2. Ранний Хомский (1953-1955)

В своих ранних работах Хомский придерживается (во всяком случае на бумаге) эмпиристических и индуктивистских идей Зелига С. Харриса (Zellig S. Harris), делая акцент на формализации. Так, Хомский (1953, 242-244) хочет «перестроить набор процедур», пользуясь которыми лингвист устанавливает положения своей грамматики «из поведения пользователей языка», являющегося на практике «зафиксированным образцом языкового материала, на основе которого экспериментально определяются базовые элементы системы».

Существует неразбериха по поводу того, что является основным объектом генеративного описания. Как мы только что видели, эта неразбериха имеет место на первой странице первой публикации Хомского, где он приравнивает поведение людей, использующих язык, к примерам лингвистического материала, т.е. к корпусным данным. На первый взгляд, профиль самого раннего Хомского, к большому удивлению, представляется профилем преданного корпусного лингвиста. Но в действительности он не является приверженцем первостепенной важности естественных данных. Основной корпус Хомского (1953) – это «текст, состоящий из шести предложений» (1), который принимается как часть «в меру ограниченного образца»:

(1) ab, cb, de, fe, axd, cyf

В сноске Хомский отвергает идею о том, что «весь язык» может быть доступен в качестве данных, но он делает несколько кратких общих замечаний, касающихся обоснованности применения распределительных методов к «этой ситуации». Доказательство основывается здесь на работе Харриса (1951), на которую было сделано несколько ссылок.

Вторая важная цель Хомского (1953) – создать адекватное понятие синтаксической категории, чтобы решить проблему синтаксической омонимии. Точное отношение к этому – один из краеугольных камней порождающей грамматики, которое, следовательно, было в зачаточной стадии еще в 1953 г.: «синтаксический анализ приведет к системе правил, констатирующих разрешенные последовательности синтаксических категорий анализируемого языкового образца, тем самым порождая возможные, или грамматически правильные предложения языка» (ibid., 243). Насколько я знаю, это первое упоминание о порождающей грамматике в лингвистической литературе.

Работа Хомского (1954) представляет собой критическую рецензию на учебник Елиезера Риегера (Eliezer Rieger) «Современный Иврит». Отметив, что Риегер путает предписывающие правила и реальное словоупотребление, зная, что задача грамматиста заключается в описании структуры языка определенного периода времени, Хомский (1954, 180) затем делает комментарий по поводу списка из 225 ошибок, собранных Риегером: «Техника, при помощи которой были собраны эти ‘ошибки’, предлагает метод, который может соблазнить лингвиста использовать его при создании лингвистического корпуса. <…> Но сейчас, вместо предыдущей идеи [создать] действительно описательную грамматику, рекомендуется, чтобы этот список ‘ошибок’ был использован как руководство для коррекционной обучающей программы». Это одно из немногих мест в работах Хомского, где он комментирует работу обычных грамматистов, основанную на корпусных данных.

Работа Хомского (1955) – это критическое замечание на предположение Иегошуа Бар-Хиллела (Yehoshua Bar-Hillel) о том, что лингвисты должны уделять больше внимания последним достижениям в логическом синтаксисе и семантике. Хомский не видит лингвистических преимуществ в исключительно формальных подходах, предлагаемых логиками. Есть несколько ссылок на понятие «обычное лингвистическое поведение» как основное в лингвистическом описании, но это понятие не расшифровывается детально, поэтому невозможно понять, что Хомский имеет в виду, например, говорит ли он о корпусных данных (предложениях, высказываниях) или собственно о поведении, проявляющемся в процессах говорения и понимания.