Дарья и Варвара КОБЗЕВЫ

«ДЕКАБРИСТЫ»

Сценическая композиция по произведениям русских писателей и историческим материалам

г. Алексин, 2011

Действующие лица

Поэт

Сергей

Матвей

Владимир

Мишель

Николай

Царь

Генерал

Полковник

Неизвестный

Зинаида

Мария

Наталья

Пролог

На авансцене в луче света – Поэт с гитарой в руках. В глубине сцены - хореографическая группа.

Поэт:

Тёплое место. Но улицы ждут

Отпечатков наших ног.

Звёздная пыль

На сапогах.

Мягкое кресло. Клетчатый плед.

Не нажатый вовремя курок.

Солнечный день

В ослепительных снах.

Группа крови на рукаве,

Мой порядковый номер на рукаве.

Пожелай мне удачи в бою.

Пожелай мне

Не остаться в этой траве,

Не остаться в этой траве.

Пожелай мне удачи в бою.

Пожелай мне удачи!

Мне есть чем платить,

Но я не хочу

Победы любой ценой.

Я никому

Не хочу ставить ногу на грудь.

Я хотел бы остаться с тобой,

Просто остаться с тобой,

Но высокая в небе звезда

Зовёт меня в путь.

Группа крови на рукаве,

Мой порядковый номер на рукаве.

Пожелай мне удачи в бою.

Пожелай мне

Не остаться в этой траве,

Не остаться в этой траве.

Пожелай мне удачи в бою.

Пожелай мне удачи!

Явление 1

Сергей (в камере, пишет последнее письмо отцу): Батюшка, государь был так милостив, что позволил писать вам. Мне сказали, что вы прокляли нас, но я этому не поверил. Я ни в чём не раскаиваюсь, кроме как в том, что не сумел погибнуть вовремя, не увлекая никого за собой… Намерение же своё почитаю благим, и лишь исполнение его – печальным. В чём, однако, один Бог меня судить может…

(на него внезапно падает луч прожектора, он встаёт. На авансцене – два темных силуэта спиной к зрителям)

Царь: Я хорошо помню вас, подполковник, по вашей службе в Петербурге в Семёновском полку. Вы были ловким офицером. Тем тяжелее мне видеть старого товарища в таком… горестном положении. Вы ранены?

Генерал: При оказании сопротивления правительственным войскам, ваше величество. Взят с оружием в руках.

Царь: Вы можете сесть. Теперь вам должно быть ясно, до какой степени вы виновны. Я не говорю о вашей участи, но вы должны понимать, что являетесь причиной несчастья многих невинных людей – солдат, коих вы вовлекли в это ужасное дело.

Сергей: Это единственное, ваше величество, что тяготит меня в моём положении.

Царь: Ах, вот как…(пауза) Объясните мне, подполковник… Как вы, человек умный, получивший отличное образование, могли хоть на минуту так забыться, чтобы считать ваше предприятие сбыточным?

Сергей: Государь, я не считал наше предприятие сбыточным.

Царь: В таком случае - ради чего вы добивались собственной гибели?

Сергей молчит.

Меркнет свет, вспыхивает одна свеча – и в глубине сцены зритель видит декабристов, сгрудившихся над столом, и слышит голос Сергея:

Господа! Я понял: над нами тяготеет невидимая сила, проклятие! И даже не чья-то рука, непосредственно придавливающая нас, но вообще весь уклад, весь строй нашей жизни! Он до того плотно пропитал атмосферу, что невозможно при такой силе давления ни думать, ни дышать, ни оставаться человеком! Сейчас только сильная и горячая вспышка может разбудить человеческую совесть!

Декабристы погружаются во тьму, мы снова видим камеру.

Сергей (медленно): Разбудить человеческую совесть…

Царь (резко): Довольно. Уведите. (после ухода Сергея, Генералу) Закоренелый злодей. Допрашивать с пристрастием.

Генерал: Да, ваше величество. Главное – понять, с чего это у них началось. Дабы воспрепятствовать возможным повторениям сего злодейского умысла.

Царь: Без сомнения, начало всему – этот проклятый Семёновский полк. Вы помните тот донос, которому августейший брат мой, к несчастию, не захотел поверить?

Явление 2

Комната офицеров в полковой казарме.

Мишель: Свинство! Какого чёрта он держит до сих пор полк?!

Владимир: А вы бы ему это объяснили, Михаил Александрович.

Мишель: Чёрта с два! Подите, объясняйте сами. Главное – что? Главное – вечно перед смотром задёргают солдата, замучают, а на смотру он будет стоять как пень… Ну, что там?

Владимир (смотрит в окно): Да ничего нового. Полковой командир в четвёртой роте орёт – на соборной площади, поди, слышно.

Голоса за сценой:

- Смирррна!

- Здорово, шестая!

- Здравия желаем, го-го-го!

- Кто такой?

- Рядовой шестой роты, ваша высокородия…

- Дурак! Я тебя спрашиваю, на какой пост наряжен?

- Часовой, ваша высокородия!

- Что есть часовой? Говори!

- Часовой… который лицо… в лице… не могу знать, ваша вы…

- А-а-а… Как стоишь, каналья?! Как стоишь в присутствии полкового командира?!!.. Хорошо вы, господин поручик, занимаетесь с людьми!

(появляется Полковник в сопровождении Сергея)

Господин поручик, извольте сейчас же поставить этого сукина сына под ружьё. С полной выкладкой! Пусть сгниёт, каналья, под ружьём! А вы, поручик, больше о бабьих хвостах думаете, чем служите! Мазурки танцуете? Книжки читаете? Что это – солдат, по-вашему? Это срам, полное омерзение, а не солдат!

