Глава 6. Толерантность, социальное доверие, ресентимент как атрибутивные свойства системы социального взаимодействия "этнические мигранты – население принимающего общества"

Преодоление межэтнической напряженности и конфликтов, экстремизма напрямую связано с развитием качества толерантности в отношениях между людьми на разных уровнях социальной организации. Для российского общества толерантность становится условием стабилизации и устойчивости межличностных и межгрупповых социальных отношений, обеспечивая их конструктивность и высокую степень согласия на общесоциальном, региональном и локальном уровнях.

В современной отечественной науке феномен толерантности изучается довольно интенсивно. Наиболее весомыми в этой области являются, пожалуй, теоретические и прикладные исследования этнической и социальной психологии, в которых затрагиваются аспекты психологии межнациональных отношений и роли личности в этих отношениях. Определенный вес имеет также педагогика толерантности. Пользуясь теоретической базой психологической науки, педагогика занимается разработкой учебных методик и тренингов, направленных на формирование у молодежи "толерантного сознания" (Г.У. Солдатова, В.Ю. Хотинец, Ю.П. Платонов, А.Г. Асмолов, В.В. Глебкин, Л.А. Шайгерова, О.Д. Шарова, М.А. Джерелиевская).

Социологическое изучение явления толерантности и межэтнических отношений концентрируется вокруг проблем социальной и этнической идентификации, межэтнических стереотипов, социальных установок, стратегий поведения, а также конфликтных ситуаций между национальными группами. Социологические исследования проводятся в основном в рамках этносоциологии, которая, в свою очередь, формирует научную базу для теории этнической толерантности (Ю.В. Арутюнян, Л.М. Дробижева, В.С. Кондратьев, А.А. Сусоколов, З.В Сикевич, М.Г. Герасимова).

Вместе с тем, становится все более очевидным, что для того чтобы выйти на инструментальную обеспеченность исследований и практическое воздействие на конструирование социальных отношений, содержащих определенный баланс толерантности-интолерантности, необходимо продолжение методологических, теоретических и методических разработок этого феномена.

Состояние толерантности, культура толерантного восприятия и понимания людей друг другом располагаются в исторической плоскости общественного развития, имеют явно выраженные черты и характеристики, обусловленные национальными и социокультурными особенностями социальных групп, подвержены очень сильному идеологическому влиянию. Толерантность существует в общественном сознании как определенная ценность, но ее мера и способ выражения могут быть довольно различными.

Известно, что в культуре советского человека наряду с пропагандой и внедрением в общественное сознание тезиса "человек человеку друг, товарищ и брат" толерантность ориентировалась классовыми интересами. Ее выражение было возможным по отношению к братьям по классу, обездоленным и угнетенным, к тем, кто борется с классовыми врагами за свое социальное и национальное освобождение. В то же время отношение к классовым врагам, внешним и внутренним идеологическим противникам должно было быть последовательно и твердо интолерантным.

Непримиримость и неприемлемость были необходимыми по отношению к проявлениям мещанства, к отдельным недостаткам и упущениям, к чиновничьему чванству, к недобросовестности и другим негативным свойствам человеческой натуры, и борьба с ними должна была носить активный характер, что, в конечном итоге, составляло одну из важнейших характеристик активной жизненной позиции личности. Отдельные объекты и направления интолерантного отношения менялись в соответствии с изменением идеологических целей и задач, но сами проявления интолерантности признавались как ведущая ценность и очень желательная характеристика личности настоящего советского человека, занимающего активную жизненную позицию. В почете были борцы, идеологически верно ориентированные, принципиальные. Даже добро должно было быть "с кулаками".

Новая ситуация в российском обществе создала новые потребности, формы и способы проявления толерантности-интолерантности в различных ситуациях социального взаимодействия. Поликультурность современного мира, процессы глобализации, в которые все больше и настойчивее вовлекается российское общество, требуют отказа от идеологии классовой дихотомии в оценке социальных общностей и групп, а также представляющих их личностей и социальных отношений, признания и соблюдения приверженности пресловутым общечеловеческим ценностям общественного развития и, несомненно, вызывают потребность в новом характере и содержании пары толерантность-интолерантность.

Акцент на толерантности в этом контексте вызывается необходимостью признания естественного разнообразия людей, культур и народов как особой самоценности, и толерантность тогда понимается как норма цивилизованного компромисса между конкурирующими культурами, готовность к принятию иных логик и взглядов, что, в свою очередь, выступает условием сохранения разнообразия, своего рода исторического права на отличность, непохожесть, инаковость.

Однако есть и является достаточно распространенной другая точка зрения. Призыв к толерантности как способу поведения в новой ситуации трактуется как желание "потусторонних" сил привести российское общество к нивелированию социальных и этнических особенностей, как отказ от самобытности, как неизбежный путь односторонних уступок и утраты самостоятельности, ведущий в конечном итоге к зависимости и подчиненности, расчлененности и уничтожению. В данном контексте интолерантность понимается как способ выражения независимости.

