611. Беседа полномочного представителя ссср в королевстве иран м.Е. Филимонова с генеральным директором мид ирана X. Сейяхом

Разослано: т. Молотову, т. Лозовскому, Генсекретариат

2 февраля 1941 г. Секретно

Хотя и несколько необычно для ответственных иранских чиновников сдерживать свое слово и посещать полпредство, Сейях 2 февраля, позвонив из МИДа, просил принять его на чашку чая, при этом он обещал дать мне ответы по поставленным мной перед ним вопросам «Иранрыбы» и реализации советской литературы в Иране.

Получив подтверждение моего приглашения, Сейях вечером был принят в полпредстве.

Новые правила рыболовства

Сейях сообщил, что министерство финансов действительно самостоятельно внесло в совет министров на пролонгирование старые правила рыболовства. Министерство финансов, говорит Сейях, не получив от правления компании «Иранрыба» каких-либо разъяснений, изменений или проекта новых правил рыболовства, единогласно принятых на заседании правления к сроку окончания старых правил, в соответствии с 3 статьей пункта «в» рыболовного соглашения внесло на рассмотрение совета министров старые правила рыболовства. Сейях говорит, что поскольку правление компании к моменту окончания действия старых правил рыболовства ничего не внесло, то министерство финансов, на обязанности которого лежит наблюдение за своевременным оформлением деталей соглашений, не могло допустить, чтобы компания «Иранрыба» осталась совершенно без каких-либо правил. Фактически получалось, что старым правилам рыболовства срок действия кончался, а новых правил директор Митюхин не предложил. Чтобы не оставлять компанию совсем без правил рыболовства, министерство финансов внесло на пролонгацию в совет министров старые правила рыболовства. В данное же время проект новых правил рыболовства, предложенный директором-распорядителем компании Митюхиным, не нашел полного одобрения на заседании правления компании. Иранская часть правления не сочла возможным принять три или четыре пункта из проекта, предложенного директором-распорядителем Митюхиным. При согласии советской и иранской частей правления правление «Иранрыбы» все в целом согласилось принять проект новых

379

правил рыболовства, за исключением 3—4 пунктов. После этого правление направило в министерство финансов проект новых правил рыболовства, считающийся согласованным на правлении. Однако иранская часть правления не приняла 3—4 пункта. Теперь полпредство внесло предложение, чтобы совет министров рассмотрел и утвердил новые правила рыболовства, предложенные директ ором-распорядителем Митюхиным, но не полностью принятые правлением.

В соответствии со статьей 5 рыболовного соглашения и обмена нотами от 1.Х. 1927 года* с содержанием в развитие ст. 10 этого соглашения ни один документ не считается действительным, если по нему не достигнуто обоюдного соглашения советской и иранской сторон**. Таким образом, правила рыболовства, предложенные директором-распорядителем Митюхиным, одобренные не по всем пунктам иранской стороной, не могут считаться документом, исходящим от правления компании «Иранрыба», а в соответствии с этим совет министров не может их рассматривать и тем более утверждать.

Я возразил Сейяху, указав, что иранская сторона, в том числе и Мансур, открыто признает свою заинтересованность в увеличении рентабельности компании. Новые правила рыболовства, предложенные директором-распорядителем т. Митюхиным, предусматривают заинтересованность советской и иранской сторон. Они создают предпосылки для увеличения продукции «Иранрыбы». Таким образом, иранская часть правления компании, министерство финансов и МИД, говоря о своей заинтересованности в увеличении продукции, должны были бы предпринять все шаги к тому, чтобы были приняты и утверждены полностью и в целом новые правила рыболовства, предложенные директором-распорядителем т.Митюхиным. МИД, также будучи заинтересован в увеличении продукции компании, не вправе отказываться рассмотреть и обеспечить принятие несогласованных на заседании правления 3—4 пунктов. Наконец, несогласованные пункты могут быть предметом обсуждения в дипломатическом порядке, поскольку они могут существенно влиять на увеличение продукции компании.

С моим разъяснением Сейях согласился и обещал более детально ознакомиться с новыми правилами рыболовства.

