Глава 2. Формы защиты прав граждан в сфере социального обеспечения

2.1. Юрисдикционная форма защиты прав граждан в сфере социального обеспечения

Одной из действенных форм защиты прав граждан нашей страны является судебная защита. Под судебной защитой прав граждан понимается деятельность органов судебной власти по осуществлению защиты законных прав и интересов граждан на основе конституционных принципов, правовыми способами и средствами в предусмотренной законом процессуальной форме путем рассмотрения споров, жалоб, принятия законного и обоснованного судебного решения; восстановления нарушенных субъективных прав граждан и законных интересов обратившегося за защитой лица (правообладателя)¹⁵.

В современных нормативно-правовых актах, предусматривающих как обращение в суд за защитой своего конституционного права на социальное обеспечение, так и порядок осуществления судебной деятельности, нет четкого указания о распространении гражданского судопроизводства на процесс рассмотрения исков в случае нарушения социально-обеспечительных прав граждан.

В связи с этим в ч. 2 ст. 4 Федерального конституционного закона от 07.02.2011 N 1-ФКЗ "О судах общей юрисдикции в Российской Федерации"¹⁶ в том пункте, где идет речь о рассмотрении этими судами гражданских и административных дел о защите нарушенных или оспариваемых прав, свобод и охраняемых законом интересов, за исключением дел, которые в соответствии с законодательством РФ рассматриваются другими судами, целесообразно оговорить следующее: "Спор о защите нарушенных или оспариваемых прав, свобод и охраняемых законом интересов в сфере социального обеспечения разрешается в порядке, установленном законодательством о гражданском судопроизводстве".

Судебная власть в России осуществляется Конституционным Судом Российской Федерации, судами общей юрисдикции и Верховным Судом Российской Федерации.

Судебная деятельность, являясь одним из способов защиты прав граждан, выполняет такие задачи, как восстановление нарушенного права гражданина, преодоление деформаций законодательства, и ряд других. В то же время она оказывает активное влияние на решения и действия законодательной и исполнительной властей, уравновешивает их. Е.Г. Азаровой справедливо подчеркнуто, что полномочия, предоставленные суду, превращают его в мощную стабилизирующую силу, способную защищать права и свободы граждан, оберегать общество от разрушительных социальных конфликтов¹⁷. Важно также, что судебная практика позволяет выявлять системные проблемы правового регулирования общественных отношений.

Рассмотрим в первую очередь специфику деятельности Конституционного и Верховного Судов Российской Федерации.

Приведем в качестве примера Определение КС РФ от 11 июля 2006 г. N 353-О¹⁸. По запросу Псковского областного суда в Конституционном Суде РФ рассматривалась конституционность положений преамбулы и ч. 2 ст. 153 Федерального закона от 22 августа 2004 г. N 122-ФЗ, согласно которым на субъекты Российской Федерации была возложена обязанность вводить эффективные механизмы, обеспечивающие сохранение и возможное повышение ранее достигнутого уровня социальной защиты ряду категорий российских граждан. Речь шла о передаче субъектам РФ полномочий по определению мер социальной поддержки реабилитированных лиц и лиц, признаваемых пострадавшими от политических репрессий, отнесении расходных обязательств по обеспечению такими мерами к расходным обязательствам субъекта РФ. По мнению заявителя, произошло вторжение в сферу исключительного ведения субъектов Российской Федерации, порождающее невозможность для них обеспечить за счет средств собственных бюджетов указанный гарантированный объем социальной поддержки этих лиц, что влечет ущемление их конституционных прав.

В своем Определении КС РФ отметил, что отнесение защиты прав и свобод человека, социальной защиты к совместному ведению означает, что ответственность за состояние дел в указанных сферах возлагается как на Российскую Федерацию, так и на каждый из ее субъектов. По смыслу ст. ст. 11 (ч. 3), 72, 76 (ч. ч. 2 и 5) и 94 Конституции РФ, федеральный законодатель, осуществляя регулирование вопросов, относящихся к тому или иному предмету совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов, вправе определять конкретные полномочия и компетенцию органов государственной власти РФ и органов государственной власти субъектов РФ в соответствующей сфере, равно как и устанавливать принципы разграничения предметов ведения и полномочий.

