12. Социальная мобильность в этнических группах и проблема неравенства.

Этническая стратификация – это социально-этническое неравенство различных этносов. Основные признаки неравенства кроются в классических критериях социальной стратификации. Это статус, доход, престиж, объем власти, уровень жизни, перспективы социальной мобильности и пр.  В России изучение проблем этнической стратификации началось в 80-х годах ХХ в. Именно демократизация россий­ского общества, в конечном счете, способствовала исследова­нию этносоциальных процессов и явлений. Возникновение эт­нической стратификации является следствием следующих об­стоятельств: Во-первых, этностратификация имеет место тогда, когда административно-политическая власть определяет иерархиче­ское положение этносов, т.е. разные этносы находятся в нерав­ном по отношению к себе положении. Одни являются опорой государственной власти, другие - «вне власти», на нижнем ее этаже. Во-вторых, развитие рыночной экономики также способ­ствует существованию этнического неравенства в силу проявле­ния различных этнокультурных традиций, норм, ценностей, пра­вил поведения, условий существования, уровнем адаптации к требованиям рынка и т.п. Одной из наиболее важных объектив­ных предпосылок существования этнической стратификации яв­ляется территориальное размещение этносов в экономически различных районах. Примером так называемого этнического предпринимательства могут служить «китайские кварталы», «итальянские пиццерии», российские «предприниматели - южане» и т.д. В-третьих, наличие официально-провозглашенного государственного языка, является достаточно сильным механизмом этнической стратификации. К примеру, выделяют иерархию официального статуса языка: государственный, региональный, субрегиональный и не имеющий официального статуса язык. Таким образом, как замечают этносоциологи, «этнические группы точно так же, как и все прочие социальные группы, образуют определенную иерархию»1. Именно от степени обладания наиболее существенными для стратификационной системы качествами определяется уровень социальной престижности представителей тех или иных этнических групп. Марченко Г.И., современный исследователь в представленной области, предлагает определить позиции этноса с помощью представленных ниже характеристик статусов2:  - экологический (определяется с точки зрения размера и качества занимаемой территории, сельскохозяйственной пригодности земель); - социально-экономический (уровень качества жизни, т.е. средний уровень заработной платы, уровень занятости населения и безработица и т.д.);  - социокультурный (народное творчество, национальное и профессиональное искусство, изобразительное искусство, музейное дело, образование и наука и пр.); - демографический (общая численность населения, уровни: рождаемости, смертности, средней продолжительности жизни); - социально-политический включает все перечисленные характеристики и является своего рода индикатором, т.к. «социальная культура и организация российского общества много веков носит рецидивирующе–редистрибутивный характер, а управление, подчинение и контроль играют большую роль в подержании стабильности социальной системы»1. Проявление политического статуса можно наблюдать в законодательной, исполнительной, судебной структурах власти;  - правовой. Структура этнического статуса может быть определена с помощью следующих групп факторов: 1. объективных, т.е. включенность различных этносов в систему управления, образования, уровень их доходов, престиж профессии и пр. 2. субъективных, определяемых с помощью группового сознания – самооценка представителей этнических общностей как внутри самого этноса, так и вне его. Например, низкая самооценка может породить чувство национальной ущемленности, ущербности, высокая самооценка порождает чувство национальной гордости. Итак, этнический статус – это показатель положения индивида или этнической группы в системе межэтнических отношений. Социальный статус может приобретаться человеком или достигаться на протяжении всей его жизни, а этнический статус передается по наследству, т.е. человек обладает им благодаря принадлежности к определенной этнической группе.

13. Тип экономических ориентаций и дифференциация этнических групп.

