1.3.3. Двусмысленность как методологический прием

Причина довольно жесткой критики грайсовского постула­та кооперации в работах некоторых лингвистов заключена, на наш взгляд, в допущенной Грайсом фундаментальной двусмыс­ленности. В явной форме Грайс распространяет действие сво­его принципа прежде всего на «нормальное» речевое общение, но контекст его рассуждений позволяет интерпретировать этот принцип прежде всего как условие возможности любой комму­никации, даже невербальной. Поясним эту мысль.

«Я, - пишет Грайс, - сформулировал постулаты таким об­разом, будто целью речевого общения является максимально

эффективная передача информации; естественно, это определе­ние слишком узко, и все построение должно быть обобщено в применении к таким общим целям, как воздействие на других людей, управление их поведением и т. п.»¹. Однако как должно выглядеть такое «обобщение», Грайс не показывает.

Получается, что хотя в начале своих рассуждений он и отка­зывается принять «допущение формалистов» (что «степень аде­кватности языка должна измеряться его способностью служить нуждам науки»²), он фактически сам развивает формалистический подход. Во всяком случае, его ссылки на кантовскую схемати­ку категорий и параллели с этическими постулатами внуша­ют именно такую интерпретацию. Это еще больше усиливается признанием самого Грайса: «В течение некоторого времени меня привлекала мысль, что соблюдение в речевом общении Прин­ципа Кооперации и постулатов следует рассматривать как сво­его рода квазидоговор, аналогичный тому, который действует за пределами сферы дискурса, т. е. во внеречевом общении»³. Правда, делая это признание, Грайс желает лишь сказать, что теперь его заботит уяснение собственно коммуникативной при­роды этого «квазидоговора», т. е. его специфическое отличие от аналогичных внеречевых явлений.

Грайс стремится выявить своеобразную (для речевого обще­ния) модификацию свойств, общих для любой совместной дея­тельности: наличие общей цели дела, согласованность и взаим­ность вкладов в него участников, а также гласное или негласное соглашение продолжать дело до тех пор, пока это нужно участ­никам. Заметим, рационалистическая установка Грайса опира­ется здесь исключительно на утилитаристское толкование ра­зума (и языка) как инструмента решения сугубо практических задач в рамках человеческого взаимодействия.

Дать «разумное» объяснение принципа кооперации значит для Грайса признать, что «от всякого, кто стремится к дости­жению конечных целей речевого общения/коммуникации (это может быть передача и получение информации, оказание влия­ния на других и подчинение себя чьему-то влиянию и т. п.), ожидается, что он заинтересован в этом общении. Речевое обще­ние, в свою очередь, может быть выгодно и полезно только при

¹ Арутюнова Н. Д. Аномалии и язык // Вопросы языкознания. 1987. № 3. С. 11-13.

² Дейк Т. А. ван. Расизм и язык. М.: ИНИОН, 1989. С. 54-55.

³ Николаева Т. М. О принципе «некооперации»... С. 225-226.

62

¹ Грайс Г. П. Логика и речевое общение... С. 223-224.

² Там же. С. 218.

³ Там же. С. 225.

63

условии, что соблюдается Принцип Кооперации и постулаты»¹. В таком «обобщенном» виде принцип кооперации уже теряет оттенок кантовского формализма и абстрактного морализма, оказываясь априорным условием любой коммуникации, в том числе речевой.

Такая интерпретация принципа кооперации идет навстре­чу стремлению современных лингвистов приспособить кате­гориальный аппарат традиционной риторики к диалогу, а не монологу, а также к пониманию риторических норм не как «наставлений говорящему», а как внутренних (в соссюровском смысле) законов самой диалоговой речи. По мнению Д. Франк, «принцип кооперации - фундаментальный фактор, регулирую­щий процессы интерпретации текста слушающим и прогнози­рования этой интерпретации говорящим, - обладает статусом априорного, но способного к изменению обоюдного допущения слушающего и говорящего»².

Немецкий лингвист В.-Д. Штемпель считает, что «смысл принципов Грайса состоит не в их моральной претензии (при­зыве им следовать), но в их «оперативности: там, где высказы­вание р нарушает максиму (Грайса. - С. П.), предположение о том, что в остальном говорящий следует принципу кооперации, позволяет слушающему, обращаясь к контексту и общему зна­нию, найти посредством импликатур то, что собственно подра­зумевалось говорящим, а именно не р, а д»³.

Но такое оперативное (интерпретационное) понимание принципа кооперации исходит из предпосылки, что все со­беседники заинтересованы в том, чтобы их правильно по­нимали, поэтому они рассчитывают на успешное прочтение импликатур их речи собеседником. Однако в реальной ком­муникации, особенно столь лукавой, как политическая, это довольно редкий случай, поэтому стоит согласиться с приве­денным выше мнением Ермаковой и Земской. В этом смысле Грайс не учел массу негативных случаев, когда невыполне­ние постулатов выступает не фигурой речи на основе конвен-циальных импликатур, а формой коммуникативных неудач. Причем не только нечаянных, но сознательных, спланирован­ных неудач.

1 . Там же. С. 226.

2. Франк Д. Семь грехов прагматики... С. 371.

3. Stempel W.-D. Bemerkungen zur Kommunikation im Alltagsgespräch // Das Gespräch. München: Wilhelm Fink, 1984. S. 162-163.

64

В. Д. Штемпель обращает внимание на то, что Грайс в опи­сании своих «максим» ограничивается лишь случаем, когда говорящий нарушает их открыто и таким способом, что слу­шающему легко выявить импликатуры. Но говорящий может нарушать постулаты и скрытым образом, так что у слушающего мало шансов дешифровать неявный смысл его речи.