666. Беседа заместителя народного комиссара иностранных дел ссср ca. Лозовского с послом китайской республики в ссср шао линзы

Разослано: т. Молотову, т. Вышинскому, Генсекретариат

28 января 1941 г. Секретно

После вопросов и ответов протокольного характера посол Шао Лицзы заявил, что сегодня он пришел с тем, чтобы поговорить по вопросу о новой 4-й армии. Посол сделал оговорку, что его беседа по этому вопросу не вызвана какими-нибудь специальными инструкциями от китайского правительства. 20 января 1941 года он получил телеграмму от центрального правительства с изложением причин возникновения конфликта. В этой же телеграмме ему предлагалось сообщить ее содержание правительству СССР, если со стороны последнего будет к этому вопросу проявлен соответствующий интерес. В ответ на указанную телеграмму он запросил о присылке подробной информации и поставил вопрос перед своим правительством, должен ли он сообщить правительству СССР о конфликте в порядке проявления инициативы. Вчера (27 января 1941 г.) утром он получил телеграмму от Чан Кайши, в которой последний сообщил о своей беседе с полпредом Панюшкиным и его разъяснении Панюшкину причин конфликта.

Перейдя к существу вопроса, Шао Лицзы заявил, что в телеграмме, полученной 20.01.41 г., говорилось, что разоружение новой 4-й армии является вопросом военной дисциплины, не имеет общеполитического характера и не вытекает из партийных соображений. Шао Лицзы, добавив, что об этом же говорил Чан Кайши Панюшкину, спросил, получена ли информация от полпреда в Китае об этой беседе.

Я ответил, что мы, конечно, имеем сведения об этой беседе. Далее я отметил, что наше правительство очень озабочено сообщениями относитель-

367

но разгрома 4-й армии и убийства значительного количества командного состава и рядовых бойцов. Озабоченность нашего правительства объясняется тем, что эти действия являются началом гражданской войны, которая может ослабить борьбу за независимость Китая. Я отметил, что сколько бы ни говорили, что это является конфликтом, связанным с чисто военной дисциплиной, что отсутствуют политические и партийные цели, но факты — вещь упрямая, а они говорят о разгроме и уничтожении армии, боровшейся против врага за независимость Китая. Именно это обстоятельство заставляет советское правительство быть озабоченным, так как такая внутренняя борьба может нанести большой ущерб освободительной борьбе Китая. Одновременно с фактической стороной дела в отношении 4-й армии нас интересует также, какие меры принимает китайское правительство в направлении не только сохранения, но и укрепления единого национального фронта, без которого Китай никак не сможет добиться победы. Я указал, что озабоченность советского правительства вытекает из сочувствия китайскому народу и его борьбе за свою независимость.

Затем я поставил китайскому послу следующие вопросы:

1. Какими силами располагала 4-я армия (количество бойцов и т.д.)?

2. Боролась ли 4-я армия против японского нашествия?

3. Относится ли конфликт между правительством и 4-й армией к последнему времени или же он тянется уже в течение долгого времени?

4. Снабжал ли центр 4-ю армию вооружением и деньгами или же эта армия была на особом положении, неодинаковом с другими армиями?

5. Как эти действия против 4-й армии будут восприняты Японией, США, Англией и др. странами, с одной стороны, и в самом Китае, с другой?

6. Какой отклик найдет разгром 4-й армии в рядах ванцзинвеевцев?

Отвечая на мои вопросы, Шао Лицзы заявил, что озабоченность правительства и общественных кругов СССР этим вопросом ему понятна. Это объясняется сочувствием к борьбе Китая, за что Китай очень благодарен. Об этом же говорил Чан Кайши с Панюшкиным.

О количестве 4-й армии Шао Лицзы точных данных не имеет; 4-я армия была составлена из оставшихся на юге Янцзы частей китайской Красной армии; при принятии решения о ее создании состав армии был зафиксирован в 2 дивизии по 6000 чел., но впоследствии 4-я армия расширилась, поэтому он не имеет сведений о ее составе.