Другая важная особенность российского общества, влияющая на состояние толерантности, – это затяжной системный кризис, охвативший все сферы и уровни общественной жизни. По сути дела – это состояние глубокой и тотальной культурной аномии, неизбежно выражающейся в интенсификации процессов социальной дезорганизации общества. Безнормность, размытые ценности, неустойчивость оценок, неопределенность отношений, инертность, осторожность, фрустрация от ненадежного настоящего и неопределенности будущего, страх изоляции или опасность попасть в смешное, осуждаемое положение, невозможность открыто выразить интолерантное отношение без негативных последствий для себя – все это порождает толерантность по типу смирения, бессилия противостоять неудачам, покорности обстоятельствам. Такого рода толерантность предполагает тупое, бессмысленное соглашательство или же насилие над собой, а интолерантность существует в виде латентного напряжения, глухого недовольства от неизбежности признания того, что на самом деле отвергается в душе, или же бурных аффектов неприятия в межличностных или межгрупповых отношениях.

Психологические подходы к исследованию толерантности

Теоретически разработанной и хорошо инструментализированной базой исследования проблемы толерантности обладает современная психологическая наука. Так, Г.В. Олпорт проблему толерантности – интолерантности связывал с процессом формирования "общей ориентации". По его мнению, толерантность – это "собственная схематическая ориентация, которая обусловливает или направляет наши реакции по отношению к окружающим людям".¹

Олпорт при перечислении личностных качеств сделал акцент на следующих позициях: 1) направленность личности ("на себя" – "на других"); 2) отношение к чужому мнению, "чужим" группам; 3) способ индивидуальной адаптации к условиям среды; 4) степень ответственности за свои поступки (высокая – низкая); 5) отношение к порядку, общественной норме; 6) потребностная ступень; 7) отношение к самому себе; 8) другие личностные особенности (чувство юмора, способность к эмпатии).

В других научных подходах понятие толерантности связывается с установкой. "Понятая как некая установка или умонастроение, толерантность включает в себя ряд возможностей. Первая из них – уходящая своими корнями в практику религиозной терпимости XVI–XVII веков – есть не что иное, как отстраненно-смиренное отношение к различиям во имя сохранения мира… Второй возможной установкой является позиция пассивности, расслабленности, милостивого отношения к различиям… Третья вытекает из своеобразного морального стоицизма – принципиального признания того, что и "другие" обладают правами, даже если их способ пользования этими правами вызывает неприязнь. Четвертая выражает открытость в отношении других, любопытство, возможно, даже уважение, желание прислушиваться и учиться".¹

В отечественной психологической науке распространено понимание толерантности как индивидуального личностного свойства. По мнению психологов Г.У. Солдатовой, Л.А. Шайгеровой, О.Д. Шаровой, "интолерантная личность характеризуется представлением о собственной исключительности, стремлением переносить ответственность на окружение, высокой тревожностью, потребностью в порядке, желанием сильной власти. Толерантная личность – это человек, хорошо знающий себя и признающий других. Проявления сочувствия, сострадания – важнейшая ценность толерантного общества и черта толерантного человека".²

Несомненно, что психологические подходы могут дать и дают удовлетворительные объяснения личностного поведения, но вряд ли они являются достаточными для социологии. Так, узкой выглядит интерпретация толерантности только лишь как установки. В нашем представлении установка – это элемент внутренней структуры личности, который неразрывно связан с остальными ее элементами.

Приняв предположение, что толерантность – это обобщенная характеристика личности, необходимо сосредоточить внимание на описании внутренней структуры личности и тех ее элементов, с помощью которых в подходящей ситуации можно было назвать эту личность толерантной. Это ведет к глубокой психологизации исследования, а изучение проблемы толерантности в ситуации межличностных и межгрупповых контактов только лишь сквозь призму внутреннего мира человека утрачивает возможность социологического анализа.

Обратим внимание еще на одни проблемный аспект в изучении толерантности. В научном сознании при постоянном акцентировании внимания на качестве толерантности возник примечательный парадокс, который выражается в том, что сложился своеобразный научный страх перед употреблением понятий "неприятие", "интолерантность". Признание их как не нормы приводит к существенным противоречиям в объяснении самого феномена толерантности. Так, например, толерантность рассматривается, "как уважение и признание равенства, отказ от доминирования и насилия, признание многомерности и многообразия человеческой культуры, норм, верований и отказ от сведения этого многообразия к единообразию или преобладанию какой-то одной точки зрения; толерантность предполагает готовность принять других такими, какие они есть, и взаимодействовать с ними на основе согласия".¹

По этому поводу возникает несколько возражений. Во-первых, пожалуй, никогда в истории и ни в одном человеческом сообществе не зафиксированы случаи отказа от стремления к доминированию, и тогда призыв к таковому – не более чем утопическое пожелание. Во-вторых, мы ведь не можем принять фашистов, террористов, преступников такими, какие они есть, и тогда необходимы нормативные рамки по отношению к тому, что приемлемо в наших отношениях в социальной реальности, а что – нет. Совершенно оправданной представляется в связи с этим точка зрения, согласно которой определение толерантности только как терпимости к чужому образу жизни, поведению, обычаям, чувствам, мнениям, верованиям не является достаточным. "Необходимы дополнения, – считает П.М. Козырева, – указывающие на конструктивные начала толерантости, отличающие ее от беспринципности, безразличия, индифферентности и требующие определенного самоограничения, учета интересов и прав других".²