Функции Верховного Суда РФ определены в ст. 126 Конституции РФ и в ст. 2 Федерального конституционного закона от 05.02.2014 N 3-ФКЗ "О Верховном Суде Российской Федерации"¹⁹. Для защиты прав граждан особое значение имеют такие полномочия Верховного Суда РФ, как дача разъяснений по вопросам судебной практики, осуществление права законодательной инициативы по вопросам своего ведения, разработка предложения по совершенствованию действующего законодательства, выполнение правокорректирующей функции.

С помощью не только Конституционного, но и Верховного Суда РФ, суды общей юрисдикции в ходе осуществления своих полномочий преодолевают пробелы, коллизии, деформации, ошибки текущего законодательства, осуществляют конкретизацию оценочных понятий в праве социального обеспечения.

О том, что Конституционный и Верховный Суды РФ вместе работают в направлении защиты прав и интересов граждан, говорит хотя бы тот факт, что КС РФ нередко в своих постановлениях и определениях приводит положения постановлений Верховного Суда РФ, тем самым устанавливая единое судебное толкование высшими судами норм, регулирующих рассмотренные вопросы. Таким образом, обеспечивается определенность и стабильность судебной практики, что дает возможность гражданину рассчитывать на защиту судами его права. Примером может служить Определение Конституционного Суда РФ от 7 октября 2014 г. N 2159-О²⁰.

Гр. Г. оспаривал конституционность п. п. 5, 7 ст. 12 Федерального закона от 24 июля 1998 г. N 125-ФЗ "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний", указывая, что оспариваемые законоположения противоречат ст. ст. 2, 7, 18, ч. ч. 1 и 2 ст. 19, ст. 39, ч. ч. 2 и 3 ст. 55 Конституции РФ, нарушают его право на полное возмещение вреда, причиненного здоровью на производстве, поскольку не позволяют правоприменительным органам при исчислении размера ежемесячной страховой выплаты учитывать обычный размер вознаграждения работника его квалификации в данной местности на дату обращения за страховыми выплатами в случае, если в этой местности на указанную дату не используется труд работников определенной профессии (квалификации). КС РФ в своем Определении, отказывая гр. Г. в принятии его жалобы на рассмотрение, сослался на Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 марта 2011 г. N 2, где сказано: суды вправе при разрешении споров, связанных с определением среднемесячного заработка пострадавшего, получившего повреждение здоровья вследствие профессионального заболевания и не состоявшего к моменту наступления страхового случая в трудовых отношениях с работодателем по той профессии, по которой им получено профессиональное заболевание, учитывать обычный размер вознаграждения работника ко времени обращения за страховыми выплатами по его профессии²¹.

Единообразному пониманию и применению судами общей юрисдикции текущего законодательства способствует также обобщение Верховным Судом РФ судебной практики, выводы по которой после соответствующего обсуждения представляются в постановлениях Пленума ВС РФ. Примером из области социального обеспечения может служить Постановление Пленума ВС РФ от 11.12.2012 N 30 "О практике рассмотрения судами дел, связанных с реализацией прав граждан на трудовые пенсии"²². До его принятия судами общей юрисдикции по-разному решался вопрос о включении женщинам в стаж, дающий право на досрочное назначение трудовой пенсии по старости, периода нахождения их в отпуске по уходу за ребенком до 06.10.1992. В п. 27 данного Постановления четко указано, как следует поступать в таких случаях. Судам следует исходить из следующего: если указанный период имел место до 6 октября 1992 г. (времени вступления в силу Закона РФ от 25 сентября 1992 г. N 3543-1 "О внесении изменений и дополнений в Кодекс законов о труде Российской Федерации", после чего период нахождения в отпуске по уходу за ребенком перестал включаться в специальный страховой стаж), то он учитывается. Так же следует поступать, если отпуск по уходу за ребенком начался до 6 октября 1992 г. независимо от момента его окончания (до или после этой даты).