По вопросу борьбы 4-й армии против Японии Шао Лицзы сказал, что она имеет несомненные заслуги, но от нее, ведшей партизанскую борьбу, нельзя было ожидать больших результатов.

Еще с 1939 года наблюдалось много трений между частями 4-й армии и частями войск председателя правительства провинции Цзянсу генерала Хан Дэцина и частями войск председателя правительства провинции Аньхуэй — генерала Ли Тиньсяна. Эти трения ставили центр в затруднительное положение, так как было трудно судить, кто прав и кто виноват, тем более, что трения происходили в прифронтовой полосе или в непосредственной близости фронта. Правительство хотело договориться с руководством 8-й и 4-й армий и в июле 1940 г. такая договоренность была достигнута. Для операций 8-й и 4-й армий были отведены провинции Хэбэй и Чахар и части Северного Шаньдуна и Сев. Шаньси. Состав 8-й армии был зафиксирован в 3 корпуса по 2 дивизии, а состав 4-й армии был определен в 2 дивизии. По указанию центрального правительства 4-я армия должна была быть переброшена на север Хуанхэ и подчи-

368

нена Чжу Дэ, являющемуся помощником начальника 2-й военной зоны; переброска 4-й армии в район действия 8-й армии одобрялась Фын Юйсяном, Бай Чунси, Ли Цзышэном и др., видевшими в этом предоставлении 4-й армии возможности проявить себя. Эта переброска 4-й армии одобрялась и теми, кто предполагал о возможности уничтожения коммунистов после окончания войны, т.к. концентрация коммунистических войск в одном месте и отведение им специального района устраняли эту опасность. Командование 8-й армии согласилось с июльскими предложениями, но со стороны Чжоу Эньлая были выдвинуты дополнительные требования, а именно:

1. В район, отводимый для операций 8-й и 4-й армий, включить юг Шаньдуна и часть Суйюани. Это требование центром было отклонено.

2. Сохранение партизанских отрядов. С этим требованием центр также не согласился, т.к. его принятие оставляло причины, вызывавшие трения.

В октябре 1940 г. правительство решило свои предложения провести в жизнь в порядке приказа — 19.Х. был издан приказ о том, чтобы соглашение от июля 1940 г. было осуществлено. Чжу Дэ сообщил о возможности выполнения и просил отсрочки, но 4-я армия не думала двигаться со своего места. В конце декабря 1940 г. 4-я армия двинулась на юг и напала на центральные войска, что повлекло возникновение конфликта.

В связи с заявлением Шао Лицзы о личном составе дивизий в 6000 чел., я поставил вопрос о количестве 8-й армии, на что посол сказал, что он этих данных не имеет, что их можно достать у главного советника при китайской армии.

По вопросу об отношении центра к 4-й армии и снабжении ее вооружением и деньгами Шао Лицзы ответил, что правительство, организуя 4-ю армию, заявляло, что оно будет снабжать ее, если та примет вид нормальной воинской единицы. Насколько он знает, 4-я армия снабжалась на месте.

Что касается отклика внутри и вне Китая на военные действия против 4-й армии, то Шао Лицзы сказал, что у него нет сведений о мнениях в США и Англии, но в Китае считают, что такое событие не должно бы иметь места, но если оно уже произошло, то все хотят, чтобы не допустить возникновения гражданской войны, не допустить междоусобицы. Чан Кайши во время своей беседы с Панюшкиным сказал, что если 8-я армия согласится на осуществление июльского соглашения, то разрешение остальных вопросов не представит трудностей. Многочисленные части 8-й армии должны быть переброшены на отведенные места, и при согласии на это 8-й армии Чан Кайши прибавит один корпус вместо 4-й армии.

Посол далее сказал, что он не имеет сведений о том, как воспринимаются сведения о разгроме 4-й армии в Японии, но он полагает, что Япония, наверное, радуется этому.

Мнение Ван Цзинвея³⁵ будет таким же, как и мнение японцев, но не таким, как мнение китайцев.

