Литература

1. Бенвенист Э. Общая лингвистика и вопросы французского языка: пер. с фр. – М.: Прогресс, 1974.

2. Степанов Ю.С. Семиотика // Языкознание. Большой энциклопедический словарь / гл. редактор В.Н. Ярцева. – М.: Большая Российская энциклопедия, 1998.

3. Парти Б.Х. Грамматика Монтегю, мыслимые представления и реальность // Семиотика: Антология / сост. Ю.С. Стeпанов. Изд. 2-е, испр. и доп. – М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. – С. 304-323.

4. Foucault M. L’Archéologie du savoir. – P.: Gallimard, 1969.

5. Hintikka J. Fondements d’une théorie du langage. – P.: PUF, 1994.

Глава VII. Ошибочные когниции сквозь призму модуса кажимости

Семенова Т.И.

Отражаемая в языке реальность сложна и многогранна, она постоянно меняется во времени, но познающий субъект «не всеведущ», он не всегда может делать истинные утверждения, поскольку его знания о действительности неполны. Несовершенство познания мира человеком и субъективные свойства его восприятия приводят к тому, что в естественном языке «категория истинности - ложности рассматривается не как бинарная оппозиция (дизъюнкция), а как шкала вероятностных оценок» (Арутюнова 1999, 430). С точки зрения прагматики Истина и Ложь являются далеко не единственными когнитивными состояниями, поскольку в человеческой системе знаний всегда существуют высказывания, о которых неизвестно, истинны они или ложны. В целом информационный запас человека отражает не только «истинное знание», но и заблуждения, ошибочные когниции, ошибочное мнение относительно некоторого положения дел. Такие «дисфункциональные когниции» являются результатом своеобразного (свойственного именно данной личности) ошибочного способа переработки информации (Демьянков 1994). Естественный язык, как подчеркивает Н.Д. Арутюнова, развивается одновременно в двух противоположных направлениях: одно из них определено стремлением к максимально полному и точному выражению истины, другое – желанием ее утаить, отстранить от себя или прикрыть ее лицо маской правдоподобия (Арутюнова 1999, 546). В пространстве языка выделяются категории с различной степенью отклонения от истины: воображение, мечта, фантазия, притворство, ложь, неискренность. К языковым средствам уклонения от истины, создания мнимого, воображаемого мира относятся многочисленные знаки приблизительности, неопределенности, предикаты «обманных» действий, состояний и свойств, синтаксические конструкции, деривационные элементы (псевдо-, квази-, лже-), просодические средства (Арутюнова 1999; 2008; Апресян 2008). Одним из видов отклонения от истины являются различные типы заблуждений, в частности – ошибки. Общее свойство ошибочного поведения заключается в том, что ошибку нельзя совершить сознательно, она может быть осознана только ретроспективно, то есть в момент совершения ошибочного действия человек не знает, что оно ошибочно (Кустова 2000). В рамках ошибочной деятельности различают такие типы ошибочного поведения как «автоматическую» деятельность, неправильное решение и неправильный поступок, ошибочное мнение, сенсорные девиации (Кустова 2000; Труб 2008).

К целям общения в постоянно меняющемся мире «приспособлены» и языковые знаки кажимости (Семенова 2007). В высказываниях с модусом кажимости говорящий структурирует свой когнитивный опыт взаимодействия с миром, то есть категоризует воспринимаемые ситуации как ошибочное восприятие мира, сенсорные девиации, иллюзии восприятия, ошибочное мнение относительно некоторого положения. Когнитивный потенциал модуса кажимости, таким образом, представляет континуум между истиной и ложью, в котором границы между миром реальным и воображаемым, мнимым, подвижны и зыбки. Прототипическую ситуацию кажимости можно представить следующим образом: говорящий располагает непосредственной информацией об интересующем его положении дел, но он не вполне уверен в достоверности того образа мира, который отражается в сознании. Как же репрезентированы в языковом сознании ошибочные когниции, заблуждения, какая языковая форма соответствует ошибочному восприятию ситуации?