Небесное происхождение медведя

Особым почитанием у финнов и карел, как и у прочих финно‑угорских народов, пользовался медведь. Он возник из шерсти, брошенной с небес в воду; по другим мифам – родился возле небесных светил на небе, у Большой Медведицы, откуда был спущен на серебряных ремнях в позлаченной колыбели в лес, где и остался на серебряных ветвях сосны (о сходном мифе, известном обским уграм, будет рассказано ниже). Охота на медведя сопровождается целым циклом заговоров, в которых зверя уговаривают, будто он не был убит охотником, а сам пришел в дом к людям «с мёдным животом от меду»: для него, как для дорогого гостя, убирают избу. Медведь – родственник человека, он из рода Адама и Евы: известны его отец и мать – Хонгатар (слово, родственное названию сосны). В некоторых заговорах медведя встречают как жениха, «в шубе денежной красавца» – стелят постель с золоченой периной (о медвежьей свадьбе мы говорили выше). Череп убитого медведя вешали на сосну – туда, откуда пришел первый мифический зверь: верили, что дух медведя возродится вновь.

Происхождение вредоносных тварей

В финской и карельской мифологии творцом вредоносных существ оказывается злая волшебница Сюэтар (Сюэятар). Она породила вредоносных насекомых, из ее плевка в море рождаются змеи:

«Ветер слюни там баюкал,

Дух воды качал на волнах,

Выдохнул потом на камни,

Растянул тугою лентой.

Вылезла личинка Туони,

Земляной червяк родился.»

В других мифах – заговорах о происхождении змей – говорится, что они возникли из волоса девы‑хийси, упавшего в море.

В карельских сказках, где Сюэятар оказывается ведьмой сродни русской бабе‑яге, она хочет проникнуть в мир людей, чтобы навредить им. В одной сказке рассказывается, как старуха, у которой было девять сыновей, стала готовиться к новым родам. Тогда сыновья покинули дом, велев матери вывесить на дверях прялку, если родится девочка, и топор, если опять появится мальчик. Старуха родила дочь, но Сюэятар ночью поменяла прялку на топор. Увидев этот условный знак, сыновья тут же решили не возвращаться домой.

Когда мать рассказала выросшей дочери, как ведьма обманула ее братьев, та решила отправиться на их поиски. Дочь испекла колобок, замешанный на своих слезах, и попросила его катиться к девяти братьям. Но по дороге ее повстречала Сюэятар, и как только они добрались до жилища братьев, стала уговаривать девушку: «Плюнь мне в глаза, а я тебе». Наивная девушка поддалась на уговоры, тут‑то Сюэятар и закляла ее: «Твое лицо мне, а мое лицо тебе!» Красавица‑сестра превратилась в безобразную ведьму, а Сюэятар отобрала у нее и разум, сказав братьям, что привела с собой пастушку.

Поселившаяся с братьями ведьма и вправду заставила бедняжку пасти коров в лесу, возвращая ей на время ум. В хлеб пастушке Сюэятар запекала камень. В лесу девушка пела жалостливую песню, рассказывая о своей судьбе, – эту песню и услышали братья. Братья и подучили девушку вернуться домой среди дня, чтобы ведьма не успела лишить ее ума, и пожаловаться на боль в глазах. Братья заставили Сюэятар плюнуть в глаза сестре, и та вернула себе прежний вид.

После этого хитрые братья истопили баню, а перед порогом вырыли яму, заполнили ее горящими ветками, а сверху прикрыли ковром. Сюэятар упала в яму, но, сгорая, успела произнести заклинание:

«Пусть же будут из меня: чижики из глаз моих,

А сороки из волос, из ушей‑то вороны,

А вороны же из пальцев ног,

Чтобы всех людей клевали, у людей добро съедали!…»

О том, почему вороны и сороки считаются вредоносными (вместе с воробьями и прочими пичужками), хорошо знали крестьяне, хранившие свой хлеб в ригах. В другой – финской – сказке рассказывается, как сорока пригласила к себе на обед ворону – поклевать лишайник с елей. Ворона отказалась от невкусной еды и позвала сороку в ригу – поклевать хлеб, но предупредила, что надо клевать, да оглядываться. Тут появились хозяева и пристрелили воровку. С тех пор ворона охает, а сорока стрекочет – смеется над товаркой, которая сама попала в беду.

Концовка первой сказки представляет собой типичный этиологический миф о происхождении вредоносных птиц из тела злобного первосущества, второй – о происхождении криков, которые издают птицы.

Другой вариант этиологического мифа содержит финская сказка о щуке и змее. Некогда они жили вместе в воде и поспорили: кто первым сможет доплыть до берега, тот останется там жить. Щука сказала: «Если я раньше доберусь до суши, съем ребенка и овечку». Змея же отвечала, что не причинит никому вреда, если ее не раздразнят. У алчной щуки весло переломилось во время плавания: с тех пор кость в ее голове похожа на сломанное весло. Змея же осталась жить на земле.