1) «Старики» и «Молодежь»

Осень 1924 г. – первые встречи «стариков» МХАТа с « порослью» его студии. Первая встреча приезд с дачи Книппер-Чеховой и Качалова во МХАТе ( первая группа молодых актеров встреча на вокзале, вторая – в театре, отдельная группа – украшала цветами и надписями артистические уборные, и отдельно отбирались те, кто должны были Качалову и Книппер-Чеховой читать отрывки). Встреча в театре была организованна в фойе, а потом в зале. На сцене стояли декорации «Вишневого сада» и с 5-го акта. Встреча проходила фразами из спектакля (молодыми актерами). После чего Качалов взял слово и сказал речь, перефразировав обращение Гаева.

Такие «встречи» - «стариков» и «молодежи», по словам Станиславского и Немировича-Данченко должны были сплотить труппу. Так же проводились т.н художественно-литературные «понедельники», которые были посвящены творчеству И.М Москвина, В.И Качалова, О.Л Книппер-Чеховой, В.В Лужского, Л.М Леонидова, а также показу отрывков школьных работ молодежи.

Ставить перед исполнителями в начале репетиции определенную задачу, затем искать отношения персонажей пьесы к друг другу, отношение их всех к событию, стремиться точно определить и «воспитать» в актере черты характера присущие его сценическому образу. Быть одинаково требовательным и к молодежи, и к актерам старшего поколения.

2) На репетиции «Ревизора»

Осень 1924 г. – репетиция «Ревизора» во МХАТе.

М.М Тарханов, брат И.М Москвина, был приглашен во время заграничной поездки в труппу МХАТа. М.М Тарханову К.С поручил роль Хлопова.

К.С изменил привычную игру первого акта «Ревизора». Прежде эту сцену играли так, что все чиновники как «сонные мухи», они не знают зачем их созвали. В то время как их всех позвали, а у каждого из чиновников грех за душой. Поэтому каждый – Ляпкин-Тяпкин, Земляника, Гибнер – понял, что «что-то стряслось». Поэтому Станиславский попросил актеров переживать внутреннее волнение: « Ищите ритм напряженного внимания, тревожного ожидания: что-то сейчас произойдет.»

Несмотря на то, что все актеры стремились выполнить свою задачу, сцена не шла, и КСС кричал из зала знаменитое «не верю!». Момент, когда сцена с Хлоповым в исполнении М.М Тарханова, КСС : « Вы играете для меня». Тарханов : « Вы правы КС. Я играл для вас…» КС : « Очень рад, что вы сами это чувствуете. В таком случае попрошу всех еще раз выйти. Сыграйте пожалуйста эту сцену по сквозному действию сюжета пьесы, по сквозному действию всех чиновников, в том числе и Хлопова, ради сверхзадачи Гоголя…»

Неистощимая настойчивость и справедливая требовательность к актерам.

Пятиминутные беседы КСС с актером, никто не знал о чем КС беседовал с актером, видимо о его задаче по данному событию пьесы, собирал еще раз его внимание на отношении с партнерами, КС подсказывал какое-нибудь «приспособление» к репетируемой сцене → в результате таких «бесед» актер освобождался от внутреннего и внешнего напряжения и устанавливал для себя какую-то особенную творческую близость с режиссером.

После такой беседы КС с Тархановым сцену стали прогонять еще раз. Тарханов сказал свою первую реплику и прервал сцену, попросив начать еще раз : « Не верю себе» КС : « Очень рад, что внутренний контролер заработал у вас сам, исполняя мою функцию». Начали сцену с начала, и она пошла совсем иным образом, очень живо, по-новому, остро, но с сохранением художественного такта.