Не вызывает сомнения, что явление толерантности в смысловом отношении относится к системе личности. Однако, на наш взгляд, следует учитывать следующее. Для того чтобы человеку можно было приписать одно из свойств (таких как терпимость, мягкость, сострадание и т.д.), необходимы соответствующие условия, в которых эти свойства могли бы проявиться. В этом случае речь идет об определенной ситуации, с которой человек связывает свою активность и на которую последняя направлена. При этом важно понимание взаимодействия личностных свойств и объективных характеристик ситуации. Так, например, У. Томас и Ф. Знанецкий отмечали, что "ситуация – это набор ценностей и установок, с которыми индивид или группа имеют дело в процессе активности и в соответствии с которыми эта активность планируется и ее результаты оцениваются. Каждая конкретная активность представляет собой решение ситуации".¹ У. Томас, подчеркивая роль ситуации, ситуационной обусловленности в поведении человека, делал акцент на субъективном значении ситуации для данного индивида.²

Кроме того, необходимо учесть, что критерии, по которым можно судить о толерантности (интолерантности) отдельного человека, должны находиться на поверхности, быть доступными для индивидуальной и коллективной оценки, которая, как известно, возможна лишь в ситуациях межличностных контактов, находящихся в плоскости социальных взаимодействий, вероятнее всего, построенных на принципе деления "свой" – "чужой", когда сталкиваются интересы, убеждения, культурные особенности двух или нескольких "непохожих" людей. Нельзя также забывать, что толерантность можно приписать не только отдельному человеку, но и целой группе, а в этом случае уже речь идет о толерантности как коллективном свойстве.

Теоретическое исследование проблемы толерантности должно находиться в трех взаимосвязанных плоскостях: 1) система личности; 2) социальные взаимодействия; 3) ситуация (как условие взаимодействий). Методологически важным моментом последующего анализа является определение основной категории, взятой в качестве отправной точки исследования и связывающей воедино все три системы, т.е. понятия социального взаимодействия.

Суть социального взаимодействия проявляется в конкретной ситуации. Ее причина и следствия – это бесконечная череда обмена субъективно значимой информацией, которая в силу социальной необходимости приобретает форму объективного факта (или, по терминологии Э. Дюркгейма, "социального факта"). Эти факты, например, нормы, правила, статусы, роли, существуя в социальном пространстве в виде символов, обуславливают саму возможность социального взаимодействия.

Плодотворный подход к описанию логики создания социального мира разработан П. Бергером и Т. Лукманом, которые главную роль в этом процессе отдали феномену социального взаимодействия. При общении между собой люди создают типичные образцы поведения, символы или, по терминологии авторов "типизации", которые вносят в условия общения порядок, делают его доступным для взаимного понимания. "Субъективные представления и человеческая экспрессивность подвержены объективации, т.е. проявляют себя в продуктах человеческой деятельности, доступных как ее создателям, так и другим людям в качестве элементов общего всем мира. Такие объективации служат более или менее устойчивыми показателями субъективных процессов, присущих их создателям, и позволяют вывести эти процессы за пределы ситуации "лицом-к-лицу", в которых их можно было бы непосредственно наблюдать".¹

В процессе взаимодействия, в ситуации "лицом-к-лицу" мы имеем возможность понимать других людей и ориентировать свое поведение на их ожидания. Такое понимание возможно благодаря типизациям, которые выступают в качестве жестких образцов взаимодействия в ситуации "лицом-к-лицу". Таким образом, социальную реальность можно понять в континууме типизаций, анонимность которых возрастает по мере их удаления от ситуации "здесь-и-сейчас" к ситуации "лицом-к-лицу".

На одном полюсе континуума находятся те другие, с которыми мы часто взаимодействуем в ситуации "лицом-к-лицу". Это наш круг. На другом полюсе – крайне анонимные абстракции, которые по своей природе никогда не могут стать доступными взаимодействию "лицом-к-лицу". В процессе объективации и типизации создается социальная структура. Социальная структура – это вся сумма типизаций и созданных с их помощью повторяющихся образцов взаимодействия".¹ Это значит, что объективность институционального мира – это "созданная человеком сконструированная объективность".

Итак, социальное взаимодействие имеет объективную и субъективную стороны. Объективная сторона взаимодействия – это связи, не зависящие от отдельных личностей, но опосредствующие и контролирующие содержание и характер их взаимодействия. Субъективная сторона – это сознательное отношение индивидов друг к другу, основанное на взаимных ожиданиях соответствующего поведения. Это межличностные (или социально- психологические) отношения, которые представляют собой непосредственные связи между индивидами, складывающиеся в конкретных условиях места и времени.² Эти условия, в свою очередь, представляют собой набор ситуаций, выступающих как совокупность определенных обстоятельств, имеющих субъективную значимость для каждого участника межличностных контактов.

