Перспективы

Когда я, размахивая скипетром критика, должен был приняться за рассмотрение очередного еже­годного возобновления так называемых музыкальных тор­жеств, я не без грусти почувствовал, как набор хвалеб­ных прилагательных усыхает на кончике моего вечного пера.

О чем смогу я написать по поводу манеры исполнения мадам Икс Концерта ми-бемоль мажор Бетховена, сы­гранного ею у Падлу, если она выступала только что у Ламурё с Концертом Листа, также ми-бемольным, и если у Колонна этот же Концерт повторял господин Игрек, в то время как мадемуазель Зет демонстрировала нам себя с великой помпой в упомянутом Концерте ми-бемоль мажор Бетховена? Бросаю взгляд, каким взирает на спасательный круг утопающий, на Пьера Леруа — моего друга. Не он ли говорил мне с меланхолической интонацией и улыбкой Мориса Шевалье: «Что касается меня, то я уже лет двадцать пускаю в ход „ловкие пальцы" и „захватывающую музыкальность" — и ничего, привык...»

Будучи новичком в подобном ремесле, я не достиг еще высот столь безмятежной философии, и к тому же я уже сейчас считаю очень скучным постоянно слушать повторения одних и тех же пьес. Извлекать из всего этого реляции — дело, на мой взгляд, настолько бесполезное, что чернила засыхают на кончике моего пера. А кому, позвольте вас спросить, захочется это читать? Способно ли кого-либо в мире интересовать известие о том, как ма­дам Икс в сотый раз за сезон сыграла такой-то этюд или такой-то вальс Шопена? У кого теперь хватает мужества быть членом жюри непрерывных фортепианных конкур­сов из произведений этого бедняги-композитора, которому молотобойцы по клавишам не дают ни единой пере­дышки?

7

Молодой пианист или пианистка получают среди трид­цати других премию Консерватории. Их родители или друзья, спустя некоторое время, снимают зал и органи­зуют вечер с тем, чтобы молодой артист мог «проявить себя». В течение сорока лет его программа не изменится. Никогда ни одному из этих молодых, что «подают на­дежды», не приходит на ум мысль показать публике ка­кое-нибудь новое произведение: «Для того, чтобы в зале не осталось ни души!» — закричат мне возмущенно, по­скольку само собой разумеется, что без обязательных шо­пеновских мазурок или полонезов все со страхом отшат­нутся от пианиста.

Между тем это совсем не так. Аудитория молодого, «подающего надежды» музыканта состоит из его безро­потных друзей, для которых нет другого выхода, как про­сидеть весь вечер в зале и пофланировать в фойе, где они отточат свои комплименты дебютанту. Что именно он ис­полняет, им совершенно безразлично, за исключением не­многих лиц, обладающих известным музыкальным вку­сом, которые предпочли бы, может быть, воспользоваться случаем, чтобы услышать что-то новое. Это было бы чем-то хоть немного любопытным, раз они уже все равно при­сутствуют здесь по обязанности...

А для дебютанта, я считаю, это оказалось бы гораздо выгоднее, нежели напрашиваться на сравнения с круп­нейшими из звезд, которые годами исполняют те же зна­менитые произведения, за какие, в свою очередь, берется дебютант, желая проявить в них свою на самом деле еще полудетскую индивидуальность.

Насколько было бы скромнее поискать не столь за­игранные вещи — но куда там! Дух подражания кажется единственной силой, что наряду с претенциозным само­мнением направляет выбор молодого и побуждает его думать: такому-то сопутствовал успех, когда он исполнял Шопена; а значит я (играющий лучше его) достигну еще большего успеха, если возьму те же произведения Шо­пена. К тому же он вам скажет доверительно и не без некоторой снисходительности, что интерпретирует Шо­пена не так, как это принято обычно, и весьма надеется вас поразить. И действительно, каждый пробует найти в этих вдоль и поперек изжеванных вещах нечто, что по­зволит ему любой ценой выделиться. Сыграет быстро то, что исполняли медленно, и вместо пиано будет играть

8

форте. И вот, пожалуйста, пред вами так называемая ин­дивидуальная интерпретация. А то, что от нее страдает музыка — неважно! Но еще более плачевно, что этот грустный юноша или эта бойкая девица вообразят себя «артистами», тогда как они всего-навсего буржуазные приспособленцы и особенно громко блеющие бараны Панурга ².

P. S. Все это относится не к одним только пианистам, с чем, наверное, все согласятся.