Я сказал китайскому послу, что не хочу входить в детальное обсуждение всего этого вопроса, но в связи с последними словами посла я вспомнил, как Ленин нас учил, что если враг радуется какому-либо твоему поступку — это значит, что ты поступил неправильно. Мне кажется, что и в переводе на китайский язык эта мысль Ленина звучит неплохо.

Шао Лицзы сказал, что это, конечно, правильно и что он лично надеется, что правительство СССР не будет становиться на такую позицию, что будет избегать говорить и писать о внутренних делах Китая.

-4 Документы. Кн. 2. ч. 1

369

Советское правительство, став на позицию друга, будет выяснять интересующие его вопросы и помогать в укреплении единого фронта в Китае.

Я ответил китайскому послу, что, судя по беседе нашего полпреда с Чан Кайши, видно, что для нас не безразлично, каково положение в Китае. Я спросил посла, правильно ли я его понял, что он выразил пожелание, чтобы советское правительство говорило бы по вопросам внутренней политики Китая не стесняясь. На это [он] ответил, что мы являемся друзьями и откровенные высказывания желательны.

В дальнейшем я спросил посла, что достигается переброской 4-й армии или частей 8-й армии из одних районов, оккупированных японцами, в другие. Посол на это ответил, что устраняются трения между военными частями, подчиненными разным генералам.

Шао Лицзы спросил, есть ли у меня какие-либо вопросы. На это я ответил, что нас беспокоит опасность возникновения гражданской войны в Китае и что поэтому прошу его держать меня в курсе дел.

Китайский посол ответил, что будет меня информировать по всем интересующим меня вопросам.

Выяснив, что у посла других вопросов ко мне не имеется, я сказал ему, что, по имеющимся у нас сведениям, китайский консул во Владивостоке Бао И меньше всего заботится об интересах Китая и поэтому мы просим китайское правительство отозвать его и назначить консулом другое лицо, что будет на пользу и Китаю, и СССР.

Посол ответил, что доложит своему правительству, но просит сообщить ему об имеющихся компрометирующих консула материалах, чтобы можно было иметь представление об его действиях.

Я повторил, что Бао И работает во вред Китаю и СССР и желательно его возможно скорее отозвать и заменить другим.

Шао Лицзы спросил меня о размерах и характере работы китайского консульства во Владивостоке, на что я ему ответил, что ему должно быть об этом лучше известно.

На приеме присутствовал ответственный референт 1 -го Дальневосточного отдела т. Скворцов.

Лозовский АВП РФ, ф. 0100, on. 25, п. 200, д. б, л. 1—7.

667. БЕСЕДА ПОЛНОМОЧНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ СССР В ВЕЛИКОБРИТАНИИ И.М. МАЙСКОГО С МИНИСТРОМ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ВЕЛИКОБРИТАНИИ А. ИДЕИОМ

Разослано: т. Молотову, т. Вышинскому

29 января 1941 г. Секретно

1) В соответствии с приглашением Идеиа (которое им было сделано при встрече в турецком посольстве 22 января), я посетил его сегодня и прежде всего поставил вопрос о пяти балтийских судах в Ирландии. Я рассказал ему