Исходя их этих рассуждений, мы можем выделить в качестве основной категорию "ситуация взаимодействия". Однако здесь следует учесть одну особенность. Сама по себе ситуация взаимодействия не дает возможности увидеть субъектно-объектные отношения во всех их проявлениях. Мы видим лишь срез этих отношений, заключенный в индивидуальном действии. Мы же, исследуя ситуацию взаимодействия, должны сосредоточить свое внимание на категории социального действия. Вполне обоснованной в этом случае выглядит логическая линия исследования:

Личность – действие – ситуация,

что означает реализацию ситуации через действие.

Выбор категории социального действия в качестве связующего элемента трех систем (личности, социального взаимодействия и ситуации) обоснован следующими доводами:

во-первых, само действие принадлежит системе личности;

во-вторых, изучение условий действия, факторов, способствующих его возникновению, дает возможность всестороннего анализа ситуации;

в-третьих, социальное действие всегда направлено на других людей, что обуславливает возможность изучения взаимодействия.

Это значит, что при изучении явления толерантности следует вести речь об определенных особенностях действия, которые в ситуации непосредственного контакта с другими людьми при благоприятных обстоятельствах создают в сознании окружающих представление о личности – носителе этого действия как "толерантной". Следует также отметить, что единичное действие вряд ли даст нам возможность с уверенностью судить о его толерантной или интолерантной направленности. В связи с этим необходимо рассматривать совокупности действий, т.е. их системную модель.

Приведенные соображения подводят нас к следующим выводам:

• Понятие толерантности связано, прежде всего, с категорией социального действия, а потому определение этого понятия необходимо строить исходя из теории действия;

• В интерпретацию толерантности входит понятие системы действия, так как анализ только лишь единичного акта затрудняет объективную оценку;

• Индикаторы, позволяющие судить о толерантности, находятся в трехмерной системе координат: а) ситуация, б) действие и система действия, в) личность, ее внутренняя структура и социальные характеристики.

Для объяснения места и роли толерантности в системе социального действия обратимся к рассмотренной выше теории Т. Парсонса. Для того чтобы было совершено социальное действие, необходимо наличие "актора", ситуации действия и ориентации актора на ситуацию. "Единицы действия" комбинируются в системы. "Эти системы являются органическими в том смысле, что у них есть структуры и аналитически важные эмерджентные свойства, которые исчезают при членении систем на единицы и части".¹

Упомянутые свойства систем действия возникают только на определенном уровне сложности отношений единиц действия друг к другу. Эти свойства не могут быть обнаружены в отдельном, единичном действии, рассматриваемом в отрыве от его отношения к другим действиям в той же системе. Они не могут быть выведены в процессе анализа свойств изолированной единицы действия.

Эмерджентные свойства – это атрибутивные свойства системы действия, которые могут приобретать постоянный, регулярный характер и в силу этого придающие ей новые качества. "В той мере, в какой взаимодействие систем действия индивидов является продолжительным и регулярным, эти отношения приобретают определенные, относительно постоянные свойства или дескриптивные аспекты".²

В свете этих рассуждений можно утверждать, что толерантность – это не что иное, как атрибутивное (эмерджентное) свойство системы действия, причем независимо от ее типа, будь это система личности, социальная или культурная система. И действительно, толерантность, как отмечалось выше, вряд ли можно достоверно определить в "единичном акте". Объективный анализ возможен лишь в совокупности с другими действиями в одной и той же системе. Разделение этой системы на составляющие ее части может выявить только отдельные характеристики, которым можно приписать, как нам видится, только прилагательное "толерантный", но не назвать их существительным "толерантность". Между этими двумя понятиями есть существенная разница.

Рассмотрим взаимосвязь толерантности с другими свойствами системы в ситуации межэтнического взаимодействия. Для этого применим методологический прием, который использовал М. Вебер в своей теории социального действия и который широко известен как "концепция идеального типа". С ее помощью Вебер логично и обоснованно вывел свою типологию социальных действий, каждый элемент которой является идеально-типическим понятием и в реальной жизни существовать не может.

В процессе интеракции человек в виду своей сложной организации сочетает сразу несколько типов действия, один из которых является более выраженным по отношению ко всем остальным и который позволяет нам более или менее конкретно определить тип действия: является ли оно целерациональным, ценностно-рациональнным, традиционным или аффективным.

Деление людей на толерантных и интолерантных, равно как социальных действий на целерациональные или, скажем, традиционные, является условным. "Крайние позиции встречаются редко. Каждый человек в своей жизни совершает как толерантные, так и интолерантные поступки. Тем не менее, склонность вести себя толерантно или интолерантно может стать устойчивой личностной чертой, что и позволяет проводить такого рода различия".¹ Именно поэтому мы считаем возможным определить толерантность и интолерантность как идеальные свойства системы действия.

Прежде чем приступить непосредственно к дальнейшему анализу толерантности, ответим на вопрос, какие еще свойства человек может проявлять в ситуации межэтнического взаимодействия и можно ли толерантность сравнить с каким-либо другим состоянием, схожим по своим качественным характеристикам?

