Заключение

Традиционно каркасом жизни человека выступали рутинизированные практики повседневности, являющиеся генератором чувства «онтологической безопасности» («ontological security») (Giddens A.6 1991). Мы привыкли жить в мире, в котором человек большую часть времени работает и иногда отдыхает. Трудовая деятельность традиционно была стержнем, скелетом, вокруг которого строилась жизнь каждого, фактором, связывающим человека с тем или иным местом – улицей, районом, городом. Найдя подходящую работу, удобное по расположению жилье – человек закреплялся надолго, а, возможно, навсегда на одном месте, выстраивая свои ежедневные, повторяющиеся ритуалы, формируя идентичность вокруг этого места и своего рода деятельности. Труд регламентировал жизнь человека, упорядочивая ее в формат рабочего дня и свободного времени, выходных, отпусков и обеденного перерыва. Возможность карьерного роста по мере повышения опыта, позволяла стратегически планировать свою жизнь на длительные периоды, даря ощущение стабильности.

Однако нарастание социальной динамики, связанное с развитием человечества в условиях научно-технического прогресса привело ко все более частым сбоям традиционных механизмов обеспечения онтологической безопасности. «Плавление» мира - образ, предложенный для современности З. Бауманом – подверг изменениям сначала «существующие институты, рамки, которых ограничивают возможные варианты действий, все конфигурации, констелляции», а затем внес глубокие коррективы в «паттерны зависимости и взаимодействия» людей. Неструктурированность и текучесть новой современности, по мнению Баумана, актуализировали вопрос о необходимости пересмотра понятий, с помощью которых эту реальность привыкли описывать.

Среди таких «зомби»-понятий Бауман называет «Время/пространство, работа, индивидуальность, сообщество» (Бауман З., 2008). Борьба с неопределенностью, неструктурированностью, возникающая в жизни каждого человека в современном мире, является причиной возникновения новых практик повседневности. С одной стороны, человеку свойственно стремиться обрести «онтологическую безопасность», с другой – рутинизированные практики, вызывают неприязнь. Эта двойственность натуры двигает вперед развитие рыночной экономики, которая предлагает товары и услуги, предлагающие возможность побега из реальности или другими словами эскапизм, определяемый как мировоззрение, подменяющее реальные отношения с миром воображаемыми (Д. Г. Литинская, 2012). Глобальной индустрией, вписанной в этот контекст стал массовый туризм.

Основываясь на эмпирических фактах, можно предположить, что туризм позволил человеку ненадолго оторваться от привычного мира, стать частью другой культуры, попробовать, почувствовать что-то новое, туристические поездки стали важной частью жизни горожанина, в какой-то мере оправдывая привязанность к работе и тяжелый ритм жизни. Развиваясь по пути коммерциализации, массовый туризм, оказался прочно вписан в рутинизированную повседневность современного человека. Будучи попыткой эскапизма, массовый туризм стал одним из факторов, поддерживающих функционирование существующей структуры общества, в которой периоды побега от реальности в виде туристических поездок возможны лишь при условии существования периодов оседлости, связанной с накоплением средств на поездки.

В то же время, начиная с 60-х годов ХХ века наблюдалось развитие особой формы путешествий, которая не вписывается в традиционные категории труда, досуга и туризма. Люди, практикующие свободные путешествия, демонстрируют особый стиль жизни, позволяющий преодолеть неопределенность и неустойчивость современной реальности, строя свою жизнь вокруг этой неопределенности. Они не привязаны к одному месту жительства и работы, более того, они предпочитают оседлости постоянные перемещения, изменения стабильности. Их день не делится на рабочее время и время досуга, а путешествия не являются наградой за труд. Их неуловимость, не подчиненность общим ритмам перемещения, кочевой образ жизни, не связанный с внешней, навязанной необходимостью, гибкость в выборе собственной мобильности, позволяют классифицировать такого рода путешественников как наиболее свободную и, более того, привилегированную прослойку современного общества, так как, по мнению ученых, исследующих новую современность, «в жидкой» современности правят те, кто наиболее неуловим и свободен перемещаться без предупреждения» (Бедаш Ю., 2009).

Являясь формой пространственной активности, практики современного кочевничества оказываются базой для выстраивания новой формы самоидентификации человека в мире, основанной не на фиксации, а на неустойчивости и пластичности. Структурирование жизненной стратегии на основе «полилокальности» формирует особую фору идентификации, для которой характерно не целенаправленное движение в сторону саморазвития (свойственное западной культуре), а блуждание между разрозненными элементами (Ушакин С., 2012, с.60).

При этом разрозненность, бесцельность и неустойчивость положения не вызывает у самих путешественников дискомфорта. Состояние движения, процесса не предполагает движения куда-то и достижение чего-то. Для них характерно ощущение жизни как процесса, как укорененности в настоящем моменте жизни.

Важно отметить отличие их опыта от опыта туриста, для которого процесс идентификации связан с «присвоением», «потреблением мест». В случае исследуемой группы путешественников осмотр мест не является главной причиной, по которой они отправляются в путь. Места – являются пунктами, связывающими их передвижения, а не целью этого передвижения. Кроме того, путешествия «современных кочевников» не является отдыхом, досугом, перерывом между трудовыми буднями. Их образ жизни не предполагает деления на моменты деятельности и отдыха от нее, весь их путь – это непрерывный процесс получения опыта, который и составляет их основную деятельность.

При этом деятельность в некотором смысле противопоставляется работе. Деятельность, с которой они себя ассоциируют, является способом познания как внешнего, так и внутреннего мира; состав этой деятельности может быть разным, в нее может входить в том числе и труд. Именно вокруг нее строится самосознание. В то время, как работа за деньги является инструментом, который носит фрагментарный характер и не выполняет структурирующую функцию времени, какую она выполняет в мире «оседлых». Ритм жизни путешественников не зависит от внешних институтов, основная их активность происходит между устойчивыми и закрепленными позициями.

Анализ теорий кочевничества, теорий плавления институтов и трансформаций действительности в текучее состояние дают основание предположить, что образ жизни современных кочевников представляет собой гипертрофированную, но при этом предельно наглядную модель изменений общества под влиянием развития средств связи, транспорта и информационной среды.