Проблема реального или воспринимаемого этнического неравенства в

различных сферах нынешнего российского социального пространства

настолько остра и болезненна, что часто возникает соблазн скорее «от#

менить» ее или политкорректно затушевать

1

, чем попытаться уяснить

причины практической целесообразности использования этнических

категорий в контекстах, где, казалось бы, применение таких категорий

неуместно или необоснованно. Однако раз существует повседневный

шаблон восприятия ряда социальных ситуаций в этнических категори#

ях (даже несмотря на то, что эти категории «сконструированы»), то в

этом должна быть своя латентная прагматика, логика и смысл. Их необ#

ходимо знать, в том числе и для того, чтобы регулировать межэтничес#

кие взаимодействия во избежание насильственных противостояний.

Для понимания механизмов воспроизводства этнического неравен#

ства в условиях становления общероссийского гражданского общества

в проекте «СН» использовался, как уже говорилось, структурно#кон#

структивистский подход. Прежде всего в рамках этого подхода отметим

разнообразие смыслов, придаваемых ключевому для нашего исследо#

вания понятию «равенство#неравенство» в современном российском

академическом, повседневном и политическом дискурсе. Имеется как

минимум два контекста этого понятия, различающихся по смыслу. Од#

ним из таких контекстов является оценка сложившейся ситуации с точ#

ки зрения определенных общественных идеалов и ценностей

2

как спра#

ведливой — равной, несправедливой — неравной. Однако, несмотря на

ценностный генезис такого понимания равенства#неравенства, это по#

нятие используется как субстанциональная структурная характерис#

тика объекта, т.е. в совершенно ином, не оценочном значении.

В ином контексте понятие «равенство#неравенство» применяется

для описания соотносительного положения рассматриваемых объек#

тов в социальном пространстве либо как равных — находящихся в оди#

наковой статусной позиции, либо неравных — находящихся в разных

позициях. В этом смысле действительно, «...говоря «социальная струк#

1

См., например: Тишков В.А. Забыть о нации (постнационалистическое пони"

мание национализма) // Вопросы философии. 1998. № 9. С. 3—26.

2

См., например: Голенкова З.Т. Социальное неравенство и социальная страти"

фикация в российском обществе // Социология и общество: Тезисы докладов... СПб.,

2000. С. 18—19.Раздел II. ИНТЕРПРЕТАЦИИ НЕРАВЕНСТВА 161

тура», мы автоматически подразумеваем социальное неравенство»

3

.

Однако последнее отнюдь не предполагает оправдания или признания

справедливости социального неравенства с точки зрения общечелове#

ческих ценностей (в чем обвиняли эту точку зрения на равенство#не#

равенство почти все советские критики «буржуазного режима»). Ско#

рее наоборот, степень цивилизованности любого режима измеряется

степенью развитости и эффективностью деятельности институтов,

отвечающих за компенсацию такого неизбежного неравенства.

Коротко говоря, в рассуждениях о равенстве#неравенстве на всех

уровнях — от академического до повседневного — некорректное ис#

пользование разных смыслов этого понятия проявляется при ценнос#

тном подходе к описанию онтологического, социально#структурного не#

равенства с неизбежной постановкой нерешаемых в рамках онтоло#

гии проблем «разумной, справедливой меры неравенства» и т.п. Столь

же некорректным оказывается применение онтологического понима#

ния равенства#неравенства при формулировке ключевых обществен#

ных ценностей и критериев справедливости, что неизбежно ведет к оп#

равданию сложившегося социально#экономического неравенства раз#

ных социальных статусов.

В настоящей главе мы будем оперировать понятием «равенство#

неравенство» преимущественно в онтологическом смысле для обозна#

чения отсутствия (равенство) или наличия (неравенство) определен#

ной иерархии объектов нашего исследования, независимо от того, су#

ществует ли эта иерархия де#юре. Говоря о социально#экономическом

или другом аспекте этнического неравенства, мы имеем в виду веро#

ятное появление или воспроизводство этнических иерархий в соци#

альной, экономической, ментальной и других плоскостях социального

пространства. Вопрос о том, насколько оправданны или справедливы

такие иерархии, здесь не рассматривается.