Верховный Суд РФ при поступлении дел из нижестоящих судебных инстанций при пересмотре решений обращает внимание на соблюдение прав граждан. Так, Определением Верховного Суда РФ от 29.04.2011 N 78-Впр11-3²³ были отменены решение Смольнинского районного суда Санкт-Петербурга от 24 февраля 2010 г. и Определение судебной коллегии по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда от 17 мая 2010 г. Суть дела такова: капитану милиции Усачеву В.И. в 2000 г. посмертно было присвоено звание Героя Российской Федерации. Пенсия по случаю потери кормильца выплачивалась вдове и его детям без учета положений п. "а" ст. 45 Закона Российской Федерации от 12 февраля 1993 г. N 4468-1, согласно которому пенсии по случаю потери кормильца, Героям Российской Федерации повышаются на 50%, а с 1 января 2002 г. - на 100%. Прокурор просил обязать ответчика произвести перерасчет назначенных пенсий с учетом ее повышения с момента назначения. Решением Смольнинского районного суда Санкт-Петербурга от 24 февраля 2010 г., оставленным без изменения судом второй инстанции, исковые требования были удовлетворены частично: ГУВД по Санкт-Петербургу и Ленинградской области возложена обязанность произвести перерасчет пенсии по случаю потери кормильца с учетом ее повышения с 25 ноября 2008 г.

Верховный Суд РФ, отменяя решения нижестоящих судов, указал, что данные суды не учли положение ч. 2 ст. 58 Закона РФ от 12 февраля 1993 г. N 4468-1, согласно которой сумма пенсии, не полученная пенсионером своевременно по вине органа, назначающего или выплачивающего пенсию, выплачивается за прошлое время без ограничения каким-либо сроком. Ответчик (ГУВД по Санкт-Петербургу и Ленинградской области) располагал информацией о присвоении звания Героя России Усачеву В.И. 4 июля 2000г. Следовательно, Усачева, ее несовершеннолетние дети, имели право на повышение пенсий по случаю потери кормильца с момента присвоения Усачеву В.И. звания Героя Российской Федерации, а вывод суда о том, что перерасчет пенсии мог иметь место только на основании соответствующего письменного заявления, законным не является.

Еще один пример. Определением Верховного Суда РФ от 25 февраля 2010 г. N 5-В10-8²⁴ защищено право гр. Х. на получение должного страхового обеспечения, полагающегося ему в связи с производственной травмой: судебное постановление коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 3 марта 2009 г. было отменено, а дело направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Гр. Х. в период работы в ОАО "Аэрофлот - Российские авиалинии" при исполнении служебных обязанностей получил увечье. Учреждением МСЭ ему установлено 90% утраты профессиональной трудоспособности. Фонд социального страхования РФ, по мнению истца, назначил ему ежемесячную страховую выплату в меньшей, чем он рассчитывал, сумме, так как неправильно был определен его заработок. Истец просил взыскать с ответчика недополученную сумму и пеню.

Решением Бабушкинского районного суда г. Москвы от 2 декабря 2008 г. исковые требования Х. были удовлетворены, но Московский городской суд отменил его решение. Мосгорсуд исходил из того, что отношения по возмещению труда при производственной травме регулируются лишь Федеральным законом от 24 июля 1998 г. N 125-ФЗ.

Верховный суд РФ отметил, отменяя постановление судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда, что обязательства вследствие причинения вреда, независимо от того, при каких обстоятельствах причинен вред, регулируются нормами главы 59 Гражданского кодекса Российской Федерации. Федеральный закон от 24 июля 1998 г. N 125-ФЗ устанавливает обязательный уровень возмещения вреда, но не ограничивает права застрахованных на возмещение вреда в размерах, превышающих обеспечение по обязательному страхованию. В связи с этим застрахованное лицо вправе требовать в судебном порядке возмещение вреда в части, превышающей обеспечение по обязательному страхованию, на основании общих норм гражданского законодательства.

Обобщающие судебную практику постановления Пленума ВС РФ принимаются во внимание не только нижестоящими судами, но и теми государственными органами, в компетенцию которых входит реализация прав граждан. По словам А.К. Безиной, судебная практика является важным средством направления деятельности всех органов и лиц при разрешении индивидуального вопроса, спора, касающегося субъекта, в процессе которого нормативными актами допускается определенная доля их усмотрения.

В связи со сказанным следует обратить внимание, что в литературе высказана спорная точка зрения об осуществлении судами правотворческой деятельности. Автор этой идеи Е.Е. Полухина указывает, что правотворческая деятельность судов является второстепенной и возникает как следствие исполнения судами своей основной функции - отправления правосудия. Однако она оговаривает, что акты судебной практики как источник права по своей "юридической силе" в любом случае находятся ниже любых нормативно-правовых актов, и в случае противоречия между судебными правовыми позициями и положениями нормативно-правовых актов должны применяться последние²⁵.