370

о вновь возникших затруднениях: экспредставители Латвии и Эстонии от имени безымянных «законных собственников» названных судов предъявили претензии на них в дублинский суд. Дублинский суд принял эти претензии к рассмотрению, и в результате пароходы, на которых мы собирались репатриировать балтийских моряков, задержаны впредь до окончания судебного дела. Положение создалось совершенно ненормальное. С одной стороны, британское правительство как будто бы решило отдать нам эти суда (меморандум Идена от 6 января), но, с другой стороны, на сцене появились балтийские дипломатические фантомы, продолжающие свое фиктивное существование исключительно лишь попустительством британского правительства, и своими действиями опрокидывают решения этого последнего. Как все это понимать? Готово ли британское правительство примириться с таким положением? Если готово, то не вправе ли мы будем заключить, что имеем здесь дело с рассчитанной игрой? Идеи был явно задет моим последним замечанием и с чувством ответил, что он не сторонник макиавеллевских методов в политике. Далее Идеи заявил, что до сих пор ему ничего не было известно о судебной акции латышей и эстонцев. Он спросил меня, когда они были предприняты. Я ответил, что мне об этой акции стало известно 21 января, т.е. 8 дней назад. Не скрывая своего раздражения, Идеи бросил, что, очевидно, Северный департамент Ф.О.* (ведающий СССР) почему-то не поставил его в известность о новейшем обороте дела с пароходами. Я с полуусмешкой заметил: «Может быть потому, что Северный департамент как раз является сторонником макиавеллевских методов?» Идеи обещал немедленно же выяснить вопрос и после того дать мне на него ответ. Потом он тут же спросил: «Но что мы могли бы сделать?» Я ответил, что при желании урегулировать возникшие затруднения не так трудно. Ничего особенно сложного от британского правительства не требуется. Я, например, совершенно уверен, что если бы Ф.О. дал латышам и эстонцам совет взять назад из дублинского суда свои претензии, они едва ли стали бы возражать. Идеи внимательно посмотрел на меня еще раз, подумал и вновь заявил, что срочно обсудит этот вопрос со своими экспертами.

2) Далее я коснулся выступления Долтона 28 января в парламенте, в котором министр экономической войны обвинял СССР в том, что он импортирует из США различные товары в возмещение того количества этих же товаров собственного производства, которые он вывозит в Германию (хлопок, нефть, хлеб и т.д.). Я сказал, что выступление Долтонамне непонятно по двум причинам. Во-первых, СССР — нейтральная страна и, как таковая, имеет полное право торговать с обоими воюющими лагерями. Данная принципиальная точка зрения была неоднократно выражена нами в ряде дипломатических документов, и от нее мы не собираемся отступать. Во-вторых, даже по цифрам, приведенным Долтоном, количество импортируемых нами из США товаров настолько ничтожно, что просто удивляешься, зачем нужно было поднимать шум из-за такой безделицы. Я сослался при этом на вчерашнюю же реакцию на выступление Долтона со стороны американского министра иностранных дел Корделла Хэлла, который также подчеркнул незначительность советско-американской торговли. Допатнительно я разобрал цифры Долтона и оценил их практическое значение. Идеи стал возражать, причем из его слов было видно, что выступление Долтона преследует главным образом демонстративные цели. Дело тут не

* Форин оффис — МИД Великобритании.

"ц*

371

только в том, что мы импортируем из США определенное количество тех или иных товаров, сколько в том, что британское правительство вообще недовольно общей линией нашей торговой политики и хотело это так или иначе показать. Главный аргумент Идена был тот, что с Германией мы торгуем, а вот с Англией, несмотря на все усилия Криппса, мы торговать не хотим. Это, по мнению Идена, не является настоящим нейтралитетом. Раз советский нейтралитет оказывается одностороннам, британское правительство естественно должно принимать возможные меры против экономического подкармливания Германии, с которой оно находится сейчас в состоянии тяжелой войны. Я стал возражать и указывать, что главным препятствием для развития советско-английской торговли является та неблагоприятная атмосфера, которая создана в отношениях между обеими странами балтийским вопросом. Идеи не согласился с этим и сказал, что балтийский вопрос — одно дело, а торговля —другое дело. Оба правительства могли бы остаться пока при своих позициях по балтийскому вопросу, отложив разрешение последнего до более благоприятного момента, а тем временем заключить торговое соглашение, которое уже само по себе способствовало бы улучшению общей атмосферы в советско-английских отношениях. По существу, таким образом, Идеи в противоположность тому, что он мне говорил 27 декабря*, вернулся к позиции, которую ранее занимал Галифакс. Мы довольно долго спорили с Идеи ом на данную тему и в конце концов каждый остался при своем.