Однако, как мы уже упомянули выше, проблема этнического нера#

венства довольно специфична и здесь не будут лишними некоторые

замечания, проясняющие нашу позицию и собственно постановку воп#

роса о сочетании экономических ориентаций населения и бытовых

классификаций по этническим признакам. Во#первых, вслед за Ч. Тил#

ли мы признаем, что феномен этнического неравенства относится к

разряду категориальных неравенств, т.е. таких, которые распростра#

няются на определенные социальные категории (расовые, конфессио#

нальные, половые и т.п.), независимо от индивидуальных различий в

свойствах, способностях или видах деятельности людей, составляю#

щих данную категорию4

По мнению Ч. Тилли, категориальные формы .

неравенства являются относительно устойчивыми, поскольку при ре#

3

Ильин В. Социальное неравенство / Центр социологического образования Ин"

ститута социологии РАН. М., 2000. С. 11.

4

Tilly Ch. Durable Inequality. Berkeley: University of California Press, 1998. P. 7.162 СОЦИАЛЬНОЕ НЕРАВЕНСТВО ЭТНИЧЕСКИХ ГРУПП: ПРЕДСТАВЛЕНИЯ И РЕАЛЬНОСТЬ

шении текущих жизненных проблем люди предпочитают использовать

привычные наиболее общие категории независимо от их контекстуаль#

ной адекватности

5

Одной из таких широко используемых социальных .

категорий является этническая принадлежность. Этнические разли#

чия — это прежде всего исторически сложившиеся различия в схемах

восприятия и оценивания повседневных ситуаций; системах повсед#

невных социальных практик (или «габитусе», используя термин

П. Бурдье). Эти различия сами по себе не могут быть основанием для

выстраивания иерархии этнических культур или групп. Иерархии по#

являются, например, при европоцентристской оценке тех или иных эт#

нических общностей как менее или более приближающихся в своей

развитости к европейским (или американским) образцам. Такая оцен#

ка может делаться из самых гуманных побуждений, но она порождает

представление об этническом неравенстве, которое начинает эксплу#

атироваться во многих дискурсах, не имеющих отношения непосред#

ственно к этническим различиям — в сфере экономики, гражданских

прав и во многих других, давно уже унифицированных плоскостях со#

циального пространства. Основная задача настоящего исследования:

на каких основаниях возможно выстраивание и воспроизводство эт#

нических иерархий на современных, унифицированных (применитель#

но к этнокультурному многообразию) социальных полях российского

сообщества и каковы его механизмы.

Для конкретного анализа с использованием эмпирических данных мы

избрали феномен взаимосвязи привычной этнической категоризации

российского социального пространства и бытовых представлений о пред#

почтительных моделях получения социальных благ, сосуществующих в

общественном сознании и повседневной экономической практике.

За 70 с лишним лет существования советского варианта социаль#

ного устройства для многих нынешних россиян привычной стала рас#

пределительная модель, основанная на ценностной (по своему кон#

текстуальному генезису) трактовке равенства#неравенства. Равен#

ство как идеологическая ценность стало ключевой онтологической ха#

рактеристикой мифической социальной иерархии, где возможно ра#

венство#справедливость доступа к общественному благу независимо

от позиции в иерархии, хотя именно различием в мере присвоения

благ и маркируется, если не определяется фактически, социально#

статусная позиция.

В идеале равенство такого рода предполагает одинаковость полу#

ченной доли. А неизбежно возникающие в повседневной жизни откло#

нения от идеальной распределительной модели связываются со ста#

диальным несовершенством общественных отношений. Латентной

формой признания объективно существующего в любой иерархии со#

5

Tilly Ch. Durable Inequality. P. 8—9.Раздел II. ИНТЕРПРЕТАЦИИ НЕРАВЕНСТВА 163

циального неравенства является определение «положенного» («спра#

ведливого») для каждого социального статуса коэффициента исполь#

зования доли общественного блага. В свою очередь неизбежно волюн#

таристское определение властными структурами коэффициента дос#

тупа к благам порождает соответствующую, «теневую» социальную

иерархию и соответствующую онтологию неравенства, которого де#юре

как бы и нет, а следовательно, нет и проблемы бедности, стратифика#

ции по доходам, нет объективного, присущего общественному поряд#

ку, как таковому, неравенства социальных групп. Есть лишь ошибки

отдельных руководителей и временные трудности.