Мной было обращено внимание Сейяха на то, чтобы иранская сторона, высказывая свою заинтересованность в увеличении продукции компании, принимала для обеспечения этого намерения более решительные и эффективные мероприятия. Мной было указано, что новые правила рыболовства вводят запрещение хищнического и контрабандного лова частными ловцами рыбы в водах, арендуемых компанией. МИД должен понять, наконец, что полицейский режим, созданный на промыслах «Иранрыбы», естественно, не обеспечивает, а, наоборот, ухудшает производство добычи рыбы. Порча телефонной линии, связывающей правление с отдельными промыслами, не могла произойти случайным образом. Объяснение, что несколько телефонных столбов и 1,5 км провода были унесены бурей, не заслуживает ни внимания, ни уважения. Иранцы, признав это, в результате признали, что действительно имел [место] случай злоумышленного разрушения телефонной линии.

К слову, повторив случаи, имевшие место с шофером т. Козыриным, ученицей т. Рамодиной, курьерами охраны тт. Смирновым и Бавриным, же-

* См. Документы... — Т.Х. — Док. 226. ** Так в оригинале.

380

ной вице-консула в Пехлеви и др., я обратил внимание Сейяха, что все это в Иране в основном делается безнаказанно и этим самым создается повод возможных в последующем преступлений должностных иранских лиц в отношении советских граждан.

Сейях, сославшись на свою неосведомленность об указанных мною случаях, сказал, что он вообще не понимает, почему это имело место с советскими гражданами. Перед его поездкой в Москву шах дал категорический и безапелляционный приказ исключительно бдительно охранять полпреда и других ответственных наших работников. Это знает министерство внутренних дел и вся иранская полиция. В предположительном смысле Сейях сказал, что представители иранских властей, замешанные в вышеупомянутых мной фактах, вероятно, просто не были осведомлены о приказе шаха.

Я ответил, что все равно это не оправдывает и не может служить оправданием военно-полицейского произвола в отношении советских граждан.

Реализация советской литературы

Сейях сообщил, что 2 февраля Мансур в ответ на вопрос Сейяха по моей просьбе о возможностях реализации советской литературы в Иране ответил, что этим вопросом по его поручению занимается Васиги, который в настоящее время болен.

Продолжение «откровений» Сейяха

В данное время Сейях старался показать себя совершенно другим, чем мы его знали в МИДе до сих пор.

Сейях вновь повторил, что Аалям допустил исключительно грубую в дипломатической практике ошибку. Ошибка заключается в том, что Аалям слишком поторопился и неправильно выбрал момент посылки дипломата с целью рассеять плохие впечатления в Москве об Иране. Аалям не посчитался и не послушался Сейяха. Сейях будто предлагал и настаивал, что момент поездки делегатов на железнодорожную конференцию неправильно было считать подходящим для рассеивания впечатлений, неблагоприятно созданных в Москве об Иране. Аалям упорно и долго доказывал свою правоту и, использовав свою приближенность к шаху, настоял, чтобы в качестве председателя иранской делегации для вышеупомянутых целей выехал именно Сейях. После большого спора с Сейяхом, Аалям сумел повлиять и внушить шаху необходимость проведения в жизнь предложения Ааляма. С ним шах согласился. Вслед за тем Сейях, вызванный к шаху, у последнего оробел и, уже не возражая, согласился ехать в Москву в качестве иранского дипломата. Сейях говорит, что он заранее представлял себе, что ему не удастся рассеять плохое впечатление в Москве об Иране. Однако аудиенция у шаха для него была окончательной инстанцией, и он дал согласие шаху. Вслед за этой «согласованностью» созванный совет министров со специальной повесткой дня о рассмотрении вопроса поездки Сейяха в Москву без прений и возражений одобрил предложение шаха, а вместе с ним и предложение Ааляма. Сейях говорит, что ему ничего не оставалось другого, как только будто вопреки своему желанию отправиться в Москву и еще раз попытать счастья.

Рассматривая тот период в общем виде, Сейях говорит, что Москва была занята своими делами, а именно: оканчивались кампании польская, затем финляндская, затем Прибалтики и начиналась кампания с Румынией. В это