3) Потом разговор перешел на текущие политические вопросы. Идеи заявил, что в Африке дела англичан теперь «в порядке» и за Египет он больше не беспокоится. Но зато его очень смущает ситуация на Балканах. Идеи опять говорил о систематической «инфильтрации» немцев в Болгарию и утверждал, что в Румынии уже имеется 10 германских дивизий. При этом количество немецких войск в Румынии все больше возрастает. Говоря о Балканах, Иден спросил меня, сохраняем ли мы нашу прежнюю позицию в отношении Балкан, как я охарактеризовал ее в разговоре с ним месяц назад. Я ответил, что наша позиция остается неизменной. Далее Иден спросил меня, может ли Турция в случае какой-либо опасности быть уверенной, что ей не грозят никакие неприятные сюрпризы со стороны СССР. Я ответил, что вопрос Идена мне кажется несколько странным. Ему должно быть известно, что наши отношения с Турцией носят дружественный характер и мы не собираемся менять этого характера. Иден выслушал мой ответ с видимым облегчением и затем сказал: «Если бы Турция подверглась нападению, моим желанием было бы, чтобы СССР в отношении Турции практиковал ту же политику «невмешательства», какую он практиковал в отношении Испании. Может быть, я желаю слишком многого, но во всяком случае это то, чего я желал бы». Я ответил, что сейчас трудно сказать, какую позицию заняло бы советское правительство в том гипотетическом случае, о котором говорит Иден. Это зависело бы от многих таких обстоятельств, которые сейчас заранее трудно учесть.

4) В ходе разговора был затронут вопрос о Скандинавии и Финляндии. Ничего особенно интересного по этому вопросу Иден не сказал, но я, воспользовавшись случаем, спросил его, зачем приезжал в Лондон финский представитель Рамсей, связанный как будто бы с никелевой концессией в Петсамо¹¹⁶. Иден ответил, что ему по этому поводу ничего не известно, но обещал проинформироваться и потом к нему вернуться.

См. док. 614.

372

5) Когда я уже уходил, Идеи просил меня передать т. Молотову его личную просьбу как-либо урегулировать вопрос-о возможности для Криппса видеться с ним. Ненормально положение, говорил Идеи, когда посол такой державы, как Великобритания, лишен возможности свободно встречаться и разговаривать с руководителем внешней политики СССР, в особенности ненормально, когда наряду с этим т.Молотов часто принимает послов Германии, Италии и т.д. Такое положение тяжело для посла, но затрагивает также престиж и достоинство той державы, которую посол представляет*. Идеи выражал надежду, что т. Молотов учтет его просьбу, примет Криппса в самом ближайшем будущем для беседы и тем самым будет ликвидирован неприятный инцидент, который сильно затрагивает многочисленные самолюбия в Лондоне. В ответ я заявил, что т. Молотов является не только народным комиссаром иностранных дел, но также и председателем Совнаркома. Больше того, в первую очередь он является председателем Совнаркома и уже во вторую очередь — народным комиссаром иностранных дел. Естественно, что нагрузка у т. Молотова громадная и ему трудно принимать иностранных послов так часто, как это делал бы человек, несущий обязанности только народного комиссара иностранных дел. Данное обстоятельство необходимо учитывать. Ведь если взять, например, меня — я вообще с Черчиллем беседовал только один раз с момента его назначения премьер-министром в начале июля прошлого года**, т.е. почти 7 месяцев назад. Я, однако, не поднимаю по этому поводу никакого шума. Идеи возразил, что Черчилль не является по совместительству министром иностранных дел и что, стало быть, ему нет надобности более или менее регулярно видеть иностранных послов. Я согласился с этим замечанием Идена, но прибавил, что, в то время как я видел за 7 месяцев Черчилля только один раз, Криппс видел за тот же период времени т. Молотова несколько раз. Стало быть, особых оснований для жалоб нет. Тем не менее я обещал Идену передать его просьбу т. Молотову.

И. Майский АВП РФ, ф. 069, on. 25, п. 71, д. 6, л. 19—23.