Такая модель является питательной средой для воспроизводства

клиентелистских отношений в структурах власти всех уровней, по#

скольку власть оказывается практически единственным гарантом бла#

госостояния и справедливости для населения, а волюнтаристское уп#

равление распределением — основным рычагом завоевания прести#

жа и популярности для властных фигур и средством покупки лояль#

ности к власти лидеров общественного мнения. В то же время распре#

делительная модель предоставляет широкие возможности для превра#

щения властных статусных позиций в самый надежный и самый мас#

штабный источник личного благосостояния. Это не может не приво#

дить к расширенному воспроизводству управленческих структур, об#

служивающих распределение. Последние, в свою очередь, заинтере#

сованы в воспроизводстве и поддержании престижа распределитель#

ной модели, сохранении ее в меняющейся социально#политической

ситуации. В этом смысле переход от распределительной к рыночной

экономической идеологии неизбежно должен сопровождаться попыт#

ками аппарата управления компенсировать утраченную возможность

распределять социальные и материальные блага возможностью рас#

пределять инструменты рыночной предпринимательской деятельно#

сти (начальный капитал, права собственности, налоговые льготы и т.п.).

Провозглашаемая и в какой#то степени реализуемая в последние

10 лет ориентация на западноевропейские образцы социального уст#

ройства сопровождается постепенным распространением в повседнев#

ном сознании прежде неприемлемой («несправедливой») модели при#

своения благ, основанной на онтологическом понимании неравенства:

«достижительной» модели социальной деятельности

6

Равенство здесь .

понимается как равенство возможностей производить или приобретать

совокупность жизненных благ, объем которых ограничивается лишь

общественно значимым индивидуальным потенциалом. В рамках дос#

тижительной модели неравенство получает экономическое и юриди#

6

Достижение — «приобретение социального положения либо статуса благода"

ря личным усилиям в открытом соревновании с другими» (Большой толковый социо"

логический словарь (Collins). М., 1999. Т. 1. С. 193).164 СОЦИАЛЬНОЕ НЕРАВЕНСТВО ЭТНИЧЕСКИХ ГРУПП: ПРЕДСТАВЛЕНИЯ И РЕАЛЬНОСТЬ

ческое оправдание, а ответственность за жизненные последствия на#

хождения в неравных статусных позициях перекладывается с власт#

ных структур на отдельных членов общества. Вопросы социальной ком#

пенсации объективного неравенства и обеспечения стартового равен#

ства возможностей в обществе переходного периода вытесняются как

правило на периферию сферы управления.

Если в распределительной модели мифом, прикрывающим фак#

тическое неравенство, является идеологически ключевое представле#

ние об «иерархии равных», то в идеологии достижительности также

есть свои мифы. Это, во#первых, миф о возможности обеспечения рав#

ного старта для всех членов общества, наследующих разные статус#

ные позиции. И, во#вторых, миф об индивидуальном, приватном ха#

рактере социально#экономической карьеры (миф о «self#made#man»),

поскольку в любой современной сфере социально значимой деятель#

ности, от шоу#бизнеса до розничной торговли, жизненный успех дос#

тигается в группе («в упряжке») и во многом за счет совокупных воз#

можностей группы, а не только и не столько благодаря индивидуаль#

ным качествам заявленного лидера такой группы.

