всегда такой, только перед вами мокрой курицей был, потому - очень обожал! А теперь я по-другому буду: вот как-с! (Обнимает Елену и целует.)

Входят Гаврила Пантелеич, Настасья Петровна, Сыромятов и Таня. Явление одиннадцатое Нина Александровна, Елена, Андрей, Гаврила Пантелеич, Настасья Петровна, Сыромятов, Таня.

А н д р е й (не выпуская Елены). Уж извините-с, с женой заигрался. Плачет, на фабрику со мной просится. (Елене.) Так, что ли, говори! Е л е н а (потупясь). Так. А н д р е й. Говорит, что ты там один, бобылем, будешь жить! Ни уходить за тобой, ни приласкать тебя некому. (Елене.) Так, что ли? Е л е н а. Да, хорошо, так, так. А н д р е й. И в гости, и прокатиться все-таки с хорошенькой женой лучше. (Елене.) Так ведь? Е л е н а. Так, так. А н д р е й, Там все, говорит, с женами; что ж тебе на чужое счастье смотреть? еще что-нибудь в голову придет... Е л е н а. Нет, уж я этого не говорила. А н д р е й. Так взять, что ли? Н а с т а с ь я  П е т р о в н а. Бери, Андрюша, бери! Г а в р и л а  П а н т е л е и ч. Молчи! забыла, что тебе сказано! Н а с т а с ь я  П е т р о в н а. Молчу, батюшка, молчу! А н д р е й. Уж, видно, взять... С ы р о м я т о в. Вот и чудесно. Семейное отделение займем, шампанского прихватим, чтоб веселей ехать было!.. Н и н а  А л е к с а н д р о в н а. Поезжай, Лена! А я сберусь, да завтра же к вам приеду. Н а с т а с ь я  П е т р о в н а. Батюшка Гаврила Пантелеич, плакать-то можно? Г а в р и л а  П а н т е л е и ч. Плачь себе на здоровье! Т а н я (Елене). Это очень приятно, что вы к нам едете. Е л е н а. Я у вас все шляпки пересмотрю; я и себе из Парижа выписывать буду. Н а с т а с ь я  П е т р о в н а. Да как же вам там жить-то будет? Ведь у нас в доме двух половин нету... Е л е н а. Ах, не беспокойтесь, и не нужно совсем! А н д р е й. Ну, уж я для приезда такой бал задам, что в Москве нашу музыку слышно будет!.. 1877