В соответствии с конституционным принципом разделения властей суды осуществляют правосудие и не занимаются законотворчеством. Что же касается судебного прецедента, о котором идет речь в диссертации Е.Е. Полухиной, то в одном из учебников по праву социального обеспечения²⁶ указано следующее: судебный (административный) прецедент можно признать фактическим источником права, но такой вывод был бы неверен по формальным соображениям, поскольку, признавая такую природу за актами судебной власти, мы тем самым признаем за судебными органами правотворческие полномочия, которыми они не обладают в силу законодательства Российской Федерации. По существу, об этом же говорит и В.Н. Карташов, отмечая, что субъекты правоприменительной и интерпретационной практики не обладают правотворческой компетенцией для принятия нормативных правовых актов и других формально юридических источников права²⁷.

С Е.Е. Полухиной можно согласиться по поводу повышения эффективности правового регулирования. Она видит это влияние в том, что судебная практика: во-первых, способствует устранению пробелов в законодательстве и правовых коллизий; во-вторых, помогает формированию понятийного аппарата той или иной отрасли права и конкретизации многих терминов; в-третьих, предоставляет законодателям правовые позиции, выработанные судебной практикой, которые могут быть учтены в процессе совершенствования законодательства.

Специалисты в области теории права определяют пробел в праве как полное или частичное отсутствие нормативных установлений, необходимость которых обусловлена развитием общественных отношений и потребностями практического решения дел, основными принципами, политикой, смыслом и содержанием действующего законодательства. Пробел всегда означает отсутствие необходимых норм в позитивном праве, брешь в самом законодательстве²⁸.

Вряд ли можно утверждать, что сама по себе деятельность судов устраняет пробелы и правовые коллизии, но можно говорить, что она их обнажает, заставляет обратить на них внимание законодателей.

Рассматривая вопросы судебной защиты в сфере социального обеспечения, следует остановиться на тех вопросах, которые имеют массовый характер, являются наиболее острыми и дискуссионными.

Анализ судебной практики показывает, что зачастую при обращении граждан в суд с исками о предоставлении мер социальной поддержки, взыскании компенсации (затрат) за приобретенные технические средства реабилитации и т.п., ответчики, которыми выступают уполномоченные государством органы социальной защиты, заявляют о пропуске трехлетнего срока исковой давности, предусмотренного в п. 1 ст. 196 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Суды, разрешая подобные споры, приходят к выводу о применении к спорным отношениям норм Гражданского кодекса Российской Федерации о пропуске срока и удовлетворяют заявление ответчика, в результате чего отказывают в иске, поскольку в силу п. 2 ст. 199 Гражданского кодекса Российской Федерации истечение срока исковой давности, о применении которой заявлено стороной в споре, является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске.

С таким выводом, на наш взгляд, согласиться нельзя, поскольку отношения по социальному обеспечению имеют публичный характер, которым свойственно императивное правовое регулирование, в связи с чем применение норм гражданского права, имеющих самостоятельный, совершено иной предмет (ст. 2 Гражданского кодекса Российской Федерации) и метод правового регулирования, недопустимо.

Исходя из п. 1 ст. 6 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ), согласно которому в случаях, когда предусмотренные п. п. 1 и 2 ст. 2 названного Кодекса отношения прямо не урегулированы законодательством или соглашением сторон и отсутствует применимый к ним обычай, к таким отношениям, если это не противоречит их существу, применяется гражданское законодательство, регулирующее сходные отношения (аналогия закона), к отношениям по социальному обеспечению не допускается также применение норм Гражданского кодекса Российской Федерации и по аналогии закона. Так, в некоторых законах, регулирующих вопросы социального обеспечения, содержится норма, предусматривающая предоставление определенных видов социального обеспечения независимо от даты обращения за ними. К примеру, п. 3 ст. 3 Федерального закона от 9 декабря 2010 г. N 351-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "О ветеранах" и статьи 11 и 11.1 Федерального закона от 24 ноября 1995 года N 181-ФЗ "О социальной защите инвалидов в Российской Федерации"²⁹, вступившего в силу с 1 февраля 2011 г. (далее - Федеральный закон о социальной защите инвалидов). Согласно названной норме инвалидам, которые в соответствии с Федеральным законом о социальной защите инвалидов приобрели за собственный счет техническое средство реабилитации и (или) оплатили услугу до дня вступления в силу Федерального закона о социальной защите инвалидов, выплачивается компенсация в соответствии с Федеральным законом о социальной защите инвалидов в Российской Федерации (в редакции, действовавшей до 1 февраля 2011 года) независимо от даты обращения за этой компенсацией. Следовательно, в тех законах, в которых такое указание отсутствует, суды расценивают это как необходимость применения срока исковой давности, предусмотренного в п. 1 ст. 196 ГК РФ, и удовлетворяют ходатайство ответчика о применении срока исковой давности.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации в своем Определении от 4 июля 2014 г. N 5-КГ14-56³⁰ высказала правовую позицию о том, что срок исковой давности к отношениям по социальному обеспечению неприменим.