Говоря о мифах, мы хотим подчеркнуть, что при практической ре#

ализации обеих моделей возможно появление и воспроизводство ла#

тентных или явных категориальных иерархий, которых не должно

быть с точки зрения господствующих идеологий или общечеловечес#

ких ценностей, т.е. «несправедливых» (или искусственно сконструи#

рованных) иерархий, в том числе и этнических. В связи с этим исход#

ная («нулевая») гипотеза настоящего исследования формулируется

следующим образом. В гражданском демократическом обществе эт!

ническая и экономическая идентичности являются независимыми

друг от друга системами соотнесения, восприятия и оценки соци!

альных ситуаций; доминирование в сознании и в повседневной прак!

тике экономических категорий идентификации может служить

реальной основой межэтнической интеграции. Если это так, то на

уровне эмпирических данных мы должны ожидать внутри групп по

экономическим интересам статистически значимые, независимые от

этнического состава этих групп солидарные оценки социальных ситу#

аций и институтов, имеющих отношение к экономической деятельнос#

ти. Следует ожидать также статистически значимых расхождений

в этих оценках между группами разных экономических интересов.

Все вместе взятое должно означать, во#первых, что ориентированные

на развитие рыночной экономики социальные институты фактически,

а не формально функционируют именно в экономическом поле по за#

конам рынка, во#вторых, что в самом деле актуальна социальная ка#

тегоризация по экономическим критериям и, наконец, что экономичес#

кая групповая солидарность действительно вытесняет в качестве сис#

темообразующего ядра этническую групповую солидарность. Только

в этом случае мы можем говорить о вытеснении этнического самосоз#Раздел II. ИНТЕРПРЕТАЦИИ НЕРАВЕНСТВА 165

нания общероссийским гражданским и об окончании эпохи этничес#

ких дифференциаций в России.

И наоборот, статистически значимые расхождения в оценках од#

них и тех же социальных ситуаций и институтов разными этнически#

ми составляющими одних и тех же групп экономических интересов и

солидарные оценки одних и тех же этнических групп, независимо от

разнообразия их экономических интересов, свидетельствуют, во#пер#

вых, о том, что действующие ситуации и институты функциональны

скорее в этническом поле, т.е. служат основой внутриэтнической кон#

солидации и межэтнической дифференциации, и, во#вторых, о том, что

практикуемые (а не манифестируемые как демократические) преоб#

разования актуализируют в обыденном сознании значимость этничес#

ких категорий и таким образом ведут к воспроизводству «теневых»

этнических иерархий и этнического неравенства, т.е. воспроизводству

этнического клиентелизма как дезинтегрирующей силы в мультикуль#

турном обществе.

Наконец, значимость указанных выше распределений только для

некоторых этнических групп может означать, что этнические разли#

чия сами по себе выступают как фактор неравенства возможностей

участия в экономическом поле и что, следовательно, речь может идти

об этнических или этнорегиональных вариантах рыночной экономики

и гражданского сообщества.

В инструментарии и выборке опроса, осуществленного в рамках

проекта «СН», была заложена возможность проведения анализа вли#

яния системного этнического фактора

7

на распространенность среди

населения конкретного региона распределительных или достижитель#

ных ориентаций и связанные с этим перспективы этнической диффе#

ренциации и межэтнической интеграции на общероссийском социаль#

ном пространстве.

На базе выборок, представительных для основных этнических

групп каждого из 4 изучаемых регионов, было сформировано 18 ана!

литических групп респондентов, которые мы в дальнейшем будем

условно называть «корпоративными» группами для отличия их от

просто этнорегиональных групп, сформированных по признаку эт#

нической и региональной принадлежности, а не по экономическим

предпочтениям. Контролируемыми переменными при формировании

этих корпоративных групп явились: 1) характер ориентаций (на рас#

пределительный или на независимый доход) и 2) этнорегиональная

7

То есть включающего в себя как особенности прошлого исторического опыта

данной этнической общности, геополитические и экономические особенности терри"

тории ее компактного проживания, так и особенности собственно этнокультурного

традиционного ядра, особенности нынешнего государственно"политического стату"