381

же время Москва, будучи занятой своими вопросами на фоне общего международного положения, естественно, не забывала о «Белых книгах» и перелете самолетов. Сейях говорит, что заявление т. Молотова о «Белых книгах» и перелете самолетов он слышал лично, так как присутствовал на VII сессии Верховного Совета СССР*. Это еще больше внушило ему мнение об ошибочности предложения Ааляма и правоте Сейяха, что иранским правительством исключительно неудачно был выбран момент посылки Сейяха в Москву для рассеивания плохих впечатлений в Москве об Иране. Сейях говорит, что Москва — не Тегеран, и если полпреда после первого звонка принимает премьер-министр Мансур, то в Москве Сейяху не представилось возможности получить аудиенцию даже у заместителя наркома иностранных дел. Об этом Сейях предупреждал Ааляма. Аалям же, возражая, говорил, что Сейях должен был в Москве найти подходящий и удобный момент для выполнения поставленной иранским правительством перед Сейяхом задачи. Сейяху не пришлось в Москве видеться с наркомом иностранных дел или его заместителями. Таким образом, мечты шаха и иранского правительства не сбылись. Сейяху не удалось достичь успеха, и за все это в итоге Аалям получил отставку, а дипломатическая карьера Сейяха оказалась подмоченной.

По мнению Сейяха, Аалям большой оптимист. Аалям считал, что на этот раз Москва будет так же сговорчива, как это было при заключении торгового договора, переговоры по которому были поручены председателю иранской делегации на VI противосаранчевой конференции дипломату Сейяху. Перед поездкой на VI противосаранчевую конференцию шах, по предложению Ааляма, указал Сейяху на необходимость изыскания возможностей в Москве для заключения торгового договора. Шах был крайне недоволен результатами поездки торговой делегации, возглавляемой Васиги. Тогда шах считал, что Ирану без торговли с СССР будет очень трудно. Подходящий момент в Москве был найден, торговый договор заключен, и Аалям торжествовал.

Затем в беседе был затронут вопрос о причинах отставки бывших премьер-министра Дафтари и министра внутренних дел Хекмета. Сейях говорит, что в июне 1940 года в Иране циркулировали самые невероятные слухи. Иран был наполнен слухами о том, что в самое ближайшее время СССР должен напасть на Иран. Тогда говорили, что СССР будто уже предъявил требование иранскому правительству о необходимости получения на иранской территории аэродромов в пользу СССР, устройства казарм, ввода советских войск в Иран. Усиленно циркулировали слухи, что СССР в самое ближайшее время предъявит ультиматум иранскому правительствуй в итоге вооруженной силой захватит в свою пользу всю северную часть Ирана. Тогда говорили, что шах должен был бы уже попрощаться с иранским Азербайджаном. Шах, действительно, боялся нападения со стороны СССР и особенно испугался после того, когда ему донесли о всех упомянутых выше слухах. Чаша терпения шаха переполнилась особенно в июне месяце, когда донесли шаху, что некий иранский невозвращенец Шахрок, выступая в качестве диктора, заявил по радио из Берлина о том, что люди Востока, верящие англичанам и не противодействующие английской пропаганде, очень скоро будут вынуждены бежать со своей земли, едва успев захватить своих детей. Упоминалось, что люди Востока не успеют захватить с собой своих вещей и капиталов в связи с тем, что удар по их земле произойдет внезапно. Хотя Шахрок и не

* См. Известия. — 1940. — 2 августа.

382

употребил слова «Иран», однако под впечатлением циркулировавших в Иране самых разнообразных слухов об угрозе нападения со стороны СССР ответственные иранские деятели понимали, что речь шла именно об угрозе Ирану со стороны СССР, и они эту мысль настойчиво внушали и внушают шаху.

Далее Сейях говорит, что к этому же моменту шаху стало известно о том, что брат Матина Дафтари оказался замешанным в продаже иранских национальных паспортов в Берлине. Это обстоятельство вызвало у шаха сильное подозрение к бывшему премьеру Матину Дафтари.

Министра внутренних дел Хекмета шах вообще не особенно любил, однако и его также заподозрил, особенно после того, как Хекмет приехал из Швейцарии, куда он ездил лечить свое лицо и глаз. Сейях говорит, что вообще Хекмет также замешан в каком-то темном деле, как и брат Дафтари.

Сейях не отрицает, но, наоборот, признает и подтверждает, что все слухи об угрозе со стороны СССР Ирану были вымышленными и пущены с целью вызвать осложнения в Иране. Он говорит, что, действительно, ни наркомин-дел, ни полпредство в Тегеране не давали и тени намека о каких-либо ультимативных требованиях Советского Союза к иранскому правительству.

На мою реплику, кого именно имеет в виду Сейях, говоря, что слухи были распущены в Иране с целью вызвать осложнения в стране, Сейях, помявшись, сказал, что это дело было исключительно рук немцев. Он говорит, что немцы, которым нужно отдать справедливость, «работают» не на шутку и неспроста. Они сами выдумывали различные слухи и, возможно, все это делали в соответствии с указаниями из Берлина.