В ситуации межэтнического взаимодействия мы можем увидеть такие проявления субъективной организации как альтруизм, конформизм, эгоизм, интолерантность, ресентимент.

Альтруизм – 1) "самоотверженность, сознательное и добровольное служение людям, желание помогать другим, способствовать их счастью на основе мотива любви, преданности, верности, взаимопомощи, сочувствия, сострадания. В некоторых случаях альтруист проявляет полное самопожертвование, самоограничение, отказывается от счастья, своих интересов и желаний. Противоположен эгоизму".¹ 2) "Система ценностных ориентаций личности, при которой центральным мотивом и критерием нравственной оценки являются интересы другого человека или социальной общности; стремление к бескорыстному оказанию помощи другому."²

Эгоизм (от лат. Ego – "Я") – "себялюбие, жизненный принцип, продиктованный заботой лишь о самом себе, ставящего свои интересы выше интересов других людей и общества."³

Конформизм – 1) "приспособленчество, пассивное принятие существующего порядка вещей, господствующих мнений и т.д.;⁴ 2) "проявление предрассудка, проистекающее из предрасположенности людей следовать местным традициям и легендам, идеологическим установкам своего класса";⁵ 3) "изменение убеждения или поведения в ответ на реальное или воображаемое групповое давление в тех ситуациях, когда нет ни прямого требования соглашаться с группой, ни каких-либо причин, которые могли бы оправдать эти изменения поведения".⁶

Понятие "ресентимент" требует особого пояснения. М. Шелер пишет, что "ресентимент представляет собой долговременную психическую установку, которая возникает вследствие систематического запрета на выражение известных душевных движений и аффектов (жажда и импульс мести, ненависть, злоба, зависть, враждебность, коварство), самих по себе нормальных и относящихся к основному содержанию человеческой натуры. Этот запрет порождает склонность к определенным ценностным иллюзиям и соответствующим оценкам".¹

Важнейший исходный пункт в образовании ресентимента – импульс мести. Жажда мести, злоба вступают в процесс формирования ресентимента там, где не происходит ни нравственного преодоления, ни адекватного действия, проявляющего душевные состояния (ругательство, размахивание руками) и где это не происходит потому, что такое действие или его выражение сдерживается еще более очевидным сознанием собственного бессилия. Из чувства бессилия возникает зависть. "Зависть приводит к формированию ресентимента там, где речь идет о ценностях, благах, которые по самой их природе нельзя приобрести, и лишь тогда, когда таковые попадают в поле нашего сравнения – в сферу, где наши внутренние изменения происходят через сравнение себя с другими"². Таким образом, происхождение ресентимента связано с особого рода установкой на ценностное сравнение самого себя с другими.

Ресентимент – единство переживания и действия, которое, соответственно подразумевает: 1) интенсивное переживание и последующее воспроизведение определенной эмоциональной ответной реакции на другого человека, благодаря которой сама эмоция погружается в центр личности, удаляясь тем самым из зоны выражения и действия личности; 2) употребление данного слова предполагает, что качество этой эмоции носит негативный характер, т.е. заключает в себе некий посыл враждебности, но "не заключая в себе никаких враждебных намерений, питает своей кровью всевозможные намерения такого рода".³

Смысл ресентимента заключается в том, что из ощущения собственного бессилия человек как бы выворачивает свое ценностное восприятие наизнанку. В результате ценности обидчиков кажутся ему низкими и греховными, а его собственные – возвышенными и чистыми. Происходит появление так называемой "ценностной слепоты или ценностной иллюзии по отношению к тем ценностям, достичь которые данный субъект оказывается не в состоянии".¹

Ресентимент в определенном смысле противопоставлен альтруизму. В его основе также содержится человеколюбие, служение людям, милосердие, сочувствие, сострадание, и эти чувства в случае ресентимента являются субъективной ценностью, но в перевернутом, иллюзорном виде. Они превращаются в "квазичувства". То есть ресентимент – это альтруизм со знаком "минус", антиальтруизм, показной альтруизм.

Однако нельзя также сказать, что как антипод альтруизму ресентимент является синонимом эгоизма. В основе ресентимента лежит ненависть, злоба, но в затаенном виде.

Применительно к межэтническим отношениям, с нашей точки зрения, ресентимент – это скрытая интолерантность по отношению к своему собственному народу. Само по себе наблюдение ресентимента, или, точнее, этнического ресентимента, как, собственно, толерантности и интолерантности, происходит в процессе наблюдения социального действия, через реакцию актора на этноконтактную ситуацию. В случае этнического ресентимента актор осознает превосходство собственных ценностей над ценностями его собственного народа, в пользу иной этнической группы, к которой он ощущает чувство комплиментарности.

Ресентимент порождается бессилием, страхом с дальнейшим порождением мстительных чувств к народу, представителям которого он сам является. Причем рождению ресентимента, скорее всего, способствует определенная негативная ситуация, в которой переживание человеком отрицательных эмоций связано с его собственной национальной группой. Ресентимент можно связать с определенным типом этнической идентичности – гипоидентичностью.