са, восприятие своего группового статуса в полиэтнической среде и т.п.166 СОЦИАЛЬНОЕ НЕРАВЕНСТВО ЭТНИЧЕСКИХ ГРУПП: ПРЕДСТАВЛЕНИЯ И РЕАЛЬНОСТЬ

принадлежность (башкиры Башкортостана, русские Башкортостана,

татары Башкортостана, татары Татарстана, русские Татарстана,

якуты Саха (Якутии), русские Саха (Якутии), русские Оренбуржья,

татары Оренбуржья) — всего 9 этнорегиональных групп, каждая из

которых подразделяется на две группы преимущественных эконо#

мических ориентаций.

Операционально тип экономических ориентаций определялся че#

рез выбор респондентом одного из 4 вариантов ответа на проективный

вопрос о предпочитаемом характере оплаты труда «Какую работу Вы

бы предпочли, если бы могли выбирать?», с вариантами ответов:

1) Иметь пусть небольшой, но твердый заработок и уверенность в зав#

трашнем дне; 2) Иметь твердый, пусть и небольшой заработок, но боль#

ше свободного времени и более легкую работу; 3) Много зарабатывать,

пусть даже без особых гарантий на будущее; 4) Иметь собственное дело,

вести его на свой страх и риск. Предполагалось, что выбор первых двух

вариантов ответа свидетельствует об общей ориентации на распреде#

лительную модель, а двух последних — на принципиальное предпоч#

тение «достижительной» модели

8

В дальнейшем мы будем условно .

обозначать подмассив респондентов, выбравших первые два вариан#

та — «ориентированные на распределяемый доход» (сокращенно груп#

па ОР), а последние два — «ориентированные на достижительность»

(сокращенно группа ОД).

Разумеется, принималось в расчет то, что выбор того или иного

варианта из перечисленных ответов может быть симптомом более

широкого комплекса социальных предпочтений, чем просто ориента#

ции на тип заработка. Например, в дальнейшем мы будем говорить о

распределительных или рыночных ожиданиях, понимая под последни#

ми то, что обычно в социально#психологической литературе обознача#

ется термином «экспектации», т.е. «настоятельные» ожидания, пред#

полагающие соблюдение определенных негласных правил игры, в том

числе и согласованных понятий о справедливости. В то же время вы#

сокая вероятность ориентаций на распределяемый доход в данном ре#

гионе (и по России в целом) может свидетельствовать о том, что боль#

шинство населения воспринимает новую рыночную ситуацию (и соот#

ветственно формирует свои оценки и деятельность) не как существен#

но новую, а как прежнюю, распределительную, но под новыми «знаме#

нами». Наконец, предпочтение распределяемого дохода может быть

демонстрацией повышенной потребности в стабильности и социальных

гарантиях, что в жизненном опыте россиян прочно увязано с распре#

делительной моделью — гарантированным минимальным жизнеобес#

печением при любых обстоятельствах.

8

В несколько ином виде, но с аналогичной интерпретацией ответов, этот вопрос

впервые был использован в опросах ВЦИОМ в 1989 г. и повторен в 1999 г., см.: «Про"