Подозрительность шаха в отношении Матина Дафтари усугублялась еще и тем обстоятельством, что в иранских кругах про Матина Дафтари говорили как про министра, прогермански настроенного. Поскольку все эти обстоятельства совпали, шах дал срочный приказ о немедленном аресте семьи Дафтари, в том числе и Матина Дафтари, и приказал 26.VI. 1940 года опубликовать указ об отставке кабинета министров. При производстве следствия пока, говорит Сейях, выяснилось, что Матин Дафтари не имеет причастности к делу своего брата, и поэтому по приказу шаха Матин Дафтари был выпущен на свободу. Ему была предоставлена возможность проживания в Тегеране, заниматься педагогической деятельностью по юридическим наукам в Тегеранском университете.

На мою реплику, что в Иране ходили слухи о подготовлявшемся правительственном перевороте, Сейях ответил, что, действительно, такие слухи были, но он не подтверждает, что мог бы подготовляться противошахский переворот, так как в Иране, по его сведениям, не имеется какого-либо руководящего заговорщического центра, который мог бы принять на себя руководство по выполнению поставленной задачи. Но Сейях признает, если бы вовремя не предупредить нараставшие события, то чрезмерные слухи о нападении СССР на Иран могли бы создать и ускорить предпосылку для народных волнений в Иране.

Вслед за отставкой Дафтари и Хекмета шах 29.VI. 1940 года произнес свою речь в присутствии всех членов правительства, редакторов газет и Другой иранской знати. Поскольку шах действительно боялся нападения СССР на Иран и его боязнь усиливалась чрезмерно циркулировавшими слухами в июне, то шахом была подготовлена речь специально для отраже-!шя момента, созданного в середине лета. Сейях говорит, что выражение в

383

речи шаха «подготовка населения к более тяжелым дням» есть не что иное, как прямо высказанная мысль, предупреждающая население о предстоящем в ближайшее время нападении СССР на Иран. Шах высказал неудовлетворение работой Дафтари и Хекмета. В основном он имел в виду, что Дафтари и Хекмет в тот сложный момент для Ирана не смогли и не справились с поставленными перед ними задачами воспитания населения в духе преданности шаху. Шах предложил пропагандировать его идеи через иранскую печать и радио.

Затем в беседе мы коснулись вопроса приезда почти всего состава кабинета министров и особенно неожиданного приезда премьер-министра Ман-сура 23.VII. 1940 года в полпредство в Зергенде перед отъездом иранской делегации на железнодорожную конференцию в Москву. Сейях говорит, что после того, как шах под влиянием Ааляма предложил Сейяху поехать в Москву и это было одобрено советом министров, почти вслед за этим премьер-министр Мансур имел продолжительную и личную аудиенцию у шаха. Ссылаясь будто на неосведомленность о разговоре Мансура с шахом, Сейях говорит, что идея Ааляма посылки Сейяха в Москву в тот момент торжествовала. Мансур получил указание от шаха непременно присутствовать в полпредстве в Зергенде. Сейях подтверждает, что Мансур, как и некоторые другие министры, присутствовавшие в Зергенде, явились по приказанию шаха в полпредство, причем неожиданно даже для них самих.

Таким образом, иранская правящая верхушка решила использовать момент отъезда иранской делегации в Москву. На следующий день иранская печать широко оповестила иранское население о визите премьер-министра Мансура и всего состава министров в полпредство в Зергенде.

На мою реплику, что удерживало Мансура, Ааляма и Сейяха дать нам ответ, предполагают ли иранцы поставить какие-либо дополнительные вопросы в Москве, Сейях ответил, что в задачу иранской делегации на железнодорожную конференцию не входило никаких других обязанностей, кроме как только заниматься рассмотрением вопросов повестки дня железнодорожной конференции. Что касается идеи, навязанной Аалямом и скрепленной иранским правительством, постараться развеять плохое впечатление Москвы об Иране, то эта задача ставилась непосредственно перед Сейяхом, как задача, которую он должен был выполнить под предлогом по пути при поездке в Москву*. Сейях высказывал неудовлетворение тем, что напрасно Аалям не пытался заговорить с полпредом на тему о рассеивании впечатлений в Москве. По его мнению, такую же задачу надо было поставить перед Саедом в Москве. Параллельное ведение переговоров в Москве и Тегеране с последующим приездом Сейяха, но не в тот период, когда он вынужденно выехал в Москву, а в удачно выбранный момент, возможно, могли бы сыграть большую роль в пользу Ирана.