Вместе с тем не выдерживает критики правовая позиция самих уполномоченных органов, выступающих по таким спорам в качестве ответчика, на которых возложена обязанность по предоставлению определенных видов социального обеспечения, ходатайствующих в судебном заседании о применении общего срока исковой давности, установленного нормами Гражданского кодекса Российской Федерации. Это подтверждает достаточно формальный подход органов, осуществляющих социальное обеспечение, однако именно эти органы, по существу, реализуют обязанность государства по предоставлению социального обеспечения, закрепленную в ст. 39 Конституции Российской Федерации³¹.

Различные позиции сформировались у судов при разрешении споров, связанных с предоставлением денежных выплат, предусмотренных Федеральным законом от 7 ноября 2011 г. N 306-ФЗ "О денежном довольствии военнослужащих и предоставлении им отдельных выплат"³², вступившим в силу с 1 января 2012 г. Вопрос, вызвавший трудности при применении Федерального закона от 7 ноября 2011 года N 306-ФЗ, связан с действием закона во времени. Так, поскольку этот Закон вступил в силу с 1 января 2012 г., часть судов пришли к выводу о том, что право на получение денежных компенсаций имеют только те члены семьи, у которых кормилец погиб при исполнении обязанностей военной службы либо умер вследствие военной травмы после 1 января 2012 г. Поэтому суды отказывали в удовлетворении иска тем членам семьи, у которых факт гибели кормильца при исполнении обязанностей военной службы либо смерти вследствие военной травмы имел место до вступления в силу Федерального закона от 7 ноября 2011 г. N 306-ФЗ, то есть до 1 января 2012 г.

Другие суды, позиция которых, на наш взгляд, представляется правильной, исходят из того, что дата вступления в силу названного выше Федерального закона от 7 ноября 2011 г. N 306-ФЗ определяет, с какого момента возникает право на получение денежной компенсации, и не связывает возникновение такого права с датой наступления гибели или смерти военнослужащего.

Полагаем, что приведенная позиция соответствует конституционным принципам равенства прав граждан перед законом, провозглашенного в ст. 19 Конституции Российской Федерации, равному положению лиц, принадлежащих к одной и той же категории (члены семьи военнослужащего, погибшего при исполнении обязанностей военной службы) и оказавшихся в сходных условиях.

Таким образом, члены семьи военнослужащих, погибших при исполнении обязанностей военной службы либо умерших вследствие военной травмы до введения в действие Федерального закона от 7 ноября 2011 г. N 306-ФЗ, так же, как и члены семьи военнослужащих, погибших при исполнении обязанностей военной службы либо умерших вследствие военной травмы после 1 января 2012 г., имеют право на получение денежной компенсации. Иное толкование привело бы к необоснованным различиям в объеме социальных прав граждан, относящихся к одной и той же категории в зависимости от даты гибели (смерти) военнослужащего. Но поскольку законодатель не придал обратной силы нормам Федерального закона от 7 ноября 2011 г. N 306-ФЗ, выплата компенсации за прошлое время (то есть если гибель кормильца имела место до 1 января 2012 г.) невозможна. С изложенной правовой позицией согласилась и Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации в Определении от 29 августа 2014 г. N 75-КГ14-4³³.