стой советский человек». М. 1992. С. 45.Раздел II. ИНТЕРПРЕТАЦИИ НЕРАВЕНСТВА 167

В настоящей главе обобщены результаты дескриптивного анализа

полученных распределений. Технически процедура анализа состояла

на первом этапе в сопоставлении статистической значимости (по χ

2

) рас#

пределений ответов анализируемых нами корпоративных групп и эт#

нических групп регионов на одни и те же вопросы (например, о доверии

властям разного уровня). Таким образом мы определяли, с какой точки

зрения — этнической или/и экономической — актуален для наших рес#

пондентов данный сюжет (например, доверие к власти). Если мы наблю#

даем неслучайное расхождение в реакциях на данный сюжет (наличие

связи по χ

2

) представителей разных этнических групп, то это означает

что указанный сюжет воспринимается в этнических категориях, т.е. как

поле реализации каких#то индивидуальных характеристик, связанных

с этнической принадлежностью респондентов. И наоборот, если мы на#

блюдаем такое расхождение мнений у представителей разных корпо#

ративных групп, то данный сюжет воспринимается скорее в социально#

экономических категориях, т.е. как поле для реализации характерис#

тик, связанных с экономическими предпочтениями (распределительны#

ми или рыночными). Наконец, если мы наблюдаем одинаково значимые

распределения по обеим группировкам респондентов, то это означает,

что имеет место совпадение, слияние этнической и экономической кате#

горизаций в сфере, связанной с данным сюжетом (например, властью),

то есть либо использование этнических различий и выстраивание этни#

ческих иерархий внутри экономических полей деятельности, либо фор#

мирование экономической иерархии в этническом поле.

Второй этап анализа — сопоставление статистически значимых

распределений оценок респондентов разной этнической принадлеж#

ности внутри каждой из корпоративных групп. Это позволяет судить

о том, какая из анализируемых экономических сфер — распредели#

тельная или рыночная — наиболее открыта для воспроизводства эт#

нических иерархий и, следовательно, для этнического неравенства,

а какая из сфер экономики, наоборот, может служить вероятной осно#

вой межэтнической интеграции.

Как уже было отмечено выше, на всех этапах анализа мерой соли#

дарности или расхождения мнений является значимость анализируе#

мых парных распределений по критерию χ

2

#Превышение критичес .

кого уровня значений этого показателя интерпретируется нами как

сигнал неслучайной внутригрупповой дифференциации. И наоборот,

отсутствие значимости по этому критерию говорит об определенном

сходстве мнений, т.е. об определенной степени внутригрупповой ин#

тегрированности. Разумеется, содержательный анализ распределений,

а именно сопоставление процентных соотношений ответивших, мы

проводим только для значимых распределений. Хотя для полноты кар#

тины в таблицах представлены все распределения.

Сразу же отметим, что данные по корпоративным группам ОР и

ОД имеют значимую степень связи (по χ

2

) с большинством объектив#168 СОЦИАЛЬНОЕ НЕРАВЕНСТВО ЭТНИЧЕСКИХ ГРУПП: ПРЕДСТАВЛЕНИЯ И РЕАЛЬНОСТЬ

ных характеристик выборочных совокупностей: полом респондентов,

возрастом, образованием, а также качественным показателем доходов

9

.

Если говорить об этих группах как о некоторых симптомокомплек#

сах, то прежде всего необходимо отметить статистически значимую

взаимосвязь таких характеристик, как доход (в качественном выра#

жении), возраст, уровень образования, общий уровень социального

оптимизма и позитивное или негативное отношение к реформам. Со#

вокупностью этих показателей группы, ориентированные на распре#

деляемый доход, существенно отличаются от групп, ориентированных

на достижительность. Особняком стоит такая характеристика корпо#

ративных групп, как пол. Она не всегда статистически связана с ос#

тальными перечисленными, но в группе ориентированных на распре#

деляемый доход женщины составляют 2/3 респондентов.

Перечислим на примере Татарстана типичные характеристики обе#

их корпоративных групп. В группе ориентированных на достижитель#

ность мужчины и женщины представлены в соотношении 56 и 44%, ре#

льефно выражена «мода» возраста — до 30 лет (41%), «модой» образо#

вания является группа респондентов со средним специальным и непол#

ным высшим образованием (38,5%), причем преобладают люди с высо#

ким уровнем образования. «Мода» качественного дохода для этой груп#

пы — «Можно купить кое#что из необходимых вещей» (34,3%), а второе

место занимает группа, указавшая, что «Денег хватает, но покупка до#

рогих вещей вызывает затруднения» (29,3%). У респондентов, ориенти#

рованных на достижительность, отчетливо выражен социальный опти#

мизм (вариант ответа «Все не так плохо и можно жить» выбрали 38,3%)

и преобладает положительное отношение к рыночным реформам (80,1%).