Я резко возразил Сейяху, сказав, что напрасно иранцы и он, Сейях, допускают мысль, что как полпредство, так и аппарат НКИД им удалось бы использовать в свою пользу — в пользу реабилитации Ирана. Всей мировой общественности известно неопровержимое содержание материалов «Белых книг» и факт перелета самолетов с иранской на советскую территорию. Иранцы не должны забывать, что эти самолеты полетели на советскую территорию вслед за подписанием между СССР и Ираном торгового договора

* Так в оригинале.

384

25 марта 1940 года, вслед за произнесенным политическим докладом главы советского правительства т. Молотова 29 марта 1940 года. Они полетели 30 марта 1940 года.

Тов. Молотов в своем докладе, сделанном на VII сессии Верховного Совета СССР 1 августа 1940 года, останавливал внимание не только депутатов и всего советского населения, но он останавливал внимание всей мировой общественности, что со стороны Ирана на советскую территорию в районы Баку и Батуми прилетали непрошеные и неслучайные «гости». Еще на VI сессии Верховного Совета СССР т. Молотов в своем докладе от 29.Ш.40 года останавливал внимание также всей мировой общественности, что в южных странах по отношению к СССР происходит какая-то подозрительная возня. Поскольку Сейях говорит, что он прекрасно научился понимать, как думают в Москве, то напрасно иранцы лелеют мечты, что им удалось бы рассеять то, что было всенародно сказано главой советского правительства.

Сейях в ответ, не возражая по существу мною сказанного, отделался замечанием, что его поездка совпала исключительно с неблагоприятным временем для Ирана.

Сейях, «пооткровенничав» со мной о политике иранского правительства, рассчитывая на взаимность, интересовался, каково мнение в данное время советского правительства по вопросу недавно произнесенной речи Гитлера *, в которой Гитлер, говоря об американской помощи англичанам, выразился несколько презрительно и иронически. Примерный смысл этого места речи Гитлера таков, говорит Сейях: Гитлер не находит нужным считаться и не будет считать себя в затруднении, если Америка будет продолжать свою помощь Англии, так как победа все равно останется на стороне Германии. Сейях интересовался вопросом, как советское правительство смотрит на это бахвальство Гитлера и каковы сейчас отношения между СССР и Америкой.

Я ответил, что отношения между СССР и Америкой покоятся на основе взаимных дипломатических представительств. Что касается недавно произнесенной речи Гитлера, то нужно полагать, что она составлена не советской, а германской стороной.

Затем Сейях, говоря о трудностях в данный период во Франции, не обошел молчанием, что Франция никогда не простит Италии, поскольку Италия, потеряв около 60 000 убитыми и ранеными на фронтах с Францией и по существу не заняв ни одного клочка французской территории, предъявила свой жесткий ультиматум с угрозой в тот момент, когда побежденная и умоляющая Франция стояла на коленях перед Гитлером. По существу, Италия вонзила штык в тело Франции, когда последняя была уже раздавлена германским сапогом. В этом смысле Муссолини, а не итальянцы, поживившись чужими добычами, оставляет для своих наследников исключительно опасное наследство.

Затем Сейях по своей инициативе сообщил, что иранское правительство уже договорилось, и закупленное оружие из Германии будет доставляться в Иран через балканские страны, Турцию и Иран. Иран будет принимать оружие на турецкой территории, чем и выдает гарантию немцам, что иракское правительство не захватит этого оружия в свою пользу. При подписании такого соглашения немцы боялись, что правительство Ирака на своей территории захватит оружие, проданное Германией Ирану.

* См. Известия. — 1941. — 31 января.

^ Док\менгы. Км. 2. >!. ]

385

В заключение Сейях сообщил, что иранское правительство выдало агреман на вновь назначенного французского посланника в Иран, который до настоящего времени работал в Аргентине. Французский посланник Хело из Ирана перемещается на такое же дипломатическое положение в Грецию.

Как бы между прочим Сейях сказал, что он может бывать в полпредстве.

* * *

Соблюдая максимальную осторожность в отношении «откровений» Сей-яха, полагаю, что упомянутые «откровения» он делает не по своему желанию.

Филимонов АВП РФ, ф. 094, on. 26, п. 331, д. 4, л. 68—77.