Не можешь – поможем, не знаешь - научим

Тюрин действует как садовник: выращивает новую культуру и ухаживает за слабыми растениями в агрессивной среде. Глеб создает ситуа­цию, когда «списанные» старики и сломанный «средний возраст», вмиг пропивающий только что украденный лес, – все они выходят из депрессии и уныния и медленно, но верно начина­ют отвечать за свою жизнь. В лицо хмурым детям смотрят уже не красные глаза спивающихся отцов и отчаявшихся матерей.

Безысходность сменяет надежда на буду­щее. Программные установки, сформированные эпохой советской власти: «нам должны» и «мы /216/ ничего не решаем» в считанные месяцы работы ЙОГИ меняются на другое восприятие мира, на то самое из «Мы-концепции»: «Это Наш погост, Наше поле, Наша дорога, Наш мост, Наше небо над этой Нашей землей. И мы здесь должны жить!»

Другими словами, Тюрин – основатель рос­сийской программы социального ликбеза второй волны. Волны, которая помогает людям понять и менять среду своего обитания, виды и харак­тер деятельности. И самих себя.

Немного «больших процессов»

Первая волна ликвидации безграмотности имела место в 20-е годы XX века. Надо было научить крестьян читать и писать – для работы в новых отраслях экономики. Ликбез, проведен­ный в сжатые сроки, позволил начать реализа­цию грандиозного плана электрификации – ГОЭЛРО и масштабного строительства новой промышленности. После программы ликвида­ции неграмотности жители советских республик в целом поняли новые правила игры, сильно отличающиеся от тех, что были прежде: сельская, аграрная экономика ушла в прошлое. Пришла экономика индустриальная. Но как основная /217/ сфера занятости людей индустриальная экономика рухнула к исходу того же века.

Сегодня мы вынуждены строить экономику постиндустриальную. С одной стороны, эта экономика основана на иных, чем прежде, отрас­лях: связи, туризме, торговле, высококачественном сельхозпроизводстве, услугах, ремесленных и малых промышленных производствах, транс­портном транзите, на создании брендов и нема­териальных активов. С другой стороны, требует­ся принять ситуацию, когда государство перестает обеспечивать людей и предлагает самостоятель­но устраивать свою жизнь. В завершенном виде этой экономики еще нет, она только формирует­ся. И процесс пошел – на наших глазах и с на­шим участием.

Русское село, чтобы выжить, должно впи­саться в этот процесс, а значит, измениться по сравнению с тем, чем оно было прежде. Для это­го нужны знания о новой экономике, о самостоятельном деле – как начать бизнес и как по­строить экономически оправданную жизнь. Для этого нужны новые мысли, новые навыки, каче­ства, новые компетенции. Их и передает соотечественникам Глеб Тюрин. Его ИОГИ успешно опробовал и внедрил в России социальные тех­нологии, которые позволяют поддержать рост /218/ «человеческого потенциала» в тех слоях нашего общества, которые оказались на обочине жизни и экономики. Замечу отдельно – в юридичес­ком формате ТОСов. В формате, установленном государственными законами. Лет пять назад о чем-то похожем нельзя было и мечтать.

Еще синхрон с ошевенского моста. И ста­рушка, и внучки зачарованы доступным изложением Тюрина. Слушают, не расходятся. На гори­зонте появляется легкая тучка...

Вот это самоуправляющееся сообще­ство – мир... И мироздание, в котором они жи­вут, – купол под небесами, в котором они нахо­дятся, – это мир. И состояние души, гармонии, не войны, благополучия – это тоже мир. И то, что это называется одним словом, – это не слу­чайно. Это определенная жизненная модель. Это уклад, который тысячелетие держал Россию.

Мы эту модель можем вернуть в сегодняшнее пространство, расширить, поставить на какие-то более-менее надежные экономические рельсы, создать для этого политические условия, – надо сделать так, чтобы люди стали верить в то, что если они что-то делают и у них есть хороший ре­зультат, то они получат поддержку. Не потому, что они чьи-то родственники или часть какого-то «элитного» общества, а потому, что они – /219/ работают. Если такая модель будет поддержи­ваться, то мы можем поднять даже те террито­рии, которые сегодня кажутся безнадежными...