Для группы ориентированных на распределяемый доход характер#

но преобладание женщин (62,2%), возрастной «модой» является когорта

41—54 года (32,7%), «модой» образования — группа респондентов со

средним специальным и незаконченным высшим образованием (38,1%),

«модой» дохода — группа, указавшая, что «Денег хватает только на

еду» (48,8%). Для этой группы характерны в равной степени как соци#

альный оптимизм («Все не так плохо и можно жить» — 20,7%), так и

пессимизм («Терпеть наше бедственное положение уже невозмож#

но» — 20,5%) и, соответственно, примерно одинаковое позитивное

(59,8%) и негативное (40,2%) отношение к рыночным реформам. Все эти

признаки статистически значимо связаны как с ориентацией на рас#

пределяемый доход, так и (кроме пола) между собой, т.е. представля#

ют взаимосвязанный кластер.

9

Вопрос «Как бы Вы оценили свое материальное положение за последние два

месяца». Варианты ответа: 1) Денег не хватает даже на еду, приходится постоянно

брать в долг; 2) Хватает только на еду; 3) Можно купить кое"что из необходимых ве"

щей; 4) Денег хватает, но покупка дорогих вещей вызывает затруднения; 5) Ни в чем

себе не отказываем.Раздел II. ИНТЕРПРЕТАЦИИ НЕРАВЕНСТВА 169

Что же касается этнических различий между рассматриваемыми

корпоративными группами, то они проявляются в тех случаях, где об#

наруживаются столь же значимые статистически различия по этни#

ческому признаку. Так, например, в татарстанской выборке не случай#

ным оказывается различие между русскими и татарами в оценке сво#

его материального положения. Соответственно и татарская часть кор#

поративных групп не случайно отличается по этому признаку (оценке

материального положения) от русской части.

В табл. 1 представлены ключевые для нашего анализа данные об

этническом составе выделенных групп по ориентациям. Эти данные

свидетельствуют о наличии этнической дифференциации среди рес#

пондентов, ориентированных и на распределяемый доход, и на дости#

жительность. Насколько эта дифференциация статистически не слу#

чайна, а в какой мере она лишь отражает сложившийся этнический

состав населения регионов — вопрос нашего последующего анализа.

Однако для того, чтобы предупредить неправильное истолкование

приводимых в настоящей главе данных и последующих выводов, мы

считаем необходимым сделать следующую оговорку. Термины «рус#

ские», «татары Башкортостана», «якуты» и другие подобные применя#

ются здесь исключительно в соотносительном контексте для обозначе#

ния различающихся по тем или иным этнорегиональным параметрам

аналитических групп. Мы категорически против того, чтобы какие#то

выводы, сделанные применительно к аналитическим группам, сформи#

рованным по этническому признаку рассматривались в качестве устой#

чивых характеристик некоего «национального характера» реальных

этнических групп. Для этого по меньшей мере недостаточно средств опи#

сательной статистики, применяемых на данном уровне анализа.

Продемонстрированные в табл. 1 этнорегиональные различия в

экономических предпочтениях определенно говорят о том, что в Рос#

сии пока не существует единого, равного для всех этнорегиональных

групп экономического пространства для реализации ориентаций на

распределяемый доход или достижительность, или (можно рассмат#

ривать это в качестве дополнительной, но не исключающей первую

гипотезы) что не все этнорегиональные группы определяют текущую

экономическую ситуацию в своем регионе как новую, рыночную, и это

тоже ведет к неравенству в реализации экономических интересов раз#

ными этническими группами. И для того, чтобы это неравенство уст#

ранить, необходимо при выработке и реализации стратегий развития

России учитывать существенное влияние системного этнического фак#

тора. Пренебрежение им может восприниматься теми или другими

этническими группами как создание заведомо неравных стартовых

условий и, следовательно, увеличивает риск дезинтеграции стран