Сергей: Осмелюсь доложить, господин полковник, солдат этот поведения примерного и служит отлично.

Полковник: Что т-такое?!... Что-о?!... Разговаривать?!! Ма-алчать! Молокосос, мальчишка позволяет себе… Под домашний арест на четверо суток за непонимание воинской дисциплины!

Сергей: Слушаюсь.

Голос за сценой: Слушай меня! Выпад с левой ноги! То-оовсь! Начи-най! Ать-два, ать-два! Лапшин! Что суёшь ружьём, как рязанская баба ухватом? Ногу прямо, собачья морда! А-а, ты мне, подлец, весь взвод нарушаешь?! Я т-тебя…

Мишель вдруг кидается за сцену

Голос Мишеля: Шаповаленко, не сметь драться! Не смей этого делать никогда!

Голос за сценой: Слушаю, ваше благородие… Только позвольте доложить – никакой с ними возможности нет…

Мишель возвращается

Полковник (иронически): Похвально, юноша… (Владимиру) Вот, извольте. Либералы пошли. Их драть, подлецов, надо, как сидоровых коз, а вы сюсюкаете с этими скотами.

Владимир (сдержанно): Господин полковник, я с этими, как вы выразились, скотами воевал в кампанию двенадцатого года, и должен вам сказать…

Мишель (перебивает, пылко): Бить солдата бесчестно! Нельзя бить человека, который не только не может ответить, но даже не имеет права поднять руку к лицу, чтобы защищаться! Это стыдно!

Полковник (изумлённо): Что такое?...

Мишель: Я сказал и повторяю, что это стыдно.

Полковник: Скажите пожалуйста! Видали мы таких миндальников, не беспокойтесь! Сами через год, если вас только не выпрут из гвардии, будете по мордасам щёлкать. В а-атличнейшем виде. Не хуже меня.

Мишель (тихо): Если вы будете бить солдат, я на вас подам рапорт командующему.

Полковник (угрожающе): Что-о?!

Владимир и Сергей молча встают рядом с Мишелем

Однако довольно этой чепухи. Вы, подпоручик, ещё слишком молоды, чтобы учить старых боевых офицеров, прослуживших с честью двадцать пять лет своему государю. Прошу господ офицеров в ротную школу. (уходит)

Владимир: Охота была вам ввязываться. Вы ещё не знаете его. Он вам таких вещей наговорит, что не будете знать, куда деваться. А возразите, как Сергей, - под арест законопатит.

Мишель: Да послушайте! Ведь это не служба, это изуверство какое-то! Вечный крик, мордобой, издевательства! Я совсем не то ожидал найти, когда стал офицером. А-а-а, не говорите мне ничего! Мне всё это до такой степени уже опротивело…

Сергей и Владимир переглядываются.

Владимир: Спорить с полковником, во всяком случае, не следует. А вы лучше приходите в среду на маскарад к Раевским, там и поговорим… обо всём.

Мишель: О чём же?

Пауза. Владимир прикрывает дверь.

Сергей: Признайтесь, подпоручик, мы думаем об одном и том же. Ни в одной стране так не презирают простой народ, как у нас, в России…

Владимир (перебивает, с горячностью): Да дело в том, что всё скверно! Чиновники – подлецы и воры, генералы – скоты большей частью, страну разворовывают…

Сергей (перебивает): Вы видите, как неспокойно вокруг? Во всех углах – недовольные лица, на улицах пожимают плечами, все шепчутся, все говорят: «К чему это приведёт?»…

Владимир (язвительно): Одно лишь правительство беззаботно дремлет над вулканом!

Сергей: Обещания оказались обманом, а бедственное положение России сегодня яснее, чем всегда. И, может быть, от нас с вами зависит её спасение!

Мишель (растерянно): Но что мы можем сделать? Ведь закон…

Владимир: Дорогой мой, в целом мире есть только один непреложный закон, вот он: всё на свете рано или поздно кончается, и никто и ничто не избежит этого.

Сергей: Мы можем спасти Россию. Кроме нас, другой силы сейчас нет. На правительство надеяться невозможно, народ спит…

Голос полковника: Господа офицеры!

Владимир: Идёмте.

Сергей: Итак, до маскарада!

Затемнение. На авансцене в луче света – Поэт с гитарой.

Поэт:

Раненым медведем мороз дерёт.

Санки по Фонтанке летят вперед,

Полоз остёр – полосатит снег.

Чьи это там голоса и смех?

«Руку на сердце своё положа,

Я тебе скажу: не тронь палаша!

Силе такой становясь поперёк,

Ты бы хоть других – не себя! – поберёг!»

Белыми копытами лёд колотя,

Тени по Литейному – дальше летят.

«Я тебе отвечу, друг дорогой,

Гибель нестрашная в петле тугой!

Позорней и гибельней в рабстве таком

Голову выбелив, стать стариком.

Пора нам состукнуть клинок о клинок:

В свободу сердце моё влюблено!»

Розовые губы, витой чубук.

Синие гусары – пытай судьбу!

Вот они, не сгинув, не умирав,

Снова собираются в номерах.

Скинуты ментики, ночь глубока.

Ну-ка, вспеньте-ка полный бокал!

Нальём, и осушим, и станем трезвей:

«За Южное братство, за юных друзей!»

Глухие гитары, высокая речь.

Кого им бояться, что им беречь?

В них страсть закипает, как пеной стакан.

Впервые читаются строки «Цыган»…

Тени по Литейному летят назад.

Брови из-под кивера дворцам грозят.

Кончена беседа. Гони коней!

Утро вечера – мудреней!