Следующий вопрос, остро возникший в судебной практике, который неоднозначно решается судами, связан с пенсионным обеспечением бывших сотрудников органов внутренних дел, постоянно проживающих на территории Российской Федерации и выехавших с территории других государств - участников Соглашения о порядке пенсионного обеспечения и государственного страхования сотрудников органов внутренних дел государств - участников Содружества независимых государств от 24 декабря 1993 г.³⁴ (далее - Соглашение СНГ от 24 декабря 1993 г.). Такие лица обращаются в суды с исками о признании за ними права на пенсию за выслугу лет в соответствии с Законом Российской Федерации от 12 февраля 1993 г. N 4468-1 "О пенсионном обеспечении лиц, проходивших военную службу, службу в органах внутренних дел, Государственной противопожарной службе, органах по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, учреждениях и органах уголовно-исполнительной системы, и их семей"³⁵ (далее - Закон Российской Федерации от 12 февраля 1993 г. N 4468-1), поскольку территориальные органы МВД России отказывают им в назначении пенсии, ссылаясь на то, что эти лица не приобрели право на пенсию по законодательству того государства, в котором проходили службу, как того требует специальное Соглашение СНГ от 24 декабря 1993 г. В связи с этим первоначально пенсия им не может быть назначена по Закону Российской Федерации от 12 февраля 1993 г. N 4468-1.

Позиция одних судов сводилась к тому, что для назначения пенсии за выслугу лет таким лицам необходимо наличие условий, требуемых для ее назначения, содержащихся в законодательстве государства места постоянного проживания, то есть в Законе Российской Федерации от 12 февраля 1993 г. N 4468-1, независимо от того, было ли приобретено ими право на пенсию по законодательству того государства, где они проходили службу, и была ли им назначена пенсия Стороной Соглашения СНГ от 24 декабря 1993 г. по месту увольнения сотрудника со службы. В этой связи суды удовлетворяли иски и обязывали территориальные органы о назначении бывшим сотрудникам органов внутренних дел пенсии за выслугу лет. Такого мнения придерживается и Экономический суд СНГ в своем решении N 01-1/1-07 и Консультативном заключении N 01-1/5-13³⁶. Из этих актов следует, что сотрудники органов внутренних дел государств - участников Соглашения СНГ от 24 декабря 1993 года, не приобретшие права на пенсию за выслугу лет по законодательству государства места прохождения службы на момент увольнения из органов внутренних дел, при переезде на постоянное место жительства в другое государство – участник Соглашения от 24 декабря 1993 г. имеют право на первичное назначение пенсии за выслугу лет на условиях, по нормам и в порядке, установленным законодательством этого государства.

Иная позиция судов обосновывается тем, что исходя из системного толкования специального Соглашения от 24 декабря 1993 г. и рамочного Соглашения СНГ о гарантиях прав граждан государств - участников СНГ в области пенсионного обеспечения от 13 марта 1992 г.³⁷ (в его преамбуле) следует, что у государств - участников Соглашений существуют обязательства только в отношении нетрудоспособных лиц, которые приобрели право на пенсионное обеспечение на территории государства, в котором они проходили службу. При этом первичное назначение пенсии за выслугу лет бывшим сотрудникам органов внутренних дел, уволенным без права на пенсию по месту прохождения службы на территории государства - участника Соглашения от 24 декабря 1993 года и прибывшим на постоянное место жительство в Россию, территориальные органы МВД России не осуществляют. С учетом положений ст. ст. 1 и 2 Соглашения СНГ от 24 декабря 1993 г. суды делают вывод о том, что первичное назначение пенсии за выслугу лет должно производиться стороной этого Соглашения по месту увольнения сотрудника со службы, так как по нормам Соглашения СНГ от 24 декабря 1993 г. место жительства меняет именно пенсионер, а не уволенный из органов внутренних дел сотрудник. В связи с чем пенсионное обеспечение сотрудников органов внутренних дел других государств - участников СНГ, постоянно проживающих на территории Российской Федерации, может осуществляться в том случае, если им уже была назначена пенсия по нормам законодательства соответствующего государства. Аналогичная точка зрения изложена в Определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 16 февраля 2015 г. N 78-КГ14-24³⁸.

Думается, что проблемы в применении Соглашения от 24 декабря 1993 г. "О порядке пенсионного обеспечения и государственного страхования сотрудников органов внутренних дел государств - участников Содружества Независимых Государств" и Соглашения СНГ от 13 марта 1992 г. "О гарантиях прав граждан государств - участников СНГ в области пенсионного обеспечения, основанных на принципе территориальности", связаны с тем, что цель их принятия заключалась в сохранении пенсионных прав, которые граждане приобрели на территории республик за период их вхождения в СССР. С учетом изложенного, на наш взгляд, в целях формирования единообразного толкования норм названных выше Соглашений, положения этих специальных международных договоров нуждаются не только в совершенствовании, но и с учетом современных реалий жизни и возникающих вопросов - в дополнительном правовом регулировании.