Итак, в качестве идеальных типов свойства системы действия в ситуации межэтнического взаимодействия могут выступать, наряду с толерантностью, ресентимент и интолерантность. Именно в сравнении с этими свойствами явление толерантности, на наш взгляд, будет представлено более полно. Указанные выше свойства альтруизм, конформизм и эгоизм, с нашей точки зрения, мало применимы к анализу ситуации межэтнического взаимодействия, так как по своему смыслу они апеллируют и к внутригрупповым и межгрупповым контактам.

Толерантность и социальное доверие.

Изучая теоретическую базу, касающуюся исследования проблем межэтнической коммуникации, бросается в глаза то, что консенсологическая проблематика межэтнических отношений рассмотрена несоизмеримо меньше конфликтологической. Научные работы, касающиеся изучения позитивных аспектов межэтнических взаимодействия, таких как "толерантность", "социальное доверие" – факторов социального согласия – дефицитны. "Парадоксальное положение сложилось с научным анализом социального согласия. Если изучение конфликтов получило значительное развитие благодаря конфликтологии и другим научным дисциплинам, то систематические исследования социального согласия делают первые шаги… Так или иначе, изучение социального согласия, конечно, не менее важная вещь, чем изучение конфликтов."¹

Проблема социального доверия, пожалуй, наиболее полно изучена в психологии и социальной психологии. Здесь необходимо отметить исследовательский опыт научно- практического центра психологической помощи "Гратис", деятельность которого внесла существенный вклад в научное изучение проблем толерантности, социального доверия и ксенофобии (см. www.psi-gratis.ru). Социальное доверие трактуется психологами как "исходное условие общения, как отправную точку взаимодействия человека с миром. Важным условием возникновения доверия являются чувства безопасности и надежности, ощущение того, что окружающий мир не представляет угрозы".

С социологической точки зрения понятие "социальное доверие" можно трактовать как готовность действующего субъекта вступать с "социальным другим" в отношения сотрудничества и партнерства исходя из признание "социального другого" как не представляющего социальной, культурной, этнической, физической и иной угрозы.

Заметим, что было бы неправильным считать социальное доверие понятием, синонимичным толерантности. Безусловно, эти две научные категории лежат в одной плоскости и являются условиями позитивной коммуникации. Социальное доверие и толерантность конечно неразрывно связаны друг с другом, так как по логике толерантные отношения предполагают определенный уровень и необходимость доверия между субъектами взаимодействия (в частности между этническими группами). Вместе с тем, эти два понятия различны.

Толерантность в общем смысле – это "отсутствие или очень слабое реагирование сторон на конфликтогенный фактор."¹ Конфликтогенность в системе отношений "мигранты – принимающее общество" заключается в наличии этнических и культурных различий между субъектами этих отношений. Толерантность предполагает, что субъект (индивидуальный или коллективный) как бы допускает или относится терпимо к сосуществованию с "социальным другим", отличия которого он считает отклонением от принимаемой им нормы и эти различия для субъекта являются значимыми. В случае с толерантными отношениями речь идет о коллективной терпимости и готовности приятия в социальном пространстве общества-реципиента носителей других (отличных от принятых на данной территории) социальных норм, традиций и обычаев.

Социальное доверие же интегрируется во взаимодействии индивидов или групп и проявляется в ощущении коллективной безопасности, отсутствии угрозы со стороны пришлой группы. Также толерантность может и не проявлять себя в тех отношениях, где имеет место социальное доверие, и наоборот. Например, наличие у социального субъекта свойства толерантности вовсе не указывает на его готовность к отношениям сотрудничества (делового или иного) с представителями иноэтнической группы. Толерантный субъект может! иметь низкий уровень социального доверия. И в этом состоит существенная проблема, на которую стоит обратить исследовательское внимание.

В этих условиях принимающему общество вполне может быть свойственна толерантность по отношению к мигрантам. Ведь можно терпимо относится к присутствию на "своей" территории культурных и этнических различий, но опасаться вступать с носителями этих различий в какие-либо доверительные отношения (сотрудничества, партнерства и т.д.)

Феноменологическая интерпретация свойства толерантности

Толерантность – интолерантность непосредственно проявляются в социальном действии и ответных реакциях, поскольку атрибутивно принадлежат системе потребностей, интересов, мотивов, установок, целей. При этом интолерантность – такое же естественное и нормальное проявление поведенческих реакций в определенной ситуации, как и толерантность.

Потребности обусловливают действия, нацеленные на сотрудничество или противодействие. В первом случае они по своему качеству толерантны к другим, во втором – интолерантны. В первом случае они опираются на предположения о возможности, желанности и полезности других, превращении их из просто других в актуальных других, а затем и в значимых других. Во втором – они ведут к отвержению. Несовпадение, различие в наших "Я" и тех, кого мы представляем, может не драматизироваться, а пониматься и приниматься как естественное наличное различие, социально не угрожающее и психологически не вызывающее тревоги. Через мотивы мы не только рационализируем понимание этого различия как представления о расширении вариантов нашего выбора, но и осознаем его как осложняющее наше бытие ввиду неизбежности неустанного поиска совпадений, а значит, прохождения через ошибки и переживания, драматургию этого опыта для нас.

