«Те, что приняли смертный бой…»

Чем дальше от нас отходит война, тем труднее ее вспоминать. Уходят люди, которые сами воевали, стареют даже те, кто в войну был ребенком.

Чем дальше от нас это страшное и великое время, тем легче о нем размышлять. Стираются случайные, сиюминутные черты, забываются неважные мелочи, но отчетливее выступает самое важное, самое главное… «Лицом к лицу – лица не увидать, большое видится на расстоянии…»

Чем дальше от нас эти годы, тем важнее о них помнить. Говорят, те, кто забывает прошлое, лишается будущего. Помня об испытаниях, которые вынес наш народ в те годы, лучше ценишь настоящее. Когда я вижу в нашем алексинском бору овраги, в которые превратились бывшие окопы и траншеи, я понимаю, как мелочны и неважны многие наши нынешние заботы и огорчения… Я прихожу на то место, где в декабре сорок первого года моя прабабушка выкопала землянку, чтобы спасти своих детей от мороза (их дом вместе со всеми домами на Снегиревской улице сожгли немцы), и думаю: а смогла бы я вот так?...

Я очень люблю рассматривать предвоенные и военные фотографии, которые сохранились в нашем доме, хотя их осталось так мало… Мне кажется, это не просто странички истории моей семьи, это как будто частичка истории народа – ведь она и складывается именно из таких страничек. Очень важно помнить имена великих полководцев, но не менее важно для каждого из нас помнить своего собственного прадедушку - простого солдата, от которого тоже зависела великая Победа.

Нет в России семьи такой,

Где б не памятен был свой герой,

И глаза молодых солдат

С фотографий увядших глядят…

Я знаю, что в каждой семье, у каждого русского человека есть в прошлом участники войны, и горжусь тем, что в нашем роду воевали все без исключения мужчины и даже некоторые женщины – например, прабабушка Шура (тетя моего дедушки Толи) начала воевать на Ленинградском фронте и дошла до Берлина.

Один мой прадедушка - Сальков Алексей Георгиевич - был пехотинцем, воевал в Польше и Финляндии в 1939-1940 г), потом работал на оборонном предприятии в Алексине. Другой прадед (тоже дедушка моей мамы) - Степанов Николай Дмитриевич – был солдатом Красной Армии с августа 1941 по август 1945. После победы над Германией был переброшен на Дальний Восток, к границам Японии, и только после разгрома японцев вернулся наконец домой. Хотя он даже ни разу не был ранен, после Победы прожил недолго…

Дедушка моего папы - Кобзев Иван Михайлович - служил артиллеристом, был кадровым военным, воевал с 1941 по 1945 гг. А вот после войны он работал в Московском уголовном розыске и, между прочим, принимал участие в ликвидации знаменитой банды «Черная кошка». А второй (отец его мамы) - Рыбаков Сергей Михайлович - ушел в армию еще до начала войны, по обычному призыву, и вернулся только после Победы. Он тоже был простым солдатом-пехотинцем, в 1944 году его тяжело ранили, но из госпиталя он все равно попросился обратно, на фронт, и вернулся домой только летом 1945 года.

У нас в семье есть те, кто побывал в фашистских концлагерях. Мой троюродный прадедушка Женя (Евгений Иванович Кивотов) был в 1942 году захвачен в плен и три года провел в Освенциме. Он дважды бежал, пробирался через Германию (простые немцы его прятали), а в Польше его каждый раз выдавали гестаповцам. В 45 году он вернулся домой полуслепой и весь искалеченный пытками: у него была сильно повреждена одна рука, переломаны ноги, а на левой щеке навсегда остался след страшного ожога от фашистской сигареты. Он умер, когда мне было два года, а все мои родные прадедушки – еще до моего рождения, поэтому о том, как и где они воевали, я знаю только по рассказам бабушек, мамы, моего дяди Андрея, который вырос с прадедушкой Леней и которому тот много рассказывал о войне. У Алексея Георгиевича еще были братья Сергей и Георгий, и они тоже воевали. Прадедушка Сережа погиб летом 41 года, где-то в Прибалтике (он был кадровый военный, и в войне участвовал с первой ее минуты). А прадедушка Жора, младший из братьев, пошел в армию добровольцем, воевал на «катюше», брал Берлин.

Я считаю, что участниками войны были не только солдаты, но и солдатские жены. К началу войны у моей прабабушки Полины уже было трое детей, а в 1949 году – шестеро. Она всех сберегла, всех вырастила, хотя сама была инвалидом первой группы (у нее не было ноги, пальцы были искалечены), но этого никто не замечал – она работала не покладая рук всю свою жизнь, до войны была участницей стахановского движения, как и прадедушка Леня. По семейной легенде, они и познакомились на слете стахановцев в Туле. Прабабушка в начале 30-х годов работала учительницей в деревне – ликвидировала безграмотность, потом выучилась на бухгалтера. У нее всегда было большое домашнее хозяйство – огород, домашняя скотина, но она все успевала, была веселая и жизнерадостная, большая выдумщица. Бабушка Люся вспоминает, что даже в голодные военные годы ее мама всегда устраивала им новогодние праздники, сюрпризы, елки. Прабабушка была украинкой и замечательно пела украинские и русские народные песни. А прадедушка Леня был суровый, неразговорчивый, он все время что-нибудь делал по дому, но он очень любил детей, особенно совсем маленьких, мастерил им сам игрушки, качели… На старой семейной фотографии они с прабабушкой сидят в какой-то смущенной, напряженной позе, неловко сложив руки на коленях - как будто им непривычно ничего не делать, и они не знают, куда эти руки девать, раз они ничем не заняты…

Прабабушка всю жизнь вспоминала страшные месяцы оккупации нашего города. Когда фашисты пришли в Алексин, они выгнали ее с маленькими детьми из дома – дом был хороший, и его занял немецкий офицер с денщиком. Прабабушка сначала со всей семьей скрывалась у соседей (у тех была совсем плохонькая избушка, и немцы на нее не позарились). Она вспоминала, что ее младшую сестру, красавицу Верочку (Веру Афанасьевну Добруцкую), они прятали от фашистов в подполе и мазали ей лицо сажей. А потом фашисты, уходя из Алексина, сожгли всю нашу улицу, и жителей спасал только бор – люди в сорокаградусный мороз рыли там себе землянки, накрывали их еловыми и сосновыми ветками, засыпали снегом и так зимовали с крошечными детьми…

Моя бабушка – в то время трехлетняя малышка – до сих пор помнит, как много наших мертвых бойцов лежало на том декабрьском снегу уже после того, как отгрохотали катюши, освободившие наш город. Эти солдаты спасли Алексин, спасли моих родных от плена (всех жителей Алексина в последние дни оккупации согнали в вагоны, чтобы отправить в Германию на муки и смерть), а сами «приняли смертный бой» и навечно остались на алексинской земле.

Как давно это было … Шестьдесят девять лет назад! Если вдуматься, целая человеческая жизнь прошла с того декабря! Казалось бы, за это время должны затянуться все раны, изгладиться из памяти самые страшные впечатления…

Но это нельзя, невозможно, недопустимо! Этого не будет никогда! Потому что наша память, наше прошлое – это и есть МЫ, РОССИЯ. Если мы ее утратим, не будет НАС– будет какой-то другой народ, у которого не было ни Куликовской битвы, ни Бородина, ни Курской дуги…

А пока мы всё это помним, мы - РУССКИЕ.