В межличностном взаимодействии очень важны оценочный (аффективный) или логический, рациональный, объяснительный варианты личностного действия, отношений к другим личностям, предметам и явлениям. Оценка при этом не результат логики, а эмоциональная, аффективная реакция на ситуацию, обусловленная подсознательной установкой. Рациональное, объяснительное реагирование – путь социального действия с той или иной степенью осознанного целеполагания и получения запланированного результата. Оба эти варианта образуют единое поле: противоречат друг другу и дополняют друг друга, в различных ситуациях лишь изменяются доминирование, акценты. Особое место в рассматриваемых вариантах принадлежит традиционализму как способу внелогического, нерационализированного действия.

Что больше влияет на толерантность – интолерантность? Обычно склонны думать, что рационализация и попытки объяснить действительное ведут к толерантности, аффективность и оценочность – к интолерантности. Но и оценка может быть результатом рациональных действий, расчета и соответствующего целеполагания и, таким образом, интолерантность – целенаправленной. Вместе с тем эмоции и аффекты – это не только вспышки гнева, ненависти, выражающие крайнее неприятие, но и нежность, и ласка, и любовь.

В условиях социального взаимодействия "местные – мигранты" соотнесение объективной и субъективной реальности в ситуациях социального взаимодействия происходит как процесс сравнения своих прошлых интернализованных оснований культуры с предлагаемыми новыми. Восприятие ситуации идет через ее узнавание и определение, т.е. поиск того, в чем, в какой степени эти основания соответствуют и могут быть совмещены, в чем и в какой степени они различаются? В какой степени эти различия преодолимы или непреодолимы, воспринимаются как противоречия и могут породить конфликт или могут соотноситься толерантно, не затрагивая возможностей удовлетворения потребностей сосуществовать друг с другом?

Кроме того, очень важно определить, в какой степени сохранение прежних основ позволяет удовлетворять потребности, есть ли возможность их воспроизводства и как обеспечить условия поддержания этого воспроизводства. Осознание необходимости изменений в этих основах ставит перед вопросом, до какого предела возможны изменения в идентичности и поведении, в чем это конкретно может выражаться.

Идентичность помогает взаимодействующим субъектам найти точки соприкосновения, общности и единства, установить их общую отнесенность к единому полю ценностей и норм, сходных оценок в понимании вещей и переживаний. И это естественный или вынужденный другой, с той или иной степенью его приятия мною. Он может быть из другого пространства идентичностей, но аффективно или рационально оцениваемый как необходимый и полезный. Отсюда аффективная или рационализированная толерантность. В случае альтруизма "Я" как полезный "Ему" и ответственный за него. Можно также говорить о связи толерантности – интолерантности с эмпатией, конформизмом, процессом достижения компромиссов, действиями, направленными на подавление.

Идентичность, как структурный компонент социального действия, является одним из ключевых моментов в понимании факта возникновения или не возникновения толерантного поведения. Формирование социальной идентичности достаточно сложный процесс, заключающийся в последовательном вхождении индивида в поле диалектики субъективной и объективной реальности. "Отправной пункт этого процесса — интернализация: непосредственное постижение или интерпретация объективного факта, как определенного значения, то есть как проявления субъективных процессов, происходящих с другими, благодаря чему этот факт становится субъективно значимым для меня самого".¹

Субъективный опыт "значимого другого" перерабатывается внутри "Я" (меня самого). "Я" соотносит себя с этим опытом, в результате чего переживание опыта становится субъективно значимым (для меня самого). Появляется так называемая группа "Мы", с которой "Я" испытывает близость опыта, близость "по духу". Понятие "значимый другой" предполагает, что его мир становится моим собственным миром. "Он и я живем в одно время, нас объединяет обширная перспектива, в которой последовательность ситуаций соединена в интерсубъективный мир. Теперь мы не только понимаем определения друг друга, касающиеся тех ситуаций, в которых мы оба участвуем, но и взаимно определяем их. У нас возникает связь мотиваций, распространяющихся на будущее. Но что важнее всего – теперь между нами происходит постоянная непрерывная идентификация. Мы не только живем в одном и том же мире, но и участвуем в бытие друг друга".²

Мой внутренний жизненный мир – это мир близких мне людей, но в нем есть я, как отличный от них. Внешний для меня мир – это мир других людей в разной степени далеких от меня и тех, кто близок мне или враждебных, опасных для меня. В этом внешнем мире есть люди, с которыми я могу быть в согласии, потому, что стремлюсь быть в согласии с ними (мотив, сотрудничества, согласия, потому, что это стремление отвечает моим потребностям и интересам). В отношении этих людей я готов к приятию их мира и превращению его в часть своего интерсубъективного мира. Приятие конструктивный мотив. Но неприятие также естественно и, возможно, конструктивно, потому, что мне нужно сохранить и охранить свое "Я" и свое пространство идентичности, в котором я чувствую себя более или менее комфортно. Неприятие, таким образом, связано с защитой. Например, для подавляющего большинства фашизм (его представители) не мог быть приемлемым, хотя были и те, для кого он (его представители) был приемлемым. Довольно различным образом отношение к нему складывалось в конкретности и абстракции (обезличенности), на фронте и в тылу. Чтобы стимулировать и мобилизовать защитную реакцию следовало развенчать фашизм идеологически и на практике, добиться успехов в подавлении его. Напротив, в ряде случаев, действия по подавлению стимулируют рост неприятия и порождаемого им эффекта защиты.

Рационально я понимаю, что и другой мир необходим мне, а действия в нем и по отношении к нему неизбежны. Он содержит в себе много потенций, в том числе, и потенциал расширения пространства идентичности, а значит, обретения новых возможностей удовлетворения моих потребностей. Он может быть неуютным и враждебным мне, но я не должен воспринимать его изначально таковым. В нем есть неопределенность, которая также вызывает тревогу во мне. В нем вообще много тревог и опасностей, не совпадающих с моими ожиданиями и необъяснимых для меня ни с точки зрения моей личной культуры, ни культуры той группы, к которой я принадлежу, той ментальности, которой я обладаю и тех предложений того, иного мира ко мне. И, значит, я должен относится к нему этому внешнему миру настороженно, быть начеку.

В нем есть желания и стремления других, которые я хотел бы, чтобы совпадали с моими. Но я наталкиваюсь на несовпадение, противоречие и противодействие, вступаю в борьбу и конфликт с ними, чтобы охранить свое "Я" и мое пространство идентичности, либо в чем-то уступаю, в чем-то подчиняюсь и, тем самым, тоже расширяю это пространство.

Мои мотивы обуславливают действия, нацеленные на сотрудничество или противодействие. В первом случае они, по своему качеству толерантны к другим, во втором – интолерантны. В первом случае они опираются на предположения о возможности, желанности и полезности других, превращении их из просто других в актуальных других, а затем и в значимых других. Идентичность помогает мне найти точки нашего соприкосновения, общности и единства, установить нашу общую отнесенность к единому полю ценностей и норм, сходных оценок в понимании вещей и переживаний. И этот естественный или вынужденный другой, с той или иной степенью его приятия мною. Он может быть из другого пространства идентичностей, но аффективно или рационально оцениваемый как необходимый и полезный. Отсюда естественная и внешняя толерантность. В случае альтруизма "Я" как полезный "Ему" и ответственный за него. То есть, можно выделить аффективную или рациональную толерантность, хотя в действительности они слиты. Можно также говорить о связи толерантности - интолерантности с конформизмом, процессом достижения компромиссов, действиями направленными на подавление.

Несовпадение, различие в наших "Я" и тех, кого мы представляем может не драматизироваться и пониматься и приниматься как естественное наличное различие, социально не угрожающее и психологически не вызывающее тревоги. Мы рационализируем понимание этого различия, отличия как представления о расширении вариантов нашего выбора, но и осознаем его как осложняющее наше бытие, ввиду неизбежности неустанного поиска совпадений, а значит прохождения через ошибки и переживания, драматургию этого опыта для нас.

Успех или поражение в ситуациях действий по удовлетворению потребностей ведут к накоплению опыта идентичностей, накоплению качества толерантности – интолерантности. При этом интолерантное качество может быть результатом успехов, предубеждений, оформленных в стереотипы или актуальным, ситуативным качеством, возникающим спонтанно (не спонтанно), как реакция на непредвиденный, спонтанный ход событий, не в соответствии с нашим сценарием, проектом действия. То есть оно может быть и преднамеренным, рационализированным до начала события, либо возникающим в ходе его. Оно может быть сугубо рациональным (так нужно, выгодно, полезно, это долг или убеждения, от этого никуда не уйти…) или аффективным, спровоцированным эмоциональными ощущениями, иррациональными необъяснимыми переживаниями, типа фрустрации.

Итак, современное российское общество переживает этап сложных трансформаций, актуализирующих проблему толерантности во всем многообразии социальных отношений, особенно, в области межэтнического взаимодействия вообще и между этническими мигрантами и местным населением, в частности.

В социологии возможность рассмотрения толерантности – интолерантности как социального феномена связывается с методологическими основаниями теории социального действия. Ключевым моментом в социологической интерпретации толерантности выступает приемлемость, приятие или, наоборот, неприемлемость, неприятие партнерами по социальному взаимодействию друг друга как личностей с индивидуальными, но социально значимыми комплексами социально-психологических и социальных свойств.

Методологические подходы, разработанные в теории социального действия, дают основания рассматривать толерантность как атрибутивное (эмерджентное) социальное свойство всей системы социального действия, структурно включающего: актора, систему личности, условия ситуации действия (объективная реальность) и субъективные факторы (субъективная реальность), сами акты социального действия и взаимодействия.

При этом свойство толерантности проявляется в диапазоне от крайней приемлемости до полного неприятия и отвержения партнерами по взаимодействию друг друга как личностей с индивидуальными, но социально значимыми комплексами социально-психологических и социальных свойств в каждой отдельно взятой ситуации, в каждом отдельно взятом действии и в каждой отдельно взятой поведенческой реакции на это действие.